Меч и ручка

Она улыбнулась. Вовсе не доброжелательно, однако очень спокойно.
– Нет, один не приведешь.
– Тогда помоги мне, – сказал он. – Если только ты не взяла отпуск на время своего траура.
– Хна смывается, – сказала Анита. – А я буду в трауре до конца своих дней за то, что сделала, мой кузен по тени. Но если мы пойдем вместе, тебе следует уяснить: твое стремление привести его к правосудию причудливое, но бесполезное. Он добровольно не сдастся. Он вообще не сдастся, каков бы ни был у него выбор. Он скорее подстроит свою собственную смерть, чем станет терпеть суд и бесчестие. – В этот момент Анита выглядела жутковато, стоя в тени Анубиса; ее беспристрастное поведение казалось почти что противоестественным. – Наш город успокоится, только когда он умрет. Не раньше. Закуешь его в кандалы и навлечешь на нас риски восстаний и переворотов, а это дает кораблям и армиям, что стоят вокруг, шанс установить над нами свой контроль. Политика – это кровавый спорт. Старик это отлично понимал, когда все затевал. Он готов полностью уничтожить Великую библиотеку и Александрию, не моргнув и глазом.
Джессу хотелось ответить так, как, он знал, ответила бы Халила, сказать что-нибудь о том, что милосердие превыше гнева, о том, что нужно быть выше всего этого… однако он слишком хорошо понимал это чувство. Понимал бушующую, багровую ярость, которая не позволила ему снова стать выше подобного. Потому что Анита была права. Если взять архивариуса живым, то риск будет слишком велик, и неважно, каковы были на этот счет планы Вульфа.
– Ладно, – сказал он. Оказалось очень приятно и одновременно тревожно говорить подобное. – Тогда давай откроем на него охоту. Вместе.
Анита сказала:
– Только если поклянешься перед Анубисом в том, что убьешь старика, если сможешь.
Джесс подошел к статуе и положил руку на выставленную вперед ногу бога.
– Перед глазами Анубиса и христианским Богом я клянусь, что убью прежнего архивариуса Великой библиотеки или же буду наблюдать, как он умирает. Отправьте меня прямиком в ад, если я лгу.
– Интересная клятва нескольким верам, – заметила Глен, – но поскольку ты не исповедуешь ни одну из них, не вижу в этом смысла.
– Смысл есть, – сказала Анита. – Веришь ты или нет, но никто не стремится нарушать клятву, данную в присутствии бога. – Она повернулась к Глен: – А ты?
Глен хмыкнула:
– Мне не нужна клятва, чтобы убить старого ублюдка. Это моя прямая обязанность. И если вы закончили обмениваться любезностями, давайте уже перейдем к делу, хорошо?
Джесс еще раз поднял глаза на Анубиса. Тут был некий покой, будто бы бог, не мигая, смотрел прямиком в его душу. «Вот кто ты такой? Убийца?» Это был голос брата в его голове, и на мгновение он даже перестал казаться насмешливым. Звучал обеспокоенно.
Джесс представил, как его сердце взвешивает на весах Маат, как перо балансирует на противоположной чаше весов, а боги наблюдают и судят.
«Я делаю то, что обязан сделать», – сказал себе Джесс.
Не самый лучший ответ, но придется принять его.
Анита привела их в дом Красного Ибрагима – не в то жилище, где Джесс впервые встретился с ней, а в другую, куда более скромную обитель в тихой, более провинциальной части Александрии. Здание было простеньким, если не обращать внимания на суровые замки и охрану, выставленную у каждого входа. В обычный день охранники бы затерялись в повседневной уличной суматохе, но сегодня они выделялись, похожие на беспокойных часовых, которыми и являлись. В этом квартале, как и во многих других, люди предпочли остаться дома и дождаться чего бы там ни было. Магазины были закрыты, рестораны заперты. Ни одного знакомого александрийского запаха помимо тяжелой морской соли; ни аромата свежеиспеченного хлеба, ни специй, ни горячего кофе. Город сегодня выглядел ужасающе бездыханным.
Джесс старался не отставать. Глен это замечала, а Анита, кажется, нет; Глен умышленно шагала неспешно, и Джесс одновременно был рад и огорчен. «Еще чуть вперед, – уговаривал он себя. – А потом твои чертовы легкие смогут отдохнуть».
 
Двойные двери дома распахнулись, когда они подошли, и Анита ускорила шаг. Все ее охранники казались внимательными и спокойными, и ее плиссированное платье кроваво-красного цвета развевалось на порывистом ветру.
Только один из охранников, стоявший у самого здания, выглядел как-то не так, и Джесс зацепился за него взглядом. Это был невысокий мужчина в кепке и поношенной одежде, однако выправка у него была как у солдата. И кепка ему явно не принадлежала, она была ему мала, а стрижка под ней походила на военную.
Солдат узнал солдата. Обученный воин без униформы? Сегодня? Недобрый знак.
– Анита! – воскликнул Джесс и указал на мужчину, который стоял в непримечательном углу в тени. Рука солдата тут же нырнула в оттопыренный карман куртки, и он вытащил стеклянный шар, наполненный зеленой жидкостью. «Греческий огонь». Мужчина теперь смотрел на Джесса и явно оценивал степень угрозы, и Джесс увидел момент, когда расчеты были завершены. Взгляд мужчины переместился за его спину, и он поднял руку, готовясь к броску.
По-настоящему защититься от «греческого огня» невозможно. Единственный способ все остановить – предотвратить бросок вовсе.
Глен бросилась к мужчине и швырнула Джессу его пистолет, даже не обернувшись. Джесс поймал оружие в воздухе, прицелился и выстрелил. Три пули нарисовали диагональ на мишени. Первая промахнулась. Вторая попала мужчине в локоть, разбрызгав кровь и осколки костей. Третья попала мужчине в живот, точно в место чуть левее печени.
Ранение в локоть оказалось смертельным, потому что мужчина уронил стеклянный шар, который упал к его ногам и взорвался, разбрызгивая «греческий огонь» по его ступням и ногам. В первое мгновение мужчина просто уставился на все это с ужасом, а потом «греческий огонь» вспыхнул мерцающими, призрачными языками пламени, которые липли к телу и разрастались, точно потусторонние зеленые лианы, стремительно обвивающие свою жертву.
Глен резко застыла и развернулась, когда мужчина вспыхнул. Несостоявшийся убийца закричал, а потом умолк, хотя и пытался двигаться, будто живой факел, когда огонь разрастался с ужасной скоростью. Джесса чуть не стошнило от горького запаха химикатов, а потом от сладковатой вони горящей плоти. Рот у мужчины до сих пор был распахнут, однако горло его уже, очевидно, поджарилось и было не в силах издать ни звука.
Глен обернулась на Джесса, и он увидел приказ на ее лице. На этот раз он прицелился как следует. Выстрел был смертельным, точно мужчине в голову, и он умер еще до того, как его горящее тело рухнуло на брусчатку. Осознать произошедшее Джесс сумел лишь секунду спустя, и его затрясло от ужаса и отвращения. Он тут же заглушил эти чувства. «Было бы немилосердно позволить этому человеку гореть заживо». Джесс это знал. Но это не оправдывало его.
Зловоние «греческого огня» и горящего тела вызвало приступ кашля, который начал терзать и без того саднящее горло и больные легкие Джесса. Он снова почувствовал вкус крови, но проглотил ее. Джессу ужасно хотелось воспользоваться той восстанавливающей маской, но не сейчас. Не здесь. Дышать пришлось неглубоко, рвано.
Охранники Аниты окружили ее и увлекли в дом, а Глен вернулась к Джессу и тоже подтолкнула к дому. Теперь она также достала оружие.
– Отличная работа, – сказала она. – Иди. Здесь небезопасно…
Джесс не сразу услышал выстрел, который в нее попал, однако увидел кровавые брызги точно у нее под ребрами. Пуля прошла прямо насквозь, войдя в спину Глен и выйдя впереди, и в первый миг Джессу показалось, что и ему самому досталось, однако боли он не почувствовал. Лишь шок. И все вокруг будто бы замедлилось.
– Глен? – Он услышал, как ахнул. Покачиваясь, она все еще стояла на ногах.
– Я в порядке, – сказала она, а потом закашляла, и из ее рта хлынула кровь. – Ой. Или нет?
А потом ее глаза закатились, и она рухнула Джессу в руки. От двери их все еще отделяли метра три, и Джесс нашел в себе силы – невесть как и откуда – дотащить Глен в безопасное место, хотя затуманивающая взор тьма застилала все перед глазами, а тело выло от нехватки кислорода. Он заметил свежую царапину, разодравшую дверной проем в том месте, куда угодила пуля, попавшая в Глен, но в голове эта мысль пронеслась только как вспышка, как фрагмент информации, вместе с широкой багровой полосой, которую оставляло за собой тело Глен. Ботинки Джесса скользили в ее крови. Он скорее почувствовал, чем услышал, как еще одна пуля пробила камень рядом с его головой, а затем он оказался внутри дома, опустил Глен на пол, и кто-то из людей Аниты захлопнул дверь, заперев на замки. – Благословенная Исида! Она мертва? – спросила Анита.