Рэвин (ЛП)

Впервые за сегодняшний вечер я искренне улыбаюсь.
— Это было бы здорово.
Разговор за ужином скучный, и наши гости уходят рано, бросая горсть неубедительных отговорок. У Лиз раннее занятие кроссфитом, а у Фрэнка утром встреча с городским инспектором… бла-бла-бла. Нэйт и Лиз не могут оторвать глаз друг от друга, пока мы идем к входной двери. Ты можешь еще более явно показать, что хочешь трахаться? Мы прощаемся с ними, и дом погружается в тишину. Слишком тихо.
Как бы я ни ненавидела тишину, знаю, что долго она не продлится. Я перехожу в режим самосохранения. Занавес закрылся. Зрители покинули зал. Теперь начинается настоящее представление. Забавно, как хорошо ты выступаешь, когда на кону стоит твоя жизнь.
Нэйт расхаживает взад-вперед, прежде чем взять свой напиток со стола в столовой и сесть за барную стойку.
— Фрэнк — коварный мудак.
Что? Я выпустила воздух, который с трудом держала в легких. Разве продолжение не будет вращаться вокруг моих неудач в качестве жены?
— Извини, но если ты его ненавидишь, почему пригласил на ужин?
Пальцами он поглаживает лоб, затем качает головой за мгновение до того, как его пронзительный взгляд падает на меня нарастающей головной болью.
— Потому что это то, чем нужно заниматься, Мэдоу. Если ты хочешь продвинуться вперед, то делаешь людей счастливыми или зарабатываешь им деньги. Ты высасываешь дерьмо из этих засранцев и выплевываешь его, когда они не смотрят.
Я понимающе киваю, потому что это похоже на мою жизнь.
— Так что это была за, черт возьми, еда, которую ты сегодня назвала ужином? Ты пытаешься сорвать мою карьеру? Эта отвратительная куча дерьма даже не была съедобной. Какую часть важности вечера ты не поняла, Мэдоу?
— Мне жаль. У меня не было времени на подготовку. Если бы я знала заранее…
За молчанием Нэйта в воздухе следует стакан с выпивкой, который едва не попадает мне в голову. Он ударяет по передней панели нашей печи из нержавеющей стали и падает на пол, разбрасывая осколки во все стороны. Нэйт как пятилетний ребенок в истерике. Что бы я ни дала ему, чтобы он почувствовал себя лучше, эта колоссальная истерика будет продолжаться. Так в чем же смысл? Самосохранение — моя единственная забота.
Я стою неподвижно, глядя на барную стойку, но краем глаза наблюдаю за летающими объектами. Его кулаки бьют по гранитной столешнице, прежде чем он встает.
«Спокойнее, Мэдоу. Дай ему то, что он хочет».
Боль, которая остается в моей щеке, очень мотивирует. Я не знаю, сколько еще смогу вытерпеть.
— Судя по всему, твоя мать-шлюха не научила тебя готовить.
Нэйт знает, на какие кнопки нужно нажимать. Власть в его голосе пугает, но каждая капля моей ненависти к нему хочет вырваться из моего тела и покрыть его слоем желчи. Я должна сохранять спокойствие. Сегодня у меня нет энергии для монстра.
— Нэйт, пожалуйста, не надо. Моя мать не была шлюхой.
Его взгляд слишком ожесточенный, мне нужно переключить внимание. Слезы накапливаются на глазах и текут без разрешения. Я быстро вытираю их, чтобы Нэйт не видел. Я не доставлю ему удовольствия.
— Да ладно. Твоя мать была шлюхой. Как думаешь, почему у тебя никогда не было отца? Никому не нужна шлюха, Мэдоу. Ты даже не знаешь, кто был твоим отцом. Если бы я не появился тогда, когда был нужен, ты бы закончила так же, как твоя мать. Ничтожной шлюхой. Вместо этого ты всего лишь подкидыш. Ты сосала сиську своей матери, пока не высосала из нее жизнь, а теперь выжимаешь каждую унцию жизни из меня. Ты ничего не вносишь в этот мир. Ты, бл*ть, ничего не стоишь, Мэдоу. Посмотри фактам в лицо.
Его слова подобны ноге, которая нажимает на педаль газа. Чем быстрее он приближается ко мне, тем больше я начинаю паниковать. Я хватаюсь за руль и пытаюсь сохранить самообладание. Милость и храбрость никогда не даются легко, но альтернатива никогда не заканчивается хорошо, поэтому тщательно подбираю слова.
— Почему ты остаешься со мной? Ты заслуживаешь гораздо большего, Нэйт.
Он подходит ко мне, но я отхожу. Нэйт собирает мои волосы сзади в кулак и запрокидывает мою голову, прежде чем поцеловать меня в шею.
 
— Потому что я люблю тебя, детка. Ты принадлежишь мне. Ты всегда будешь моей. Убери этот гребаный беспорядок и иди в постель.
  
Глава 3
 
Нежданный гость
 
Я подметаю пол уже в третий раз. Не пропуская ни одного стеклышка стакана, давая время виски убаюкать Нэйта и погрузить в глубокий сон. Мы не должны будить монстра.
Пробираюсь под простыню и одеяло, при этом слушаю его постоянное сопение. Звук уверяет меня, что я в безопасности на данный момент. Моя грудь наполняется воздухом и опадает, когда с облегчением закрываю глаза. Я измучена, но сон дразнит меня, исполняя пируэты где-то над головой. Мое тело не может выдержать ни минуты этого коварного дня, но мой разум решил работать сверхурочно.
Когда я лежу в постели, мои мысли возвращаются к первой встрече с Нэйтом. Мне было всего двенадцать лет, когда он переехал в соседний дом. Нэйт был красив. Мое сердце колотилось в груди сильнее с каждым разом, когда я наблюдала за ним. Иногда я часами сидела у окна спальни… ожидая мимолетной встречи. Нэйт был на четыре года старше меня и уже учился в старшей школе, так что мое увлечение осталось незамеченным. Иногда он поглядывал в мою сторону и улыбался, и я чуть не падала в обморок. Наверное, я и есть причина, по которой была придумана фраза «легкомысленная, как школьница».
Не только я приглядывалась. Все соседские девчонки глазели на него. Это был год расцвета моей популярности в школе. Внезапно каждая женщина в радиусе трех километров от моего дома захотела пообщаться со мной. Теперь, когда я стала старше, то поняла причину. Их интерес никогда не был связан со мной, дело было в Нэйте. Я позволяла им использовать меня, но мне было все равно. Внимание было приятно, каким бы искусственным оно ни было.
Нэйт перекатывается ко мне и кладет руку мне на живот. Мое дыхание становится более глубоким, и я притворяюсь спящей на тот случай, если он проснется. Нэйту наплевать, сплю ли я, если он решит, что хочет секса, но делаю это инстинктивно. Запах его пропитанного виски дыхания накатывает на меня, вызывая рвотные позывы. Не двигаясь, я возвращаюсь к своим мыслям.
Хотела бы я вернуться в то время моей жизни, когда мне было двенадцать. Тогда Нэйт никогда не обращал бы на меня внимания. Он умчался бы со своей подъездной дорожки на кобальтово-синем «Мустанге», даже не махнув рукой или попрощавшись. К тому времени, когда я училась в старшей школе, он ушел… в колледж. Я никогда не вспоминала о нем больше. Вот как должно было это закончиться. Все изменилось, когда моей матери поставили диагноз рак четвертой стадии, в конце моего первого года обучения.
Небо буквально падало к моим ногам. Моя мать была всем, что у меня было, и это не преувеличение. Ее отец был строгим баптистским священником, который отрекся от нее, когда она забеременела мной в возрасте около двадцати лет. Даже тогда, в последние мгновения жизни, с ребенком, который скоро останется без родителей, ее гордость не позволила ей обратиться за помощью к своим родителям. Я никогда не знала своих бабушку и дедушку, и так оно и останется.
Я также никогда не знала своего отца… или, как любила говорить мама, моего «донора спермы». Она никогда о нем не рассказывала, и когда я начала спрашивать где-то в четвертом классе, мама давала мне такие же неубедительные ответы:
— Он был не из тех, кто женится, но я уверена, что он полюбил бы тебя.
— Он не живет рядом с нами.
— Его работа не позволяет ему остепениться.
А дальше классика:
— Твой отец был ошибкой незрелой молодой женщины. Не делай той же ошибки, певчая птичка.
Моя мать ни разу не заставила меня почувствовать, что я была причиной отсутствия отца. Но это не облегчило мне этап взросления без мужского образца поддержки. Особенно в самый трудный год моей жизни, когда я могла серьезно воспользоваться поддержкой семьи. В тот год моя ненависть к отцу и дедушке, которых я никогда не знала, возросла. Они знали. Они должны были знать. Тем не менее, ни один из них не показал своего лица, даже на похоронах моей матери. Там, где мои отец и дед потерпели поражение… Нэйт победил.