Моя любимая заучка (СИ)

— Я быстро. Ты не уйдёшь?
Максим взглянул на неё, как на дуру:
— Нет, конечно.
Она прошмыгнула в ванную комнату и закрыла за собой дверь.
Громов ещё какое-то время постоял в нерешительности, подошёл к её кровати и сел, откидываясь на подушку. Закинул руки за голову и задумался о том, что на этой самой кровати она спала каждую ночь. А он в это время суток всегда думал о ней. Мечтал о ней. Скучал по ней. А она всегда была тут. Лежала и, возможно, тоже думала о нём. Во всяком случае цветы от него всегда были рядом.
Шум плескавшейся воды слышался из-за закрытой двери. Наверняка она уже разделась и была абсолютно голая. Намыливала своё сексуальное тело медленно, лаская каждый миллиметр кожи, проводила своими маленькими ладошками по каждому изгибу, по упругим грудям, по нежной шее, по плоскому животу и ниже, пробираясь тоненькими пальчиками между ног.
Так, опять. Снова стояк.
Нужно переключить внимание на что-то другое, сейчас совсем не время трахать Ромашову. Хотя пиздец как этого хотелось! Просто невыносимо ломило, ещё бы. Он уже почти забыл, что такое секс. Частые дрочки помогали совсем ненадолго, примерно на пару часов. После чего снова хотелось её. И член опять вставал. Особенно тяжело приходилось на уроках, где очень неловко было находиться со стояком. Он вообще удивлялся, как его ещё никто не застукал в таком состоянии. Или просто стоянии.
Буквально пару часов назад дрочил в ванной перед ужином. И вот опять, пожалуйста.
Звуки за дверью замолкли, из чего он сделал вывод, что Ромашова скорее всего уже вытиралась. Дверь открылась, и Лиза с влажными волосами в бессовестно коротких шортах и топике на тонких лямках вышла из ванной и сразу направилась к нему. А он так и лежал, закинув руки за голову, в белой рубашке и черных брюках. Длинные ноги свисали с кровати, ведь он даже не разулся.
Она встала рядом, переминаясь с ноги на ногу, и нервно взбивала влажные волосы руками:
— Ты пойдешь в ванную?
— Я там уже был пару часов назад.
Ромашова кивнула:
— Хорошо. Может тебе дать мой халат? У меня есть длинный, тебе должен подойти.
Громов изогнул бровь:
— Зачем?
— Ну… не будешь же ты спать в одежде.
Он усмехнулся:
— Кто спит в халатах, Ромашка? Раз уж я не взял с собой пижаму, то просто буду спать в трусах. Но могу и без них, если хочешь.
Её щеки порозовели. Первый признак того, что ей действительно стало лучше. На бледное лицо было страшно смотреть.
— Спи в трусах.
— Ну спасибо, что разрешила.
Он встал и начал расстегивать пуговицы на рукавах. И пока раздевался, смотрел на неё:
— Тебе правда лучше?
Она подошла к кровати и скинула покрывало, аккуратно складывая его и убирая в шкаф.
— Лучше, правда.
Она стояла к нему спиной, ковыряясь в вещах, а он уже скинул с себя всю одежду и улёгся в её кровать. Кровать довольно широкая, для двоих самое то. Вытянул из-под себя одеяло и накинул на тело.
— Хватит там шуршать. Ложись спать.
Она отлипла от шкафа и подошла к кровати. Замешкалась на секунду и легла рядом, сразу забираясь под одеяло. Повернулась и ткнулась носом прямо в его лицо.
— Привет, — улыбнулся ей Максим.
Он смотрел на её нежные черты лица и тихо умирал. Она здесь, она рядом с ним. В одной кровати. Он может наслаждаться её запахом всю ночь.
Смотрел с нежностью. Даже сам удивился, что умеет так смотреть. Должно быть, со стороны он выглядел пиздец как глупо.
Коснулся её скулы, откидывая прядь влажных волос с лица. А она прерывисто вздохнула.
— Если ты меня ещё раз так напугаешь, я заберу тебя из универа, куплю нам дом и не выпущу из-за стола, пока ты не поправишься, — тихо сказал он, нежно гладя большим пальцем впалую щёку.
Сложно было что-то прочитать по её выражению лица. Смятение, удивление… симпатия?
Она будто улыбалась глазами, смотря на него в упор. Абсолютная тишина кругом и два дыхания лежащих рядом тел.
— Максим, ты мне сказал там в кабинете, что хочешь, чтобы я стала твоей?
Он смотрел внимательно, изучающе. Лиза спрашивала серьёзно, чуть нахмурившись. Между бровей пролегла небольшая складка. Смотрела с интересом. Хотела, чтобы он повторил.
 
Он чувствовал её дыхание, впитывал каждую частичку в себя. Душу разрывало на части, и, казалось, что он всю жизнь ждал этого момента. Просто быть с ней рядом.
— Всё верно, Ромашка, — прошептал Громов, убрал руку от её лица и приподнялся на локте, — Я хочу, чтобы ты стала моей.
Лиза закусила губу, и щёки залило румянцем. Даже при тусклом свете было видно, как кровь прилила к лицу.
— Максим, — по телу пробежал ток о того, как она снова назвала его по имени, — Я хочу, но…
И замолчала. Прикрыла глаза и судорожно вздохнула.
— Я хочу, но многого не понимаю…
Максим буравил её взглядом и понимал, что она хотела сказать. Вот и настал долгожданный разговор.
— Я много думал. Просто пиздец как много думал. И сколько бы я не пытался убедить себя в том, что мне на тебя похуй, не получается.
— Но почему ты мне не сказал ничего? Твоё поведение казалось… странным.
А он и сам понимал, что вёл себя как дебил.
— Ты хочешь встречаться со мной? Или что ты подразумеваешь под фразой «я хочу, чтобы ты стала моей»?
— Да, Лиза. Я хочу встречаться с тобой. Я хочу, чтобы ты была всегда рядом, — он нежно провёл рукой по её волосам, — Я хочу трогать тебя, когда мне этого захочется. А хочется всегда. Я хочу тебя трахать. Просто пиздец, как хочу. Сам в ахуе, такого со мной никогда не происходило.
Лиза с минуту молча смотрела на него. Каштановые волосы раскинулись на подушке, а грудь под одеялом часто вздымалась. Ему нравилось, как она дышала. Ему нравилось, что она вообще существовала в этом мире. В мире, полном дерьма, гнилых людей, обмана, фальши и прочей херни.
Была она. Как яркое пятно в его тусклой жизни. Она будто вдохнула в него новую жизнь, подарила смысл бытия. И как он раньше жил без неё?
Как он вообще мог трахать Паулину? Эту похотливую шлюшку, когда где-то рядом всегда была она. Ромашка.
Смысл жизни. Его глоток свежего воздуха. Его девочка.
Такая невинная, чистая и прекрасная. Самая красивая роза среди других, казавшихся простыми сорняками. Просто самый охуительный и желанный человек во всём его мире.
— Стань моей, Ромашова.
Не спросил, утвердил.
И лицо её озарила улыбка. При чём не такая, какую он видел, когда она смотрела на своих друзей или Смирнова. Искренняя. Радостная. Счастливая.
Она потянулась к нему, обхватила за шею и притянула к себе. Он почувствовал сладкий аромат от волос. И в животе, вспорхнув тысячами крыльев, закружились полчища ебучих бабочек.
Он подхватил её под руки и взгромоздил на себя. Притянул голову и впился в её губы, обхватывая руками крепко, будто ждал этого момента всю жизнь. Член встал моментально.
Он нежно выводил круги языком в её рту. Схватил за упругую попку и крепче прижал к своему паху. А она застонала. С лёгкостью позволяла делать всё, что ему хотелось. Потому что сама этого желала. Он это чувствовал.
На миг она приподняла голову и прошептала, глядя ему в глаза:
— Я хочу стать твоей, Максим.
И прильнула обратно к его губам.
  
Глава 45
 
Громов издал рык и резко сбросил её с себя. Навалился сверху и впился губами в нежную шею, чуть прикусывая тонкую кожу.
— Скажи это ещё раз, — прорычал ей в шею, — Скажи.
А она тихонько стонала, возбуждение стало слишком сильным, и он почувствовал сквозь тонкую ткань её пижамы, как затвердели соски.
— Я хочу стать твоей, Максим. Хочу.
Громов издал стон, смешанный с рычанием, и приподнял её. Задрал майку и потянул вверх. Она покорно подняла руки, и майка полетела куда-то в ебеня, скорее всего на кровать рыжей.
Он низко наклонился и лизнул грудь. Лизал возле соска, дразня, обходя языком орел по кругу.
— Максим…