Айвенго (с иллюстрациями)

ГЛАВА XXV
В жизни своей не видел я таких
омерзительных каракулей! Тут сам
черт ногу сломит!
  О. Голдсмит. Она уступает, чтобы победить 1
ойдя в большой зал замка, храмовник застал там де Браси.
— Ваши любовные похождения, — сказал де Браси, —
вероятно, были прерваны, как и мои, этими оглушительны-ми звуками. Но вы пришли позднее меня и с явной неохотой, из чего я заключаю, что ваше свидание было гораздо
приятнее, чем мое.
— Значит, вы успешно сватались к саксонской наследнице? — спросил храмовник.
— Клянусь костями Фомы Бекета, — отвечал де Браси, — эта леди Ровена, наверно, слышала, что я не выношу женских слез.
— Вот тебе раз! — молвил храмовник. — Предводитель вольной дружины
обращает внимание на женские слезы? Удивительно! Если несколько капель
и упадет на факел любви, пламя разгорится еще ярче.
— Спасибо за несколько капель! — возразил де Браси. — Эта девица пролила столько слез, что потушила бы целый костер. Такой скорби, таких потоков слез не видано со времен святой Ниобы 2, о которой нам
1 Оливер Голдсмит (1728–1774) — английский прозаик, поэт и драматург, представитель сентиментализма
2 Св. Ниоба (или Ниобея) — в древнегреческой мифологии жена фиванского царя, у которой Аполлон и Артемида умертвили детей в наказание за то, что Ниобея оскор-била их мать Латону. Имя Ниобеи стало символом материнского страдания. Буагильбер, незнакомый с античной мифологией, принимает Ниобею за христианскую святую.
глава xxv
247
рассказывал приор Эймер. Точно сам водяной бес вселился в прекрасную
саксонку.
— А в мою еврейку вселился, должно быть, целый легион бесов, — сказал
храмовник, — потому что едва ли один бес, будь он хоть сам Аполлион, мог
бы внушить ей столько неукротимой гордости, столько решимости. Но где же
Фрон де Беф? Этот рог трубит все громче и пронзительнее.
— Он, вероятно, занялся Исааком, — хладнокровно сказал де Браси. —
Возможно, что вопли Исаака заглушают рев этого рога. Ты, я думаю, знаешь по
опыту, сэр Бриан, что когда еврей расстается со своими сокровищами на таких
условиях, какие, вероятно, поставил ему Фрон де Беф, он так кричит, что из-за его визга не услышишь и двадцати рогов с трубой в придачу. Однако пора
послать за хозяином.
Вскоре подоспел к ним и Фрон де Беф, прервавший свои жестокие занятия. Он слегка замешкался на пути в зал, отдавая необходимые приказания
слугам.
— Посмотрим, в чем причина такого дьявольского шума, — сказал он.
— Вот письмо. Если не ошибаюсь, оно написано по-саксонски.
Он смотрел на письмо, вертя его в руках, словно надеясь таким путем добраться до его смысла. Наконец он передал его Морису де Браси.
— Не знаю, что это за магические знаки, — сказал де Браси. Он был так
же невежествен, как и большинство рыцарей того времени. — Наш капеллан пробовал учить меня писать, — продолжал он, — но у меня вместо букв
выходили наконечники копий или лезвия мечей, так что старый поп махнул
на меня рукой.
— Дайте мне письмо, — сказал храмовник, — мы хоть тем похожи на монахов, что немножко учимся, чтобы осветить знаниями нашу доблесть.
— Так мы воспользуемся вашими почтенными познаниями, — сказал
де Браси. — Ну, что же говорится в этом свитке?
— Это письмо — формальный вызов на бой, — отвечал храмовник. —
Но, клянусь вифлеемской Богородицей, это самый диковинный вызов, какой
когда-либо посылался через подъемный мост баронского замка, если только
это не глупая шутка.
— Шутка! — воскликнул Фрон де Беф. — Желал бы я знать, кто отважился пошутить со мной таким образом. Прочти, сэр Бриан.
Храмовник начал читать вслух:
— «Я, Вамба, сын Безмозглого, шут в доме благородного и знатного дворянина Седрика Ротервудского по прозванию Сакс, и я, Гурт, сын Беовульфа, свинопас…»
— Ты с ума сошел! — прервал его Фрон де Беф.
 
— Клянусь святым Лукой, здесь так написано, — отвечал храмовник и продолжал: — «…я, Гурт, сын Беовульфа, свинопас в поместье вышеозначенного
Седрика, при содействии наших союзников и единомышленников, состоящих
с нами заодно в этом деле, а именно: храброго рыцаря, именуемого Черный
248
айвенго
Лентяй, и доброго йомена Роберта Локсли по прозвищу Меткий Стрелок, объявляем вам, Реджинальд Фрон де Беф, и всем, какие есть при вас сообщники и
союзники, что вы без всякой причины и без объявления вражды, хитростью и
лукавством захватили в плен нашего хозяина и властелина, означенного Седрика, а также высокорожденную девицу леди Ровену из Харготстандстида, а также
благородного дворянина Ательстана Конингсбурского, а также и нескольких человек свободно рожденных людей, находящихся у них в услужении, равно как
и нескольких крепостных, также некоего еврея Исаака из Йорка с дочерью, а
также завладели лошадьми и мулами; указанные высокорожденные особы, со
своими слугами и рабами, лошадьми и мулами, а равно и означенные еврей с
еврейкой, ничем не провинились перед его величеством, а мирно проезжали
королевской дорогой, как подобает верным подданным короля, а потому мы
просим и требуем, дабы означенные благородные особы, сиречь Седрик Ротервудский, Ровена из Харготстандстида и Ательстан Конингсбургский со своими
слугами, рабами, лошадьми, мулами, евреем и еврейкою, а также все их добро и
пожитки были не позже как через час по получении сего выданы нам или кому
мы прикажем принять их в целости и сохранности, не поврежденными ни телесно, ни в рассуждении имущества их. В противном случае объявляем вам, что
считаем вас изменниками и разбойниками, намереваемся драться с вами, до-нимать осадой, приступом или иначе и чинить вам всякую досаду и разорение.
Чего ради и молим Бога помиловать вас. Писано накануне праздника Витольда
под большим Сборным Дубом на Оленьем Холме; а писал те слова праведный
человек, служитель Господа, Богоматери и святого Дунстана, причетник лесной
часовни, что в Копменхерсте».
Внизу документа был нацарапан сначала грубый рисунок, изображавший
петушью голову со стоячим гребешком и подписью, что такова печать Вамбы, сына Безмозглого. Крест, начертанный ниже этой почетной эмблемы, обо-значал подпись Гурта, сына Беовульфа; затем следовали четко и крупно написанные слова: «Черный Лентяй»; а еще ниже довольно удачное изображение
стрелы служило подписью йомена Локсли.
Рыцари выслушали до конца этот необыкновенный документ и в недоу-мении переглянулись, не понимая, что это значит. Де Браси первый нарушил
молчание взрывом неудержимого хохота, храмовник последовал, правда, более сдержанно, его примеру. Но Фрон де Беф, казалось, был недоволен их не-своевременной смешливостью.
— Предупреждаю вас, господа, — сказал он, — что при настоящих обстоятельствах нам следует серьезно подумать, что предпринять, а не предаваться
легкомысленному веселью.
— Фрон де Беф все еще не может опомниться с тех пор, как его свалили
с лошади, — сказал де Браси. — Его коробит при одном упоминании о вызове, хотя бы этот вызов шел от шута и от свинопаса.
— Клянусь святым Михаилом, — отвечал Фрон де Беф, — было бы гораздо лучше, если бы ты один отвечал за эту затею, де Браси! Эти людишки
глава xxv
249
не дерзнули бы обращаться ко мне с такой наглостью, если бы им на подмогу не подоспели сильные разбойничьи шайки. В этом лесу множество бродяг.
Все они на меня злы за то, что я строго охраняю дичь. Я только раз захватил на
месте преступления одного парня — у него еще и руки были в крови — и велел его привязать к рогам дикого оленя. Правда, тот в пять минут разорвал
его в клочья. Так вот, с тех пор столько раз стреляли в меня из лука, точно я та