Балтийская трагедия: Агония
Приказав своему помощнику капитану 2-го ранга Зозуля быстро подготовить к выходу в район Гогланда выделенных ему плавсредств, Святов решил, не дожидаясь окончательного формирования своего отряда, в ближайшее время самому отправиться на Гогланд на одном из морских охотников.
Задача формирования отрядов кораблей всегда сложна и требует значительной подготовки и планирования. Необходимо было продумать условия базирования кораблей и катеров на Гогланде, определить нужное количество топлива для них, продовольствия и других предметов снабжения, а также организовать командный пункт управления вновь создаваемым соединениям. Необходимо было собрать командиров, продумать процедуры связи и сигнализации и массу других вопросов, которых требует любая операция на море. Даже спасательная.
19:30
Старпом крейсера «Киров» капитан 3-го ранга Дёгтев просматривал вахтенный журнал за 26-ое августа. Командир спустился на полчаса в каюту поужинать и отдохнуть. Дёгтев замещал его на мостике крейсера, продолжавшего маневрировать на Таллиннском рейде. «Киров» временно прекратил огонь. С берега сообщили, что после очередного огневого шквала с кораблей немцы откатились и перегруппировываются. Старший артиллерийский офицер капитан-лейтенант Шварцберг переговаривался по радио с корректировочными постами, уточняя координаты скопления немецких танков и мотопехоты.
Капитан 3-го ранга Дёгтев пробежал глазами утомительно однообразные записи вахтенного журнала:
«9 часов 50 минут. Воздушный налет. Сброшено 24 фугасных бомбы весом от 100 до 500 килограммов...
16 часов 30 минут. Воздушный налет. Сброшено 42 фугасных бомбы весом от 100 до 500 килограммов...
17 часов 56 минут. Воздушный налет. Сброшено 38 фугасных бомб весом до 250 килограммов...
18 часов 12 минут. Воздушный налет. Сброшено 22 фугасных бомбы весом от 100 до 250 килограммов... Все бомбы ложились в восьми-десяти метрах от корабля...»
И ни одного прямого попадания! Потрясающе!
Более того, сегодня удалось точно сбить один бомбардировщик противника. Собственно претензии на сбитые немецкие самолёты поступали чуть ли не от всех расчетов зенитных орудий и автоматов. Но подтвердить все это было трудно. Самолёт задымил и ушёл за горизонт. Поди определи, отчего он задымил и что с ним потом стало. От береговых постов и от дозорных кораблей никаких подтверждений не поступало. А сегодня на глазах у всех, прямо не выходя из пикирования, «юнкерс» вспыхнул и рухнул в море почти рядом с крейсером! Все ликовали. А комиссар Столяров решил по этому поводу даже выпустить специальный «Боевой листок» как экстренный выпуск многотиражной газеты «Кировец».
Битва крейсера с противником на рейде Таллинна явно шло в пользу «Кирова». Сколько танков и пехоты немцев они уничтожили?! Никто не мог сказать сколько, но все знали, что много.
Сколько немецких танков ушло в воду, когда снаряды «Кирова» уничтожили переправу через реку Кейла! И плюс сбитый бомбардировщик.
20:10
Командир катера МО-407 старший лейтенант Воробьёв имел приказ стоять у борта штабного судна «Пиккер» для выполнения «особых поручений» командующего флотом. Катерники ни днём, ни ночью не знали покоя. Их использовали и по прямому назначению для противолодочного патрулирования, и для конвоирования транспортов, и для боя с катерами противника, но в конкретных условиях сложившейся в Таллинне обстановки — чаще всего в качестве посыльных судов, гоняя по разным бухтам для освещения реальной ситуации штабам различных уровней.
Катера МО строились в советском флоте самыми массовыми сериями. Кто-то их даже сравнил с морским вариантом знаменитых штурмовиков «Ил-2», если не по огневой мощи, то, по крайней мере, по активности в ходе боевых действий. После войны никто даже толком не мог сказать, сколько их всего было построено и сколько погибло. В то время как крейсеры и эсминцы, не говоря уже о линкорах, стояли на базах, укрывшись непроницаемой вуалью маскировочных сетей, радуясь сталинскому приказу, запрещающему им выход в море, «мошки» не знали и секунды покоя, активно демонстрируя советскую военно-морскую мощь на всех театрах, в любую погоду и перед любым противником.
Крошечные кораблики, чьё водоизмещение варьировалось от 50 до 65 тонн, несли тем не менее весьма грозное для своего размера вооружение: два 45-миллиметровых орудия и два крупнокалиберных пулемёта, а установленные на них авиационные двигатели позволяли катерам развивать скорость до 25 узлов. Немецкие и финские торпедные и сторожевые катера, вооруженные только пулемётами, их побаивались и предпочитали не связываться.
Мин «охотники» не боялись из-за своей исключительно малой осадки и по большей части деревянных корпусов, но сами могли их ставить прямо под носом противника. Угодить в них авиабомбой было практически невозможно, а огнем своих орудий и пулемётов они могли отогнать от себя и от конвоируемых ими судов любое количество бомбардировщиков.
Они спасали людей с погибших кораблей и судов, высаживали десанты и диверсионные группы, сражаясь не только на морях, но на озёрах и речках, где вообще появление боевого корабля считалось чуть ли не чудом. И хотя их мореходность официально ограничивалась пятью баллами состояния моря, они выходили в открытое море в любую штормовую погоду, продирались через льды, а если и гибли, то, как правило, мгновенно и со всем экипажем из 10-15 человек...
С борта «Пиккера» Воробьёва окликнул кто-то из штабных и передал приказ командующего идти к острову Найссаар, найти там транспорты «Иван Папанин» и «Тобол», а затем направить их в бухту Копли, где они должны встать под погрузку. Приказание им отдано уже несколько часов назад, а от них ни слуху, ни духу. На радиозапросы не отвечают. Не случилось ли чего?
Уже на выходе из гавани катер захлестнуло волной и стало кидать из стороны в сторону. Шторм уже разыгрался баллов на 7. Погода всегда была главным врагом морских охотников. Промокший с головы до ног Воробьёв довел катер до острова и пошел вдоль его побережья, разыскивая пропавшие транспорты. Вскоре он увидел громаду «Ивана Папанина». Океанский пароход стоял на якоре, покачивался и лениво дымил. Погода была ему нипочём. Он и не такое видел.
«На транспорте! — заорал в мегафон Воробьёв. — Вам приказано идти в бухту Копли».
На «Папанине» долго не отвечали. Наконец, усиленный мегафоном голос, перекрывая шум ветра, ответил: «Без буксира не пойду. Буксир давайте!»
С полуминутными интервалами вода окатывала Воробьёва с головы до ног. Держась одной рукой за поручни, а в другой держа мегафон, Воробьёв крикнул:
— С кем я говорю?
— С капитаном, — ответили с «Папанина». — Капитан Смирнов.
— Вы поняли приказ? — прокричал Воробьёв.
— Понял, — ответил капитан Смирнов, — Но без буксира не пойду.
«Тобола» Воробьёв так и не нашел. Возможно, что транспорт ушёл не в ту бухту, куда ему было приказано, а в другую.
Поняв, что уговорить капитана «Папанина» идти без буксира он не сможет, а «Тобол» ему не найти, Воробьёв решил возвратиться к «Пиккеру».
20:45
Командир эскадренного миноносца «Артём» старший лейтенант Сей резко перевел ручки машинных телеграфов на «Стоп». В параване следовавшего в полукабельтове впереди эсминца «Суровый» с грохотом взорвалась мина. «Суровый» подбросило на волне, и он остановился, раскачиваясь с борта на борт.
Эсминцы возвращались в Таллинн, задержавшись, поскольку по заявке из штаба КБФ «Суровый» обстрелял скопление резервов противника у Рохукюля. Теперь корабли находились в районе банки Неугрунд северо-восточнее острова Осмуссаар.
На «Суровом» подняли сигнал: «Не имею хода». Выяснилось, что на «Суровом» от гидравлического удара «выбило» обе турбины. В нескольких местах разошлись швы обшивки, затоплен ряд помещений.