Маска: история Меллисы де Бриз (СИ)
— Это всё?
— Прошу прощения, нет, монсеньор. Вашему высокопреосвященству ничего не стоит оказать нам еще одну весьма важную услугу.
Кардинал откинулся в кресле:
— Можно подумать, вы ведете им счёт, Лоранс. "Еще одну"! И еще несколько в ближайшее время, разве не так?
— Простите мою дерзость, монсеньор, но я думала, что считаете вы. С удовольствием признаю, что ошиблась.
— Довольно. Какого рода помощь вам требуется?
— Очень просто, монсеньор. Будет лучше, если дю Гартру захочется простить девочку. Воздействуйте на его убеждения, монсеньор, я не хочу терять его как партнёра в делах.
— Что ж, прощать — христианское качество. Я поговорю с ним. Но что, собственно, произошло?
Лоранс рассказала о том, какими средствами Меллиса имеет обыкновение защищаться, еще не получив благословение на право дуэли. Монсеньор кардинал милостиво пообещал свое содействие. Лоранс скоро покинула кабинет и присоединилась к своей подруге. Меллиса думала, они сейчас же отправятся домой, но Лоранс повела ее в казначейство, получила тяжёлый кожаный мешочек с пистолями, а уже после этого карета повезла их домой.
Обратный путь неторопливо извивался по набережной Сены, уже почти ночной и очень красивой. Глядя на проплывавшие мимо башни Консьержери и шпили собора Нотр-Дам, Меллиса думала, что возможно солгала сегодня о своём честолюбии. Ей ужасно нравится ехать вот так по набережной Жесвре в почти что собственном экипаже. И, кто знает, на что она способна ради заботы о собственном благополучии?
Меллисс подумала об этом с опаской. Словно не о себе, а о чужом человеке, от которого можно всего ожидать. Но, вспомнив, что от нее пока ничего особенного и не требовали, юная артистка слегка успокоилась. В конце концов, она сможет сыграть любую роль, это правда. Весь вопрос в том, хочется ли ей вступать в игру или нет?
Глава 22
И Меллиса начала помогать Лоранс, как они договаривались. Она много времени проводила в большом кабинете на втором этаже особняка, разбирая бумаги и отвечая по поручению Лоранс на множество писем.
Покатились дни… Осень не успела толком вступить в бой, осаждаемая с одного бока летом, а с другого зимними холодами. Меллисс неожиданно сообразила, что за последние несколько лет это первые холода, которые она встретит под крышей настоящего дома. Да еще какого роскошного дома!
Меллиса добросовестно изучала придворные интриги, их методы и историю. Совсем так же, как некоторые учат латынь, греческий или математику. Она многое узнала о закулисных механизмах дворцовой жизни. И, нечего скрывать, наука эта постигалась девочкой с интересом.
Меллиса впрочем "девчонкой" и "ученицей" себя не считала. На другой день после аудиенции у кардинала между ними с Лоранс состоялся серьёзный большой разговор. Меллиса говорила, что если она действительно впутается в густую сеть интриг и политики, то скоро у нее возникнет необходимость говорить от собственного имени. Одной ее помощи Лоранс для службы у кардинала, вероятно, недостаточно?
— Признайся, ты хочешь сделать из меня шпионку, ведь правда? — сузив глаза, спросила она.
Лоранс обезоруживающе улыбнулась.
— Конечно. Непростительная глупость, упускать такой шанс. С твоими способностями…
— Думаешь, он хорош для меня, этот шанс?
— Да кто вообще говорит о тебе? Это для меня шанс. Для "Маски", для Франции!
— Для чего? Кроме Франции?.. — переспросила Меллиса, ужасно удивляясь в душе столь огромной значительности, придаваемой ее жалкой персоне.
— Об этом потом, — привычно сказала Лоранс. — Ты как нельзя лучше годишься для подобной работы. Ты умна, решительна и весьма хороша собой. Это как раз то, что нужно.
— Я не хочу быть марионеткой в чьей-то грязной игре, — нерешительно возразила Меллиса. — Я отдаю себе отчёт, что вы меня и так уже ввели в свои планы. Но я не желаю участвовать в том, чего не понимаю.
— Во-первых, стоит тебе напрячь свои умственные способности хоть в четверть силы, как ты поймёшь. Всё поймёшь. А что касается марионеток… Думаю, тоже поймёшь. В наше время (не станешь же ты спорить, Меллисс) для женщины нет иного пути подняться в обществе, кроме как опереться на богатого и всемогущего покровителя. В монастырь ты, кажется, не собираешься; богатого любовника или мужа при деньгах и титуле у тебя пока нет…
— Очень надо! — фыркнула Меллиса злобно. — Я и сама кое-чего стою, без них.
— Да? Так вот, чтобы твою "стоимость" оценивали не в постели, тебе всё-таки нужен покровитель, — тихо и очень уверенно сказала Лоранс. — Монсеньор для этой роли вполне подходит. Он не самый худший и слабый покровитель, которого тебе удалось бы найти. И его высокопреосвященство высоко ценит в женщинах всё, чем они владеют, в том числе, изворотливый ум. Это — союз. Понимаешь ли, что я имею в виду?
— Понимаю, — Меллиса вздохнула. — Но я-то хочу только самой малости, которой здесь нет.
— Какой, интересно?
— Права самой выбирать свои поступки. Вплоть до любовников! У всех людей есть священное право выбора!
— Надо же, какая молодёжь нынче пошла, — с растерянным сожалением в голосе и даже будто с обидой задумчиво сказала Лоранс. — Я в твои годы о священных правах человека как-то не думала. И с покровителями мне не сразу так повезло. Столько усилий было, чтоб из предместья, а потом с улицы добраться до вот этого всего! — (она развела ладони в стороны и вверх, показывая на стены особняка). — А этой предлагают свободу, независимость и богатство на золотом блюде — она капризы строит! Люди добрые, посмотрите только!
Впервые в речи Лоранс проскочила простонародная интонация. Резкий выговор парижанки стал еще заметнее. Меллисе, разумеется, стало стыдно за свою глупость. Если уж кто заговорил о свободном выборе, мог бы вспомнить, как не захотел отправиться из Венеции в тюрьму и заокеанские колонии. А выбрал ехать в Париж. В свите кардинальских шпионов, разве не так? Решительно всем она обязана сейчас Лоранс, которая носится с ней, как с непутёвой младшей сестрой. Чего-чего, а упрёка в черной неблагодарности Меллиса сейчас не желала.
— Я просто хотела понять, зачем всё это, — пробормотала она.
Лоранс, кажется, удивилась.
— Зачем?.. Для блага Франции, разумеется. Всё, или почти всё на свете люди делают не для себя. Лучше всего, если для Бога и для своей страны. Но можно и для друга…
— А ты…? — вдруг почувствовав жаркий прилив крови к щекам, спросила Меллиса. — Ты… для друга?
— Да, — Лоранс скромно опустила глаза. — Мы знакомы, страшно сказать, сколько лет. Монсеньора я знала еще епископом, советником при дворе Генриха IV, покойного нашего короля.
— Ты видела еще старого короля? — искренне изумилась Меллиса, хорошо зная, что король Генрих умер лет пятнадцать назад*.
— Видела. Даже разговаривала иногда. Прежний король был очень простых правил, и мне не был тогда запрещён въезд ко двору.
— А сейчас почему запрещён?
* ровно за пятнадцать лет до описываемых событий, в 1610 году, Генрих IV был убит религиозным фанатиком на парижской улице.
22(2)— Глупый вопрос, довольно-таки, — засмеялась Лоранс. — Разве тебе неизвестно, что Луи XIII называют Людовиком Целомудренным?* Таким женщинам, как я, то есть всем куртизанкам, запрещён въезд даже в ворота Лувра.
— Я была уверена, что ты дама высшего света.
— Полусвета, Меллиса, — мягко растянув слово, возразила Лоранс, — только полусвета! Это значит, что с моей скандальной репутацией мне нельзя появляться в приличном обществе. — (Она засмеялась). — Зато, это общество не стесняется появляться в моем салоне. Соблюдая все светские условности, я всё-таки бываю при дворе очень часто. Но при этом дворе, королева я.