Одержимость (ЛП)

— Нет? Но посмотри, как далеко ты продвинулась. Ты оставила тиранию контролирующего, обманывающего ублюдка, чтобы жить с грешником из твоего прошлого… — она сделала паузу и начертила пальцем нимб над головой. — И теперь ты собираешься взять быка за рога и вернуть любовь всей своей жизни. Это похоже на пьесу Шекспира.
— Ему нравилось писать трагедии.
— А-а-а. Но он писал хорошие сонеты, так я слышала, — усмехнулась Лана.
— Лана, ты заставляешь меня нервничать. — Это было правдой, и вся еда, которую я только что съела, взбунтовалась в желудке и грозила вернуться обратно, когда я вернулась к дивану.
Улыбка Ланы исчезла, и она взяла меня за руку.
— Если я понадоблюсь тебе, то напиши мне. Я буду ждать. На завтра у меня нет никаких планов, поэтому если Деклан окажется хреном, я появлюсь с миссией спасения.
Я подарила ей улыбку, хотя внутри кричала от ужаса.
— Я… Со мной всё будет в порядке! — я сжала её руку, не уверенная, для неё эти слова или для меня.
Мой живот всё ещё был полем битвы, когда я подъехала к задней части «Галереи» и припарковалась. Полнота чувств затопила меня, и валуном припечатала к сидению автомобиля, пока я выключала двигатель. На стоянке не было других машин, но, когда проезжала мимо задней части магазина, видела свет, льющийся из окна. Мои ноги были как желе, когда я выбралась из машины. Все мои сомнения бурлили желчью в горле.
Что я здесь делаю? Что скажу? Я вытерла дрожащие руки о джинсы. Тонкий светло-голубой свитер свисал с левого плеча, и прохладный воздух щекотал кожу, но никак не помогал успокоить жар, нарастающий в крови.
Лицо покраснело, пока я ключом отпирала вход. Играла музыка, и я узнала песню — «Evergreen» группы «Broods», она была одной из любимых у Ланы. С тех пор, как я переехала, она включала альбом этой группы почти каждый день. Звуки были медленными, угрожающими, затянутыми и чувственными, и я подумала, соответствует ли мелодия его настроению. Дверь студии была открыта и подперта табуретом, который обычно стоял за кассой, и, пока я приближалась, моё сердце трепетало, как запертая в клетке птица. Свет от открытой двери прорывался сквозь темноту, и мои глаза не отрывались от него. Я вглядывалась в тёплый жёлтый силуэт, и, прежде чем появилась возможность перевести дыхание, я увидела его, стоящего перед холстом.
Мои щёки вспыхнули, а мышцы сжались и тут же ослабли. Он был без рубашки, раскрашенные краской джинсы сидели низко, руки закинуты за голову, пока он смотрел на картину. Его тело было не таким, каким я помнила. Теперь он был словно вырезан из камня. Единственное слово, которым я описала бы его, — мощный. Мощная красивая сила запечатлена в каждой мышце. Я попыталась сглотнуть, наблюдая, как его руки упали и повисли вдоль тела, но рот был словно набит золой. Он повернулся, и я смогла увидеть татуировки, покрывающие его грудь и мышцы идеальной буквой V, исчезающие за поясом джинсов. Я пыталась дышать, но мальчик, которого знала, превратился в привлекательную статую, а я была просто тенью, вуайеристом… и не могла отвести взгляд.
Я не должна была быть здесь. Моё мужество испарилось, и я сделала шаг назад. И тут споткнулась и ошеломлено ахнула. Взгляд Деклана метнулся к двери и поймал меня в ловушку.
Он посмотрел на меня, и его голубые глаза широко раскрылись, как будто думал, что я — игры его разума.
— Пэйдж? — спросил хриплым голосом, который прошёлся теплой дрожью по моему позвоночнику.
Не было смысла уходить, он уже поймал меня, и я зашла в студию. Мое сердце билось где-то в животе.
— Я… я не уверена, должна ли я, но мне нужно было увидеть тебя.
Он схватил тряпку со своего рабочего стула и стёр краску с пальцев. Мышцы на руках напряглись, и застывшая сила, которую я видела минуту назад, казалось, запульсировала волнами.
 
— Почему? — он бросил тряпку на рабочий стул и вздрогнул, как будто его потряс собственный резкий тон.
Потому что хотела тебе сказать, что сожалею. Потому что я потеряла себя и думаю, что ты единственный, кто мог бы сделать меня цельной. Потому что я всё ещё люблю тебя, всегда буду любить.
Воздух между нами потрескивал от напряжения, его цитрусовый запах заглушил мои мысли, и мне пришлось закрыть глаза. Нужно сказать ему. Я должна была хоть что-то сказать.
— Потому что я скучаю по тебе.
Я слышала, как он выдохнул, и мои глаза открылись и уперлись в толстый черный крест, вытатуированный в центре его груди. Подъём и падение его груди были заметны, когда Деклан делал каждый рваный вздох. Он сделал шаг ко мне, и я подняла взгляд к лицу.
— Я не знаю, куда уйду отсюда, но я скучаю по тебе, Деклан и…
Он поднял руку, и на секунду я потянулась к нему. Мне хотелось ощутить жар его ладони на моей щеке, позволить прощению ускорить мой пульс, но он поднял руку, чтобы просто коснуться пальцами своих волос. Деклан посмотрел на меня ярко-голубыми глазами и сказал:
— Принеси холст, — он посмотрел на дверь.
— Тебе нужен ещё один холст? — моё сердце пропустило удар, он меня отпустил или впустил?
— Нет, он нужен тебе.
  
14
 
Лёгкое шипение бури вторило тонкому звуку гитары. Музыка была ленивой, она подпитывала моё сердце и разум, пока я рисовала. Это были дни, в которые я чувствовала себя живой. Дни, когда снег достиг трёх футов и всё ещё продолжал идти, и я стала пленником красивого художника. Улыбка расползлась по моему лицу, когда я села на белый мрамор рядом с Декланом.
— Мне очень нравится эта группа. — Он повернул голову и улыбнулся мне.
— Мне тоже. Она помогает сосредоточиться на работе. — Я наклонилась в сторону и увеличила громкость.
Мы сидели, скрестив ноги, бок о бок около полутора часов. Мы вот так и проводили большую часть времени, сидя в моём укрытии, над чем-то работая. Сегодня я изначально планировала нарисовать то, чем гордился бы Дали, но вместо этого карандашом сделала набросок изгиба челюсти Деклана, наклон его носа, и прежде чем я поняла, что именно рисую, у меня уже был почти полный портрет.
— У тебя получается всё лучше, — Деклан слегка ухмыльнулся.
— У меня хороший учитель, — сказала я, и, когда он наклонился ко мне, моё сердце забилось чаще.
У нас случился первый поцелуй несколько недель назад, и с тех пор мы крали поцелуи всякий раз, когда могли. Это было глупо, но мне нравилось, когда Деклан тратил несколько минут между занятиями в школе и целовал меня в нише или заброшенном коридоре. И когда звенел школьный звонок, то перспектива опоздания — последнее, о чём мы думали.
Наши художественные проекты были забыты, поскольку его рот нетерпеливо двигался напротив моего. Мне было всё равно, что мои родители были на кухне и могли поймать нас. На вкус он был как зубная паста и что-то сладкое — просто он. Когда он обнял меня сзади за шею и потянул губу зубами, я рвано выдохнула. Я потеряла себя в ощущениях его губ и пальцев, запутавшихся в моих волосах. Я застонала, когда он отстранился, и его хихиканье разогрело мои щёки. Возможно, он посмеивался надо мной, но и он также тяжело дышал, как и я, и что-то подсказывало мне, что он сдерживается. Мы были слишком молоды, чтобы хотеть большего.
Скажи это моему сердцу.
— Мне нравится целовать тебя. — Я смущенно шмыгнула носом, потому что правда легко соскользнула с моих губ.
Его смешок превратился в хохот, и мой живот наполнился бабочками. Я попыталась ударить его по плечу, но он осторожно перехватил меня за запястье и соединил наши руки, переплетя пальцы.
— Я ненавижу, что мне приходится уходить. — Его улыбка пропала, и цвет глаз углубился.