Злобный (ЛП)

— Мы на месте, — просто говорит он, выключая зарядное устройство и открывая дверь, чтобы выйти на улицу.
Неудивительно, что он не предлагает открыть для меня мою дверь.
Я спешу последовать за ним. Он ведет меня ко входу в бар, где на страже стоит здоровенный вышибала. Эти двое, похоже, знают друг друга, так как вышибала приветствует Призрака ударом кулака, прежде чем кивнуть мне.
— Кто эта сучка? — Он оглядывает меня с ног до головы, и я уверена, что он может сказать, что я несовершеннолетняя. О чем думал Призрак, приводя меня сюда? Я не собираюсь входить в это место.
— Новенькая, — говорит Призрак резким голосом, его усмешка наводит на размышления. — Мальчики ждут ее.
Вышибала кивает, как будто в этом есть скрытный смысл. Я тыкаю языком в щеку, на 99,9 процента уверенная, что Призрак просто сказал ему, что я здесь, чтобы его друзья трахнули меня.
Во что, черт возьми, я ввязалась ? 
Через мгновение вышибала отходит в сторону, пропуская нас с Призраком. Я избегаю его понимающего взгляда, когда прохожу мимо, смущенная тем, что он, вероятно, думает обо мне, и более чем немного напуганная тем, что, возможно, именно для этого Призрак привел меня сюда.
Интерьер бара слабо освещен и переполнен людьми, такими же грубыми и опасными на вид, как Призрак. Он не оглядывается на меня, когда мы пробираемся сквозь давку тел. Я даже не уверена, что его волнует, отстаю я от него или нет, и чем дальше мы продвигаемся, тем больше я раздражаюсь.
Наконец мы добираемся до стены кабинок, и он останавливается. Повернувшись ко мне, он говорит: — Подожди здесь.
— Подождать здесь? — огрызаюсь я, оглядываясь по сторонам. — Чего я здесь жду?
— Дженн, — отвечает он.
Когда он двигается, как будто собираясь уйти от меня, я поспешно спрашиваю: — Подожди, ты просто бросишь меня здесь?
Он пожимает плечами, и я знаю, что именно это он и планировал сделать. — Я тебе не гребаная нянька.
Я начинаю паниковать, потому что он не может просто бросить меня. Я буду как овца, брошенная на заклание в этом месте. — У меня есть вопрос к тебе, Призрак, — начинаю я, разочарование и гнев смешиваются с моим страхом в ядовитой комбинации. — Ты сука Дженн или она твоя?
Это вызывает у него реакцию. Его брови хмурятся, а глаза вспыхивают раздражением.
— Я не подчиняюсь приказам ни одной тощей жопастой шлюхи или ее сучьей дочери, — рычит он, прежде чем броситься прочь.
Дерьмо. Он ушел и теперь, вероятно, не вернется. Как, черт возьми, я должна вернуться в школу?
Я думаю, что у меня нет другого выбора, кроме как ждать и молиться, чтобы Дженн появилась, как и должна была. Подойдя к одной из кабинок, я опускаюсь на потрескавшееся виниловое сиденье и пытаюсь стать невидимой, чтобы никто не приблизился ко мне. Я до смерти напугана и не могу перестать думать о том, как, черт возьми, я вернусь в Ангелвью, если Дженн бросит меня, так как на моем банковском счете всего пятьдесят или шестьдесят баксов.
Я в жопе.
Я сижу в этой кабинке и жду, как мне кажется, целую вечность. Почти через полчаса я убеждаюсь, что Дженн не появится, что меня не должно удивлять. Она уже столько раз бросала меня в моей жизни, что я должна была это предвидеть. На самом деле, я идиотка, что вообще пришла сюда, потому что знаю, что ей лучше не доверять.
Мой гнев прогоняет достаточно страха, чтобы мне удалось выбраться из кабинки, решив уйти. Я найду Uber такси, которое отвезет меня обратно в Ангелвью. Это будет стоить мне каждого пенни на моем счету, но у меня нет особого выбора.
— Привет, малышка, — внезапно произносит знакомый прокуренный голос, вырывая меня из моих мыслей.
Я вскрикиваю и оборачиваюсь, чтобы увидеть Дженн, стоящую позади меня, с ухмылкой на изможденном, бледном лице.
ГЛАВА 12.
— МАМА, — ГОВОРЮ Я, ПРЕРЫВИСТО ДЫША.
Прошло больше года с тех пор, как мы виделись в последний раз, и она выглядит по-другому. Она похудела, ее волосы все еще того же ужасного медно-коричневого оттенка, но с темными корнями, которые выглядят хрупкими, а глаза кажутся запавшими в череп.
 
Дженн всегда была худой, но сейчас она просто ... скелет. Ее выцветшая розовая футболка свисает с изможденного тела, а узкие джинсы только подчеркивают выступающие тазовые кости.
Она совсем не похожа на симпатичную, энергичную девушку, стоящую между отцом Сэйнта и Джейкоби на этой фотографии. Взрослея, я всегда задавалась вопросом, что толкнуло ее на это. К наркотикам и торговле ими. Что с ней случилось, из-за чего ее жизнь оказалась в таком жалком месте?
Что бы это ни было, это никогда не закончится.
Мы не обнимаемся, потому что раньше никогда по-настоящему не обнимались, но она приглашает меня сесть обратно в кабинку, которую я только что покинула.
Я соскальзываю обратно на свое место, и она занимает скамейку через стол от меня, шмякнув на бок смятую пачку ментоловых сигарет и грязную зажигалку. Мы смотрим друг на друга еще несколько мгновений, и я не знаю, молчим ли мы потому что соскучились друг по другу, или действительно просто понятия не имеем, с чего начать разговор.
Когда тишина начинает становиться неловкой, я решаюсь спросить .
— Как давно ты в Калифорнии? — спрашиваю я, не утруждая себя вступлением или светской беседой.
Она чешет щеку, и ее глаза отрываются от меня, чтобы посмотреть на толпу. Похоже, она кого-то ищет, но, возможно, ей просто нужна помощь.
Что, конечно, заставляет меня задаться вопросом, под чем она на данный момент.
— Я рада, что ты решила вернуться в Ангелвью, — говорит она, игнорируя мой вопрос. — Образование важно в наши дни.
Она под кайфом? Потому что, если это так, то этот разговор быстро ни к чему не приведет.
Я хлопаю рукой по столу, чтобы привлечь ее внимание.
— Мама, послушай меня. Как давно ты здесь? — Она поворачивается ко мне, но все еще не отвечает.
Я стискиваю зубы и пытаюсь задать другой вопрос.
— Почему ты не связывалась с Карли? Она волнуется.
Дженн пожимает плечами.
— Я была занята.
— Чем? — срываюсь я.
Она снова отворачивается от меня.
— Не твое собачье дело.
Я сжимаю руки в кулаки, чтобы не поддаться искушению придушить ее.
— Не будь сукой. — Я испытываю непреодолимое желание напомнить ей обо всей драме, через которую мы обе заставили Карли пройти, Дженн обманывала ее бесчисленное количество раз и крала ее личность, я закрываю глаза и выдыхаю.
— Мама ... твоя лучшая подруга беспокоится о тебе
— А ты беспокоишься обо мне? — хрипит она, и я открываю глаза, чтобы увидеть, как она внимательно изучает мои черты. Ее взгляд кажется острее, чем когда она под кайфом. Подожди, она действительно может быть трезвой?
Если это так, то почему она все еще так себя ведет?
— Что ты имеешь в виду, спрашивая волнуюсь ли я? Ты же знаешь, что да.
— Лгунья.
Она так кривит губы, как делала это всякий раз, когда обвиняла меня в краже денег, я просто надеюсь, что ее неверие не повлияет на то, что она привела меня сюда, чтобы рассказать мне то, что хотела, и у нее будет адекватная реакция на фотографию, прожигающую дыру в моем заднем кармане.
Тяжело вздохнув, я поворачиваю голову из стороны в сторону.
— Верь во что хочешь, Дженн. Я знаю, что в конце концов не имеет значения, что я скажу тебе.
— Ты думаешь, что будешь немного больше беспокоиться обо мне, так как я отдала все, чтобы защитить тебя.
Ее голос, низкое шипение. Слишком знакомый тон, к которому я привыкла за эти годы.
Я знала, что она попытается разыграть карту вины. Она всегда так делает. Ни одно деяние не является слишком хорошим для нее, чтобы использовать его, особенно когда деяние было ее идеей. Маленькая часть меня думает, что я должна была просто взять вину на себя в тот день, хотя бы для того, чтобы заткнуть Дженн на хрен об этом.
 
Однако я игнорирую ее насмешки и продвигаюсь вперед.
— Зачем ты привела меня сюда?