Песня смерти и крови (СИ)

— Иди в дом, мам, — глухо произнес он, не оборачиваясь.
Слезы душили, каждое слово давалось ему с трудом, падая тяжелым грузом на душу. Он должен был забрать Криспи в дом сразу же, как узнал про медведя, но Криспи так не любил ночевать внутри…
Коннор всхлипнул.
— Что произошло? — проснулся и отец. — Коннор, почему ты без куртки?
Да в жопу бы эту куртку! Его прорвало, и слёзы потекли по щекам. Криспи, его малыш Криспи, которого он растил, воспитывал и дрессировал; Криспи, защищавший их семью до последнего, даже когда к их не так далеко стоящему от леса дому подобрался бешеный зверь… Криспи…
— Пап, где твое чертово ружье?
— Коннор, что?.. — мама попыталась схватить его за плечо.
Коннор дернулся, уворачиваясь от прикосновения, едва не толкнув её саму. Гнев клокотал вулканческой лавой, обжигая, сметая все барьеры, отрубая напрочь инстинкт самосохранения.
— Где. Это. Гребаное. Ружье.
Где-то в глубине его заблюренного яростью и болью сознания проблески разума требовали остановиться. Куда ты пойдешь, где будешь искать животное, ты что, в шортах в лес в ноябре собрался? Коннор сморгнул слёзы, даже не пытаясь отогнать багровый туман, застилающий ему глаза, рванулся в дом. Он должен убить это чудовище, забравшее Криспи, он должен найти свою собаку, он должен…
Он должен…
Его гнев, его боль требовали крови.
— А ну стой! — отец чудом перехватил его, с трудом справившись с мощью, выработанной в Конноре соккером. — Стой, сопляк!
Коннор дернулся, попытался отпихнуть преграду, в которой с трудом узнавал отца. Щеку обожгло ударом.
— Никакого тебе ружья, сопляк! — рыкнул Бен Дуглас. — Ты с ним даже обращаться не умеешь толком! Совсем охренел?!
Лицо горело от пощечины, но Коннора хотя бы отрезвило. Ярость схлынула.
Гребаное бешеное животное прикончило в городе уже четверых, однако прежде не подбиралось так близко к его собственному дому. Только когда багровый туман стал отступать, а мир — обрел четкие очертания, Коннор смог мыслить адекватно.
Волной на него накатило липкое осознание: если бы не Криспи, перебудивший весь дом… кто оказался бы на его месте? Собирался ли медведь вломиться в дом? Рыжий пёс, с детства скачущий вокруг хозяев ярким, громколающим вихрем, бросился защищать Коннора, как всегда защищал. Коннора замутило, тошнота кислотой подкатила к горлу.
Отец всё ещё держал его за плечи.
— Пусти, — Коннор рванулся из его хватки. — Я спокоен!
— Оно и видно, — отец встряхнул его снова и только потом отпустил. — Иди спать, я сказал. Я сам пойду искать Криспи.
— Он к тебе не пойдет!
Отец поджал губы. В его взгляде ясно читалось: если ещё будет, кому подходить.
Горло снова сдавило.
— Коннор, — мама обняла его за плечи, потянула в дом. — Милый, идем. Отец разберется.
Если бы.
Он позволил матери себя увести. Кэрри, которую тоже разбудили крики, дрожала на диване. Завидев Коннора, она бросилась к нему, обняла и всхлипнула в плечо. Её всю трясло. Впрочем, как и его самого. Боль царапалась в горле, в сердце, заставляла прикусывать изнутри щеку, чтобы снова не разреветься.
Если он начнет реветь, Кэрри от этого легче не станет.
Уткнувшись носом в пушистые темные волосы сестры, Коннор погладил её по спине, успокаивая. Они оба отлично понимали, что Криспи мертв, хотя вслух никто этого так и не произнес.
Маленький Криспи защитил их. Как сумел.
Краем уха Коннор слышал обрывки разговора отца и матери:
— …медведи обычно боятся людей…
— Тина, медведь-шатун вполне может зайти в дом…
— …дети…
Голоса утихли, когда отец ушел за ружьем. Вернулся он уже в своем обычном охотничьем снаряжении. Мать обнимала себя руками: ей явно не нравилась идея идти на охоту среди ночи. Но если уж отцу что-то втемяшилось в голову, ему и комендантский час был не указ.
— Подожди до утра, — мать предприняла ещё одну попытку.
Отец хмыкнул.
— Будет поздно. Это всего лишь животное, Тина. Они бессильны против пули.
Этот спор Коннор уже слышал много раз, и матери ни разу не удавалось его выиграть. Никогда.
 
Кэрри шмыгнула, отстраняясь.
— Пап… разве это не опасно?
— Не опаснее, чем охотиться днем, — отец потрепал её по макушке. Коннора передернуло от его жеста: будто Кэрри была ребенком, которому достаточно легкого ободрения. Те времена давно прошли.
В любом случае, отец лгал.
Ночная охота очень опасна: животные, в отличие от людей, видят в темноте гораздо лучше. Или ориентируются на запах. Умеют передвигаться бесшумно: ошибочно считать, будто медведи неуклюжи и с треском ломятся через кусты.
Чаще всего вы даже не заметите гризли, пока не будет уже слишком поздно.
 *
В лесу было тихо. Так тихо, что у Бена Дугласа против воли волоски на затылке дыбом встали. Обычно даже зимой лес не такой мертвенный, как был этой ноябрьской ночью.
Он выругался сквозь зубы. Ещё не хватало ему бояться тишины! Снег ещё не выпал, так что не заскрипит под его ногами и не спугнет медведя.
Бен не надеялся, что всё же настигнет это животное. Кровь Криспи впиталась в землю быстро, однако по оставшимся на асфальте потемневшим следам он добрался до окраины города, чуть дальше их собственного дома, за несколькими трейлерами, где жили отбросы, белые да черные. Большинство из них жили на нищенское пособие да перебивались заработками, а потом пробухивали всё бабло. Куда чаще, чем сам Бен.
Медведь скрылся в лесу. Это уж точно. Иначе как?
Пока Бен там лясы точил: собирался да успокаивал дурня, что, видать, без особых охотничьих умений в лес хотел помчаться, животное убралось с города. Медведи нихрена не медлительные, они очень тихие и быстрые, коли им того надо, и теперь Бен убедился в этом лишний раз. Не то чтобы он действительно хотел укокошить бешеного медведя из-за брехливого пса… впрочем, этот пёс любил Бена и всегда ластился к нему. Но если шатун подобрался так близко к дому, его нужно пристрелить, иначе в следующий раз он заберется внутрь.
Где-то хрустнула ветка.
В лес он вошел минут пять назад, но, казалось, деревья уже обступили его со всех сторон. Бен вскинул к плечу ружье.
Снова хруст.
Бен прислушался, пытаясь определить, откуда он доносится.
Показалось, что справа.
Он развернулся.
Ничерта. Да и хер что разберешь в темноте, а в прицеле ночного видения никаких животных не мелькало. Сколько бы охотники из города, он да ещё парочка других, ни выбирались в этот гребаный лес, никого так и не нашли, но теперь, похоже, Бен был недалек от успеха.
Как веревочке не виться…
Даст Господь, скоро кинет в гостиной медвежью шкуру. Старый ковер давно пора выкинуть.
Хруст.
Чье-то присутствие за спиной Бен скорее почувствовал: охотничье чутье его никогда не подводило. Показалось, кто-то принюхивается к нему, как он сам принюхался бы к охренительно аппетитно пахнущему бургеру.
Медведь был прямо за ним.
Бен оглянулся.
И заорал.
========== Глава тридцатая ==========
Комментарий к Глава тридцатая
Aesthetic: https://vk.cc/ccyFSk
Мясо отдавало горечью и было жестким.
Разделав жертву, он закопал часть в старой берлоге, остальное сожрал. На вкус было отвратительно, зато пахло от него знакомо. Он собирался загрызть только мальчишку, но желудок требовал пищи, а пища сама шла в руки.
Люди глупы. Они думают, что могут убить его… это вряд ли. А вот он их — да. Ещё как. Их кости будут хрустеть у него на зубах.
Барабаны в его голове не замолкали ни на мгновение. Он нарезал круги по окраинам города, пожирая бездомных котов и сбежавших из дома собак, ведь его последняя охота не накормила его совсем. Та девчонка была куда нежнее и мягче на зуб…
И от неё тоже пахло тем мальчишкой. Добраться до него не было сложнее, чем он думал, но он затягивал. Возвращение во тьму пугало.
«Ты должен исполнить свое предназначение, пока не стало слишком поздно, — старик в его голове был недоволен. — За тобой уже открыли охоту»