Грешный (СИ)

Понятно, что среди этих «патрульных» воров и грабителей было тоже в достатке, но «революционная целесообразность» требовала пока закрывать глаза на их «шалости», а разбираться, кто там и что там, можно было и позже, когда ситуация устаканится и здешняя дозорная стража снова займётся тем, чем всегда занималась — поддержанием правопорядка и искоренением криминального элемента.
Честно признаюсь, операцию по возвращению своей спутницы на трон королевства я представлял немного иначе. По первоначальному плану, мы собирались устроить стремительный рейд во дворец и быстро, пока враги не очухались, решить все проблемы с Советом и «перераспределением полномочий» между высшими жрицами. Однако все наши дерзкие планы пошли прахом сразу же после встречи с Фарьяной. Не использовать такой шанс, как поддержку народа, мы конечно же не могли. Быстрота и натиск предсказуемо уступили место спокойствию и надёжности.
В этих условиях, я, Малыш и Ирсайя до самого дворца напрямую в боевых действиях не участвовали. Вопросы контроля над ключевыми точками Витаграда и продвижения к центру мы решали дистанционно, раздавая приказы и получая отчёты от рассылаемых по городу вооружённых отрядов. То есть, приказы, понятное дело, отдавала Ирсайя, но к моему мнению она, безусловно, тоже прислушивалась. Как брать города — опыта в этом деле (как минимум, исторического) у меня было существенно больше.
Тхаа же в нашей троице играл, скорее, роль символа, а не самостоятельной боевой единицы.
Все, кто вставал под наши знамёна, при виде его клыков и окутывающей мохнатое тело магозащиты, проникались идеями возвращения к власти законно избранной королевы намного охотнее, чем просто словами, что члены Совета врут, властительница не погибла, а моя спутница — это она и есть, но только без маски.
К слову, её указ о снятии масок стал не только полезным, но и весьма своевременным.
Как объяснила Ирсайя, молодые жрицы, да и многие зрелые всегда относились к маскам довольно прохладно.
Запрет на открытие лиц исходил, как обычно, с самых верхов, где командовали, в большинстве, пожилые, не любящие конкуренции чародейки. Поддерживать физическую красоту им было сложнее, и маг-энергии на «косметические» процедуры они тратили существенно больше.
Что же до молодёжи, то имея возможность, благодаря волшебству, выглядеть идеально, дурацкую норму, что надо скрывать от других свою красоту, они считали несправедливой. И, в результате, когда до них довели указ королевы, отменяющий маски, молодые волшебницы, едва ли не все как один, приняли это известие с невероятным восторгом. По крайней мере, столько весёлых и симпатичных мордашек вокруг я в этом мире ещё не видел. И каждая, что любопытно, при своём представлении королеве норовила сперва стрельнуть в меня глазками, а затем подойти к Малышу и погладить его по лоснящейся шерсти.
И я, и священный зверь переносили их повышенное внимание без какого-либо напряга. Малышу это, как мне кажется, даже нравилось. А вот нашей спутнице — наоборот, хотя она и старалась этого не показывать…
Потерь у нас практически не было. Из подтверждённых всего четырнадцать раненых и ни одного погибшего. У наших противников, тех, кто остался верен Совету и не принял снявшую маску Ирсайю в качестве королевы Ларанты, потери исчислялись, в первую очередь, пленными и дезертирами, и лишь во вторую — ранеными и погибшими. По той информации, что поступала в наш штаб, на той стороне на текущий момент погибло человек двадцать.
Как по мне, так немного, однако Ирсайя реально воспринимала смерть каждого как смерть кого-то из близких. Нормальное качество для человека, но вот для правителя…
Судить её, впрочем, я не собирался. Как и пытаться утешить. Гражданской войны в трёхсотлетней истории королевства ещё не случалось, и того опыта ожесточения, которое непременно приходит, если такая война не заканчивается достаточно быстро, у здешних жителей, и обычных, и магов, пока ещё не было. А значит, любые рассказы и объяснения, что такие потери приемлемы, вызвали бы у местных, по меньшей мере, недоумение.
  
Собственно, из-за этого я и настаивал изначально на рейде, а не на штурме или осаде. Однако жизнь внесла в наши планы свои коррективы, и в итоге что вышло, то вышло. Так что теперь, чтобы не подвести королеву и чтобы при штурме дворца её триумфальное возвращение не превратилось в кровавую баню, мне требовалось придумать что-то неординарное…
— Линт! Ты уверен? — строго спросила хранительница вернувшегося с «рекогносцировки» десятника.
— Я подтверждаю, — выступила вперёд Гринша, служительница Предгорного храма.
— Это точно? — вмешалась Ирсайя.
— Абсолютно, пресветлая.
— И ничего нельзя сделать? Совсем ничего?
— Совсем.
— Но должен же быть отключающий контур. Я помню.
— Его заблокировали.
— Откуда?
— Из тронного зала.
— Дамира узнала пароль?
— Возможно, взломала.
— Его взломать невозможно…
Я слушал, о чём они говорят, и с каждой секундой мрачнел всё больше и больше.
По словам королевы, магическую защиту дворца обновляли четыре года назад, и делали это жрицы Святилища под руководством Фарьяны. Больше трёх тысяч кристаллов сапбри по периметру, и все они были сейчас включены, а отключить их снаружи возможности не представлялось. Подходы к зданию контролировались засевшими на верхних этажах лучниками. Около сорока жриц, в основном, высших, включая Дамиру и пару её соратниц из членов Совета («жёлтую» Жайлу и «красную» Чили), управляли кристаллами, поддерживали подпитку защитного контура и на подступах к стенам легко могли выжечь хоть целую армию.
Конечно, я мог бы попробовать отключить им всю магию через иммунность, но для этого требовалось преодолеть пустое пространство между дворцом и ближайшими зданиями. Не меньше трёхсот шагов пустого пространства под непрерывным огнём из арбалетов и луков, чего никакая броня, в том числе, и магическая уж точно не выдержит…
Простого решения, как всё сделать быстро и без потерь, не просматривалось, но я продолжал размышлять и думал так громко, что меня услышал Малыш. Словесно советовать он не стал — отправил мне несколько мыслеобразов.
Я почесал в затылке, оценивающе взглянул на напарника:
«Считаешь, это сработает?»
Тот в ответ шевельнул усами.
«Говоришь, что готов поучаствовать?»
Малыш обнажил левый клык.
«А если тебя подстрелят? Или, например, подпаля́т?»
Тхаа громко зевнул и ударил хвостом по земле.
«Ладно. Попробуем. Но только заметь: не я это предложил…»
— Леди! Прошу прошения, что прерываю ваш спор, но у меня есть одно предложение, — вмешался я в разгорающуюся дискуссию трёх чародеек. — Уверен, оно вам понравится…
Самым сложным, как водится, стало просто шагнуть из укрытия.
Первый шаг, он всегда самый трудный. Занести ногу над пропастью. Оттолкнуться от стенки. Отпустить спасительную верёвку. Выскочить из окопа. Потянуть спусковой крючок. Дёрнуть чеку на запале. Нажать на клавишу «Пуск»… Сколько подобное ни случалось, всякий раз подсознание истошно вопило: «Не надо! Назад уже не получится».
Привыкнуть к этому невозможно, как невозможно избыть инстинктивный человеческий страх. Его можно только преодолеть. Через единственный шаг, который снова и снова, раз за разом становится первым…
Дальше всё проще. Практически на порядок. Мозг, мышцы, органы чувств, нейронные связи отрабатывают программу, заложенную опытом и многочисленными тренировками, память тела бросает его на нужную траекторию, подсказывает, где ускориться, прыгнуть, притормозить, метнуться куда-нибудь в сторону и замереть, а то и вообще кувыркнуться и прикинуться трупом…
Трупом я пока не прикидывался, но метался и кувыркался по полной. Под ливнем из стрел и болтов иначе не получалось. Каждый удачный выстрел, каждое попадание просаживало мою магическую защиту сразу процентов на двадцать, поэтому, хочешь не хочешь, приходилось вертеться. Тем более что восстанавливать призрачную броню за вражеский счёт я не мог — магией по одиночке, экономя энергию, дворцовые жрицы не били. Они рассуждали правильно. Принимали мои экзерсисы перед дворцом за разведку боем и раскрывать свои истинные возможности не спешили.