Один под парусами вокруг света (с иллюстрациями)

Мой опыт мореходной астрономии на борту «Спрея» настолько уникален, что я считаю себя вправе поделиться им на этих страницах. При первоначальном подсчете «Спрей» оказался на несколько сот миль западнее, чем можно было ожидать. Я понимал, что здесь произошла ошибка. Через час я тщательно произвел еще одно счисление, и результат почти равнялся первому. Мое уязвленное самолюбие вызвало во мне справедливые претензии к собственному хваленому опыту, и тогда я решил проверить точность таблиц, в которых я обнаружил причину расхождения. В одной из колонок, откуда я почерпнул очень важный логарифм, была опечатка, и как только она была мною обнаружена, разница стала ясной. Исправив таблицу, я продолжал путь с непоколебленной уверенностью в самом себе и в моих полуживых жестяных часах.
Результат наблюдений пощекотал мое тщеславие, так как я хорошо понимал, что путешествие на «Спрее» это не то, что быть на мостике большого корабля и вместе с двумя помощниками определять долготу по лунным расстояниям, да еще с весьма относительной точностью. Будучи одним из малоизвестных американских моряков, я гордился моими личными достижениями в этом одиноком плавании, хотя возможно, что все это было лишь случайным совпадением.
Когда в результате подсчетов все было приведено в соответствие, я поплыл по безбрежному простору, ощущая величие строения Вселенной. Я представлял себе математическую точность движения миров, настолько хорошо изученного, что астрономы уже составили таблицы положения светил не только на годы и дни вперед, но и на любое время суток. Таблицы настолько точны, что даже через пять лет после их составления ими можно пользоваться и определять поясное время для любой точки Земного шара. Вычислить местное время даже без хронометра не составляет трудности. Разница между местным и поясным временем выражается в минутах, а всем нам известно, что каждый градус равен четырем минутам. В наш век хронометров редко приходится определять время астрономическим способом, но все же эта работа очень поучительна и в области навигации нет ничего более приятного и волнующего.
 
ГЛАВА 12
Семьдесят два дня без захода в порты. Киты и птицы. Осмотр камбуза «Спрея». Летающая рыба на завтрак. Встреча в Апиа. Визит госпожи Роберт Льюис Стивенсон. В Вайлиме. Гостеприимство на островах Самоа. Арест за быструю езду верхом. Занимательная карусель. Учителя и ученики в колледже Папаута. Во власти нереид
Сорок три дня полного одиночества — немалый срок, но крылатое время неслось быстро, и, вместо того чтобы стать на якорь в Нукухива, я решил безостановочно продолжать путь к островам Самоа. Этот переход занял еще двадцать девять дней, и весь путь без захода в порты продолжался семьдесят два дня.
Длительное одиночество не было слишком утомительным, так как я, не ощущал недостатка во встречах. Путь к островам Самоа преграждали рифы, и они не оставляли мне свободного времени для размышлений об одиночестве. Среди немногочисленных приключений на пути от Хуан-Фернандеса до островов Самоа я должен упомянуть о том, как мне удалось избежать ночного столкновения с огромным китом, рассеянно бороздившим океан. Громкое фырканье рядом с моим судном заставило меня выскочить на палубу как раз в тот момент, когда кит ударил лопастью хвоста по воде и окатил меня с головы до ног. Чудовище чего-то испугалось и быстро повернуло на восток, а я продолжил свой путь на запад. Вскоре показался второй кит, явно сопровождавший первого, так как он плыл в том же направлении. Больше я китов не встречал, да и не стремился к этому.
Когда «Спрей» приближался к коралловым островкам, частенько появлялись голодные акулы. Я получал такое же удовольствие от стрельбы в них, как охотник на тигров. Акулы — это ведь тигры морей, и я уверен, что нет ничего более страшного для моряка, чем встреча с голодной акулой.
Всегда было много разных птиц: иногда какая-нибудь из них садилась на мачту «Спрея» и дивилась его странным крыльям, тем более что на «Спрее» был поднят огнеземельский грот состоявший из множества сшитых кусков и напоминавший плащ библейского праведника. Судно в южных морях явление редкое, и на протяжении многодневного плавания я не встретил ни одного.
 
Во время этого длительного морского перехода моя пища состояла из картофеля, соленой трески и галет, которые я пек два-три раза в неделю. В избытке у меня были кофе, чай, сахар и мука. Я вез с собой большой запас картофеля, но прежде чем я достиг островов Самоа, меня постигла серьезная неудача, и я лишился этого высоко ценимого моряками продукта питания. Встретив на острове Хуан-Фернандес неистового торговца — полупортугальца-полуамериканца Мануэля Кароцца, я по его вине очутился посередине океана без картофеля. Я считаю себя опытным торговым моряком, но этот уроженец Азорских островов, побывавший в Нью-Бедфорде, одним махом обдурил меня, когда предложил взамен старого, полученного мною на пароходе «Коломбиа», картофеля целый бушель более свежего. Португалец мне объяснил, что мой картофель нужен ему, чтобы «освежить семенной материал». Вскоре я обнаружил, что полученный от Кароццы картофель несъедобен и весь покрыт какими-то отталкивающими желтыми полосами. Я завязал мешок, продолжал пользоваться жалкими остатками прежнего запаса и считал, что, когда наступит голодный день, я вынужден буду съесть и новый картофель. Три недели спустя я развязал мешок, и оттуда вылетели миллионы крылатых насекомых. Весь картофель, который мне всучил Мануэль, превратился в полчища моли. Пришлось выбросить весь запас за борт. Кстати сказать, у Мануэля был собран большой урожай картофеля, и он просил меня рассказывать всем китобоям, всегда охотно покупающим овощи, что вблизи острова Хуан-Фернандес водится много китов. Увидев только однажды двух китов, я ни разу не встречал китобоев, которые охотятся значительно дальше этих мест.
Представительница прекрасного экипажа обратилась ко мне с приветствием
Происшествие не оказало существенного влияния на мой рацион, так как я был отлично обеспечен продовольствием для тихоокеанского рейса. Кроме того, каждый день я находил все новые источники снабжения. Например, путешествуя в зоне пассатов, я восполнил недостаток в свежем мясе свежей рыбой, так как летающие рыбы ночью натыкались на паруса и падали на палубу. Иногда попадались одна-две рыбы, а порой и целая дюжина, а если ночь не была лунной, то утром я собирал достаточный улов, вытаскивая рыбу. из шпигатов наветренного борта. В такие дни я забывал о мясных консервах.
В полдень 16 июля, преодолев ряд трудностей и сложностей, «Спрей» отдал якорь в Апиа — столице королевства Самоа. Покончив со швартовкой я, вместо того чтобы съехать на берег, натянул тент и просидел под ни. м до позднего вечера, прислушиваясь к мелодичным голосам мужчин и женщин островов Самоа.
Потом в гавани показалась лодка с тремя молодыми женщинами. Поравнявшись со «Спреем», они перестали грести, и представительница прекрасного экипажа, обратясь ко мне с приветствием «talofa lee!» (привет тебе, начальник), спросила:
— Шхуна пришла из Америки?
— Привет! — ответил я. — Да…
— Вы прибыли один?
— Да… — снова ответил я.
— Не верю… Были еще люди, но вы их съели… При этих словах остальные женщины рассмеялись.
— Для чегр вы так далеко плыли?…
— Чтобы услышать ваши песни… — О, talofa lee!!… — воскликнули они хором и запели.
Их голоса наполнили все окружающее музыкой, которая понеслась до пальмовых зарослей на противоположной стороне гавани.
Вскоре показалась лодка американского генерального консула, в которой сидели шестеро гребцов, певших песню ив такт ударявших веслами. Мой разговор с гребцами был гораздо удачнее, чем с предшествовавшими им девицами. Гребцы привезли мне приглашение. генерального консула Черчилля прибыть к обеду. Видно было сразу, что в консульстве на Самоа хозяйничает женская рука и что миссис Черчилль тщательно подобрала гребцов и одела их в красивую одежду. Гребцы отлично пели самоанские песни, которые и миссис Черчилль исполняла с таким же умением, как местные жительницы.