Невеста против (СИ)

— Мне никогда не дарили ничего подобного, спасибо вам, Оливер! — наконец проговорила я, смущенно глядя в его глаза.
Герцог молчал, касаясь взглядом моих губ, и я отчего-то решилась поцеловать его, неуклюже потянувшись к нему.
Оливер позволил мне это робкое и неумелое проявление благодарности, осторожно обнял за плечи, притягивая к себе еще ближе.
Я почти сразу отстранилась, покраснела и даже отвернулась, прикусив губу от стыда за собственную несдержанность.
— Вы само очарование, графиня! — по-доброму отозвался герцог за моей спиной.
Я заставила себя обернуться и застенчиво улыбнулась в ответ.
— На самом деле у нас есть еще пара часов, и я распорядился, чтобы вам приготовили ванну и свежую одежду. Думаю, от этого вы тоже не откажетесь, ведь так? Если вам что-то понадобится, Анна обязательно в этом поможет! А мне лучше заняться делами и немного привести мысли в порядок! — Оливер легко поднялся на ноги и тут же протянул мне руку.
Спорить и отказываться от такого предложения я не желала: в тюрьме никто не устраивал для меня подобных удобств. Да и прав герцог — нам обоим нужно привести мысли в порядок!
Часть 3. Глава 21
Входя в зал суда, я не торопилась, внимательно осматривалась и изучала лица присутствующих с деланным спокойствием.
Да, у меня с утра кружилась голова, я привычно отказалась от завтрака, и каждый шаг снова был болезненно неприятным, но я не хотела показывать всем им своих слабостей.
Вот мой дорогой батюшка в офицерском мундире, увешенном сразу несколькими наградами. Он сейчас в образе гордого и непоколебимого аристократа, готового принять на себя груз ответственности за то, что так и не смог подарить отечеству достойного сына. Увы, но ваш презрительный взгляд меня не впечатлил, папенька!
А рядом с ним его женушка, моя заботливая мачеха, которая окончательно измучила себя и похудела до такой степени, что без жалости на нее и не взглянешь! Зато улыбка на ее губах говорит мне о том, как она безмерно счастлива видеть меня здесь и как искренне желает мне скорейшего избавления от бренных мук… Интересно в ее мечтах мне отрубили голову или все-таки повесили?
Крайнов-старший, конечно же, занял место в первом ряду. Он исполняет роль несчастного старика и безутешного отца, который из последних сил пытается сохранить лицо и не кинуться душить меня собственными руками.
А вот увидеть здесь его сына я не ожидала… Сердце болезненно сжалось, и я сбилась с шага, тут же решив, что Константин выздоровел и лично пришел расправиться со мной. Но несколько странная, слишком правильная поза, тусклый взгляд черных глаз и опущенный подбородок указывали на обратное. Мое появление вызвало некоторое оживление в его глазах, пальцы, лежащие на подлокотниках, зашевелились, губы искривились и приоткрылись в безуспешной попытке сказать хоть слово.
Странно, но я испытала к нему жалость… не представляю, каково человеку вроде него, активному и деятельному, привыкшему строить планы и контролировать все вокруг вдруг превратиться в безвольную и беззащитную куклу. Я искала в его взгляде ненависть и жажду мести, но глаза графа скрывали что-то иное. Быть может, раскаяние? Да, нет, быть того не может! Погорячились вы, барышня, глупости всякие чудятся с голоду да с перепугу…
Были в зале и другие представители нашей светской фауны, но я равнодушно скользила взглядом мимо них, не считая пришедших серьезной угрозой для себя.
С другой стороны все того же первого ряда расположились Оливер Богарне, Эрик Кауст, доктор Робэр, поверенный Илларион Павлович… — присутствие последних двух мужчин оказывается для меня неожиданностью.
Я опускаюсь на лавку и закрываю на мгновение глаза, отпуская напряжение и радуясь тому, что могу немного передохнуть.
Какое-то время я просто равнодушно смотрела прямо перед собой, холодным взглядом расчетливого убийцы, как сказала бы Алиска, если бы оказалась сейчас рядом со мной! Ее мне очень не хватало!
Кто-то зачитал обвинение, затем еще кто-то стал рассказывать о том, как графиня Богданова хладнокровно воплотила свой коварный план по убийству наивного графа Крайнова в жизни, выступили свидетели, утверждающие, что я не любила жениха и желала ему зла (что, отчасти, является правдой!), и только потом они решили поинтересоваться моим мнением.
 
Я поднялась со своего места, и, опираясь руками о деревянный стол, ждала первого вопроса.
Герцог был спокоен и смотрел на меня с едва заметной улыбкой, словно точно знал, что я сделаю все правильно.
— Представьтесь, пожалуйста! — произнес секретарь.
— Я графиня Риана Николаевна Богданова, — спокойно отзываюсь я, чувствуя, как дерево под моими ладонями становится теплее.
— Риана Николаевна, вы должны поклясться, что будете говорить нам только правду и ничего кроме правды! — пафосно прозвучало в тишине судебного зала.
— Я клянусь, что не стану лгать суду, — твердо и спокойно говорю я, спиной ощущая колкие взгляды присутствующих недоброжелателей.
— Вы понимаете, что совершили страшное преступление? Готовы ли вы облегчить свою душу и признать в содеянном? Суд обещает учесть ваше признание и вынести более снисходительный приговор!
Ну конечно, так я вам и поверила! Снисхождение… мой отец очень много об этом знает, я никогда не отрицала своей вины и всегда честно в глаза говорила правду и… получала столько снисхождения, что вам и не снилось!
— Я готова рассказать суду всю правду о случившемся с графом Константином Крайновым несчастье, — произношу вслух.
Я горжусь собой, потому что мой голос все еще звучит твердо и уверенно, даже несмотря на вспотевшие от волнения ладони и нудящую боль в ногах.
— Тогда мы готовы вас выслушать!
— Константин, как вам, наверное, известно был моим женихом! Честно говоря, после смерти моего мужая не надеялась снова пойти под венец, да еще и так скоро, но Костя покорил мое сердце, — я изобразила на лице трепетную растерянность и посмотрела на Крайнова-младшего, чем явно вызвала неодобрение его отца.
— Он замечательный человек, лучше всех, кого я знала прежде! Он по-настоящему понял меня и обещал позаботиться, стать для меня опорой в жизни, — мне было сложно изобразить слезы, но выражение муки на моем лице было искренним, ведь боль вполне натурально заставляла меня дрожать всем телом, сводя икроножные мышцы очередной судорогой.
— В жизни мне пришлось пройти через многое! Признаю, я не всегда удачно с этим справлялась! Когда отец выдал меня замуж за нелюбимого, я, отчаявшись и помутившись рассудком, спрыгнула с балкона и едва не умерла. Костя же научил мое сердце любить! Я ужасно боялась, что наше хрупкое счастье будет разрушено! Слышишь, милый?! Я так сильно люблю тебя! — выкрикнула я, глядя в темные омуты демона, от которого сейчас осталась лишь оболочка.
Волнение накатывало с новой силой, и я чувствовала обжигающий жар в груди, а иногда казалось, что мне вот-вот не хватит воздуха, чтобы вдохнуть и закончить речь.
— Сначала в мое поместье вернулся граф Олег Бориславович Богданов и объявил меня предательницей, грозил лишить дома, обвинил в смерти своего отца, обещал, что подаст на меня в суд. Я была огорчена и подавлена, ведь это жестокая клевета: я не способна причинить кому-либо вред! И все же никогда я не желала зла графу Богданову, хотя ужасно опасалась быть осужденной несправедливо. Вечером, после охоты, мне сообщили о несчастном случае и смертельной ране графа. Я была убита горем, понимая, что уже не смогу убедить его в своей правоте и не смогу добиться его прощения! Я подумала, что я проклята, что несчастья будут преследовать меня всю жизнь, и решила покончить с собой — я выпить яд! Понимаете? Это казалось мне правильным, я е хотела нести горе и боль в жизнь любимого…
— Так вы утверждаете, что намеревались совершить новую попытку самоубийства? Но как, в таком случае, пострадавшим оказался граф Крайнов? — выражая недоверие, поинтересовался судья, сверля меня холодным ироничным взглядом.