Именем Анны. Возврата не будет (СИ)

Эх! Знать бы, что так развернётся, Лент бы акинак с собой захватил. Да-да, и соломку бы подстелил. Глупости. Имеем, что имеем, и работаем с тем, что есть.
Теперь про странную сонливость и морок. Леший или водяной, неважно, но кто-то из нежити их морочит. Значит, нежить: во-первых, примкнула к чернокнижникам, во-вторых, считает Лента и Айю реальной угрозой. Последнее хорошо. Это значит, что не всё потеряно – чем-то зелёные всё же могут им помешать. Однако, по законам мироустройства, нежить должна оставаться нейтральной, и то, что она выбрала сторону – это плохо.
Пока Лент складывал и вычитал в уме разные вероятности, они подъехали к «Московскому Тракту». Сухо попрощавшись с Егором, ведьмак вывалился из машины – не до манер, – и поплёлся в номер.
Дополз почти на четвереньках. Каким образом оказался в кровати, не запомнил. Проснулся в одежде, в восемь утра, как по будильнику, свежим и выспавшимся, хотя спал всего ничего. Так почему проснулся-то? Руна? Нет. Похоже, на этот раз сработали синие мозги, что б их! Пунктуальность в синем клане – одна из встроенных функций, и Лент тут же вспомнил, что именно в восемь в фойе гостиницы его должен ждать помощник, так они договорились. А номерами телефонов не обменялись. Ладно, сейчас Лент спустится на секундочку вниз и попросит его вернуться в полдень. А сам ещё немного поспит.
Настенное зеркало уставилось на него с укором, настойчиво подсказывая, что выходить в таком потрёпанном виде из номера не стоит. Волосы сбились в колтун. Стёсанная на носу кожа поджила и чернела неприглядной коркой. Щетина отросла до того состояния, когда уже «не то», но ещё не «так задумано». В общем, «синева» Лента выступала против этой идеи, но «зелень», от радости узнавания в отражении себя былого, подсказывала, что Вик – не дама, переживёт.
А что, если по дороге встретится Полина? – пугала хитрая «синева». – Так она попросту тебя не узнает! – успокаивала «зелень». – Мимо тебя в таком-то виде и Алевтина пройдёт, не моргнув!
Так, в споре с самим собой, он и шагнул за порог. Мягко захлопнувшись за его спиной, дверь подтолкнула его под зад, навстречу осуществлению плана. Только быстро!
По лестнице он слетел за несколько секунд и сразу выцепил взглядом долговязый стручок знакомой фигуры на диванчике по центру холла. Ещё несколько шагов и расстояние между ними сократилось до удобного для разговора.
– Вик, привет! Извини, что так получилось, но я ещё не готов, приезжай к двенадцати. С меня ланч в самом престижном заведении на твой вкус.
На лицо Лент нацепил извиняющуюся улыбку, но ответом на неё стал такой взгляд, что ему захотелось провалиться сквозь землю. Чёртов эстет! Да знает Лент, знает, как выглядит! И нечего так смотреть, будто тебя сейчас кондратий хватит. Между прочим, Лент мог вообще не предупреждать! Так и сидел бы здесь некий художник до самых двенадцати, уткнувшись мордой в телефон! И как только нынешняя молодёжь на свете выживает? Они же по сторонам не смотрят вообще!
Объясняться не хотелось. Лент молча развернулся и отправился восвояси, стараясь не думать о том, какими взглядом его сейчас провожают. Подумать и так было о чём. О ближайших планах, например.
Спасть он не ляжет, решено. Сначала примет душ, потом спустится на завтрак, затем вернётся в триста первый и позвонит Розе. Или Айе. Или Савиле. Или всем троим.
Только позвонил Лент сначала Алевтине.
– Новостей нет, – привычно начал он разговор, чтобы избежать ненужных пауз. – Как дела, Алевтина? Пыжа привезли?
Оказалось, что нет, но вот-вот. Какое интересное всё же это наречие «вот-вот», как хочешь – так и понимай.
– Послушай, ты как-то говорила, помнится, что у мамы в поклонниках ходил один упрямый светлый.
– Ты про оборотня? Помню.
– Что именно помнишь? Ты его сама во второй ипостаси видела?
От ответа Алевтины зависело сейчас то, насколько тупиковой окажется эта ветвь расследования. С самого завтрака Лент только и думал о том, почему дыра – а она была! – зияла не в месте перехода Аньки-кикиморы за Черту, а в селе Великом, если судить по направлению, указанному мавкой. Значит, светлая может открывать проход, где хочет? А почему захотела там? И что ещё она может такого после похода за Черту? Может, она и волком оборачиваться научилась? Облезлым таким, вонючим… Поэтому Лент и позвонил Алевтине первой.
 
– Видела, – сказала она, – разок.
Повезло.
– Рассказывай. Всё что помнишь. Любые подробности, даже смешные и напрямую несвязанные.
Трубка замолчала, но ненадолго. Алевтина вспоминала. В принципе, от её хорошей памяти выигрывало только время. Всё, что она вспомнит сейчас, он сможет использовать в своих умозаключениях немедленно. А то, чего не вспомнит, из её памяти всегда сможет извлечь Савила. Для этого им придётся встретится, то есть задержка неминуема, но информацию Лент всё равно получит.
– Такого цирка не забудешь, разве что мелочи какие. Если хочешь с подробностями, то начну по порядку. Звали его Николаем, и собой он был хорош…
– Это можно опустить, – обсуждать пассий своей матушки Лент считал непристойным. – Давай сразу к обороту. Как он это инициировал, сколько удерживал форму, как при этом выглядел. Поняла?
– Поняла. Инициировал театрально. Но и ты пойми – Верочка иначе бы не оценила. Помню, он сильно переигрывал. Сначала надел на шею цепь. Потом шептал что-то бессмысленное, я даже хотела выйти, до того было смешно, но Верочка меня удержала: смотри, мол, не пожалеешь. Потом начертил на полу фигуры – не наклонялся, просто водил на расстоянии вытянутой рукой. Потом встал на четвереньки, и перед глазами всё поплыло. Я подумала, что морок, но руны молчали, а ты мои руны знаешь.
Лент знал. Не было в зелёном клане лучшего мастера рунописи, чем Алевтина.
– Ну вот, собственно, и всё, Лентушка. Как он менял форму, не скажу. Как-то сразу. Раз – и волк. Кости не трещали, кожа не выворачивалась. А потом раз – и снова человек. И снова на четвереньках, и опять всё плывёт.
– Долго он волком оставался?
– Да пару минут всего. Он Верочке руку с дуру лизнул, она его и оттолкнула. Вот он сразу и обратился. Извинялся после битый час, но я уже не слушала, поблагодарила за представление и пошла по своим делам. Кстати, у меня скоро сеанс.
Она произнесла это слово настолько умилительно: «сэанс», что Лент невольно улыбнулся. Алевтина ужасно скучала по своему ремеслу. Рунопись – рунописью, но основным времяпрепровождением кормилицы в Москве всегда было гадание. И клиентов у неё было пруд пруди – просто так не попадёшь, только по записи. В Лондоне же, по части карточных дел, Алевтине остался только вист с английской соседкой, которую альтернативное предназначение карт не занимало, и Алевтина скучала.
– Поздравляю! Ты напала на след местного рынка сбыта?
Ответом стал немного смущенный смешок.
– Да, спросила в «Калинке»...
Ах вот оно что! «Калинкой» назывался русский продуктовый магазин, органично вписывающийся в сумасшедший муравейник расположенной неподалёку торговой улицы. Алевтина стала завсегдатаем этого оплота родины, как только узнала о его существовании. Лент только удивлялся – в Москве она не покупала дешёвых консервов, типа кабачковой икры, никогда. Но у иммиграции свои законы – как только осознаёшь, что не можешь чего-то купить в любом магазине, тут-же понимаешь, что именно без этого тебе и не прожить.
– Ладно, умолкаю! Работай.
Он улыбнулся и положил трубку. Информации было достаточно. Очень похоже, очень. И не морок, и не реальность. Прямо как в случае с волком Лента. Руку тот ему не лизал, конечно, но вонял очень реалистично. Значит, примем как допуск, что дочь лешего может и это. Следующим шагом хорошо бы подъехать к Егору – поговорить о делах семейных.
 
Вот этим Лент и займётся, тем более, что стрелки часов приближаются к двенадцати, а значит, эстет из Выхино уже наверняка дожидается в фойе. Благо костюм Бриони вернулся из химчистки, и художественного взора Вика Лент более не оскорбит.