Вор вне закона

— Не бойтесь, девушка… — начал Лешка и осекся.
— Ты? Вот это встреча!
Перед ним была Надя. Она обрадовалась встрече не меньше Лешки. Оба повзрослели за то время, что не виделись.
— Ты же как-то говорил, что ненавидишь, когда вопросы решают силой, — с улыбкой напомнила она.
— Я ненавижу насилие. А это разные вещи. К тому же эти хамы явно придерживаются другой точки зрения, — возразил Лешка. — Поэтому пришлось объяснять им понятным языком. Ты куда-нибудь торопишься?
Надя никуда не торопилась. Они посидели в "Московском", выпили по паре коктейлей и вспомнили детство. Надя собиралась после школы на журфак. Этот разговор заставил Лешку задуматься о собственном будущем. Поскольку он не испытывал тяги ни к ботанике, ни к физике, а с историей был знаком в рамках книжек Дюма-отца и Вальтера Скотта, то решил поступать в театральное училище. В какое именно — неважно.
После того разговора у Лешки появились друзья в мире искусств. Общение с завсегдатаями ресторанов, ипподрома и прочих мест проведения культурного досуга позволяло Лешке тщательно отбирать кандидатов на "раскулачивание".
Один из новых друзей-наводчиков работал вахтером в ГИТИСе и два года безуспешно пытался в него поступить. Нестандартная половая ориентация обеспечивала ему обширные знакомства среди состоятельных граждан. Другой — официант из ресторана "Кама", однажды провел его на спектакль в "Таганку" и познакомил с самим Высоцким. Тем вечером Лешка и встретился с Крюковым.
После ареста Сильвера и ухода Крюкова в армию Лешка заскучал, перестал выбираться в свет и торчал дома. Как-то вечером вдвоем с Призраком они обсуждали план предстоящей кражи у товароведа из антикварной комиссионки. Тот хранил нажитые непосильным трудом деньги не дома, а под полом гаража. Обсуждение было прервано условным звонком — два длинных, один короткий.
Лешка открыл дверь и замер. Перед дверью стоял Седой. Тот самый сосед Нади, которому он так удачно обменял драгоценный орден Гитлера на кошачье дерьмо. Только через секунду Лешка сообразил, что Седой его никогда не видел и не знает. Гость внимательно смотрел на Лешку светлыми, чуть красноватыми глазами альбиноса.
— Я к Волохе, — бросил он.
Лешка проводил его в комнату. Волоха встретил пришельца настороженно.
— Откуда будешь, мил человек, на какое погоняло отзываешься?
— Седой я. Меня Фома прислал с весточкой.
— И где она, та весточка?
Гость сел к столу и положил перед собой сверкающий хромом ломик-монтировку.
— Вот она. Узнал арматуру? — спросил он.
Волоха взял фомку и внимательно осмотрел.
— Как не узнать? Знакомая "балерина". Любит Фома фомкой орудовать, отсюда и погоняло получил. Шнопырь, одно слово. А по мне отмычка вернее. Где Фома сейчас? Парится?
Седой утвердительно кивнул.
— Да, у хозяина он. Нары полирует. Кланяться тебе велел и просил помочь, если сможешь.
— И что тебе надо, убогий? — Призрак и не пытался скрыть своего пренебрежения к пришельцу.
— Дело хочу предложить верное. Работы на полчаса, капусты — немерено.
— А чего сам не возьмешь? — недоверчиво прищурился Призрак.
— Одному не поднять. Подхват нужен.
— Это что значит, мне к тебе в подпаски идти? — усмехнулся вор. — Заманчивое предложение — к фраеру набушмаченному в шестерки записаться.
— Что ты, что ты! — не на шутку перепугался Седой. — Наоборот! Ты мастер, а я за помогало буду. Кто же спорит?
Волоха презрительно скривился:
— Ладно, Седой, слушай внимательно. Повторять не буду. Я в завязке. Прошляком заделался. Когда увидишь Фому, так ему и передай.
Гость покачал головой.
— Послушай, Призрак, ты, может, не въезжаешь? Зуб даю, дело верняк! Хата принадлежит одному генералу. А его пахан маршалом был. Старик после войны половину Германии выгреб. Батя мой его всю войну возил. А когда бате червонец вкатили, за то, что какую-то немецкую сучку трахнул, этот козел даже не почесался. Вот тебе и благодарность! Не я буду, если не подломлю кубышку этого гада. У него ценностей немерено. Бабки, рыжье, цацки-побрякушки. И огоньки имеются, брюлики-изумрудики. А одному ордену просто цены нет. Он его из музея увел. В центре алмаз чуть ли не с куриное яйцо. "Глаз Циклопа" называется. У меня на него и купец уже имеется.
 
Лешка напрягся, но Волоха прервал рассказчика.
— Я же тебе сказал — не бегаю больше, завязал. Отошедший я. Слышь, Леша, сделай одолжение, проводи гостя.
Седой поднялся и молча вышел. Лешка закрыл за ним входную дверь и вернулся в комнату. Сверкающая фомка так и осталась лежать на столе перед Волохой.
— Почему ты отказался? — спросил его Лешка.
— Я, Лях, мусорской дух за версту чую.
— А разве Седой — мусор?
— Самой чистой пробы. И не простой мусор. Чекист он, тухлятиной от него прет. И про батю своего он нам тут по ушам ездил — что твой Фенимор Купер.
— Так он ведь вроде от Фомы. Ты же сам признал.
— "Балерина" точно от Фомы, — Волоха покрутил в руках фомку, — а вот откуда этот кролик белый ее взял — может мы когда и узнаем. Я вот думаю — не этой ли дрыной Семе голову проломили и меня тогда в переулке чуть не приласкали? И не он ли Семе те самые "верные набойки" давал?
Лешка наморщил лоб от напряжения.
— А я знаю, на чью квартиру Седой тебя навести хотел, — сказал он. — это хата генерала Павлова. Я с его дочкой в одном классе учился. Только нет там никаких брюликов. И рыжья нет. А вот почему он про орден и "Глаз Циклопа" протрепался, не пойму. Может потому, что уже в расход нас обоих списал?
— Тем хуже для нас, — проронил Призрак. — Только такие предложения за здорово живешь не делаются и добром не кончаются.
* * *
Наутро Седой позвонил Волохе по телефону.
"Ну как, — спросил он, — не передумал"?
В ответ Волоха послал его открытым текстом.
"Лады, — ответил Седой, — себе же хуже делаешь".
Лешку взяли на входе в "Метрополь", где он собирался с утра пораньше попить кофе в компании завсегдатаев, и отправили в отделение милиции. Но доставили его не в "Полтинник", как следовало ожидать, а в "Восемь-восемь", в отдел милиции по охране Красной площади. Здесь его завели в "обезъянник" и забыли.
Спустя три часа в камеру завели знакомого Лешке по пьянкам в "Интуре" валютчика и кидалу Нодарика. Его сняли с двадцатого этажа, где он пил кофе в компании итальянских туристов. Нодарик не сопротивлялся, но напоследок пообещал ментам:
— Подождите, я ваш "Интур" куплю от крыши до подвала! А вас на пушечный выстрел не подпущу!
Он преувеличивал. Лет через десять он действительно вернулся сюда хозяином. Всю гостиницу, правда, не купил, хотя при желании смог бы, а ограничился любимым двадцатым этажом, который снял под офис, а также открыл при отеле казино "Габриелла".
Не успели задержанные перекинулся между собой парой слов, как в дверь просунулась усатая голова сержанта.
— Воронцов, на выход!
В кабинете инспектора уголовного розыска Лешку ждал неприятный сюрприз. Тощий субъект в штатском, то ли инспектор, то ли следователь, сидел за столом и вертел в руках пистолет-зажигалку, память о первой краже, непонятно как изъятую из ящика с инструментами. Хорошо, если менты добрались только туда и не в курсе насчет тайника под оконным карнизом.
С первой кражи прошло немало времени, Лешка уже успел забыть о своем трофее. А ведь Волоха его предупреждал, что нельзя брать ничего кроме денег!
— Объясните, гражданин Воронцов, как вещь, подаренная коллегами Михаилу Моисеевичу Гольденблюму, оказалась у вас? — вкрадчиво попросил следователь.
— Понятия не имею. Может подарил по пьянке или в карты проиграл? А что он сам говорит? — поинтересовался Лешка.
— Сам он сидит в Мордовии, в колонии общего режима. Мы послали туда телеграфный запрос и ждем ответа с часу на час. Если факт кражи подтвердится, разговор с вами будет вестись по-другому. Поэтому лучше чистосердечно признайтесь. Откуда у вас эта вещь?