Не грози Дубровскому! Том 13 (СИ)

— Да-а-а… Сейчас бы я сидел на развалинах родового имения и думал о мести. — протянул Лев и задумчиво отпил из бокала.
— Хватит с нас мести. Мы уже угомонили кучу мстюнов, и я не хочу, чтобы одним из них стал мой друг.
— Ха-ха. Кстати, я один из мстюнов, — поднял руку Картаполов. — Если бы ты тогда сбросил меня в пропасть вместе с Огнёвым, то я бы…
— Да что за духота здесь? — воскликнул я и оттянул ворот рубахи. — Пойду подышу, а то совершенно невыносимо находиться в вашем обществе.
— Ага. Топай, — усмехнулись друзья и чокнулись.
На балкончике второго этажа стоял Фервилад в обществе Лилит. Паладин широко улыбался и нараспев читал стихи.
— Видал я множество цветов,
Но к вашей красоте был не готов,
Пленили вы меня за миг,
И Купидон меня настиг!
Демоница захлопала в ладоши и, прикусив губу, обвела паладина похотливым взглядом.
— Поэтичные мужчины столь притягательны. А вы ещё и сильны, словно бог. — Лилит провела пальцем по доспеху паладина и тот даже покраснел.
— Что за дурдом? — вздохнул я. — Ты же только что уничтожал рогатых, а теперь решил одержать пару побед в горизонтальном положении? Если так, то опасайся: Лилит на этом поприще всяко более мастеровита, — пробубнил я, проходя мимо.
— Виктор Игоревич! — выкрикнул Степан и подошел ко мне вместе с Петрухой. — Мы слышали, что вы привели с собой некоего друга.
— Да, говорят, он хорош в артефакторике. Где он? Я бы перекинулся с этим головастиком парой словечек, — сказал Петруха, будто собирался доказать, что это он тут главный артефактор.
— Вон, коротышка стоит. Видите? Ага, он самый. Зовут Браги, но разговаривать он с вами будет только в том случае, если залпом выпьете литр коньяка.
— Пффф! Напугал ежа голой жо… Эээ… В смысле, литр коньяка не проблема, — замявшись, сказал Петруха и, поклонившись, направился к гному. — Коротыха! Пить будешь? — спросил он, шлёпнув гнома по плечу.
Это было паршивое решение. Браги мгновенно обернулся и рубанул кузнеца кулаком в грудину. Петруха скривился от боли, но на ногах устоял.
— Хе-хе! Крепкий малый. С таким можно и выпить, — одобрил Браги. — Держи! — Он сунул в руку Петрухе бутыль коньяка и попойка продолжилась.
Я вышел на крыльцо подышать и встретил там Оболенского, разговаривающего с Ершовым.
— Вась, ну вы правда охренели. Один я слабак получается, да? — возмущался Оболенский.
— А чего ты на меня наезжаешь? Я вообще-то не просил прадеда на меня проклятье вешать, — парировал Василий.
— Да я понимаю. Но, всё же…
— Держи, — сказал я и швырнул Грише Серебряную монету. — Теперь ты одолеешь практически любого.
Оболенский поймал монетку и принялся изучать нанесённые на её поверхность символы.
— Холодненькая, — оценил Гриша.
— Ага. Ещё какая. Посмотри на Василия и влей в монетку немного маны.
— Так? — спросил Гриша и заметил на лице Ершова панику. Только зрачки метались из стороны в сторону, а сам он не мог пошевелиться. — Обалдеть. — Оболенский расплылся в радостной улыбке. — Видал! Я тоже не пальцем делан! Ха-ха! Вить, спасибо тебе! Ну, всё! Теперь я…
— Теперь ты станешь чертовски богат. Род Василия тоже. Завтра чтобы как штыки были в Дразурге. Поняли?
Оболенский развеял действие артефакта и кивнул.
— Неприятная штука. Дай посмотреть. — Вася протянул руку, прося артефакт.
— Ага! Ещё чего! Виктор его мне подарил! Моя прелесть! Никому не отдам! — завопил Оболенский, отскочив назад на пару шагов.
— Жлобяра! — возмутился Ершов.
Я же покачал головой и вернулся в кабак. Прадед Василия тоже был тут. Прямо сейчас он вышел из подсобного помещения, прижимая к себе двух раскрасневшихся официанток. Они поправляли юбки и смущённо посматривали по сторонам. Увидев меня, Валерьян помахал рукой.
За столиками у сцены расположились шестеро. Квазар, Ода, Антип, Гантулга, Касторкин и Фархат. Шайка напряженно играла в карты, поставив на кон довольно крупную сумму денег.
— Тысячу сверху, — сказал Фархат и бросил в кучу купюр ещё десять сотенных банкнот.
  
— Нет, вы посмотрите, как раздухарился наш перс. Вечно бегал от меня, не желая играть в карты, а теперь… — проговорил Касторкин, сидя в одних трусах и с горечью швырнул карты на стол. — Я пас. Не идёт карта сегодня.
— Ясен, не идёт. Кварты все идут Фархату, — проквакал лягух и тоже скинул карты.
— Фархат-сан. Вы должны знать, что самурай не ведает страха. Отвечаю. — Ода бросил тысячу рублей на стол и с вызовом посмотрел на перса.
— Да ну вас в баню, — раздраженно сказал Антип и тоже сбросил карты. — Гантулга, оставишь тут остатки зарплаты или пойдём покурим?
— Антип Иванович, у меня большая семья. Деньги пригодятся, — улыбнулся монгол. — Я тоже пас.
— А сквальква я смогу квупить книг на тысячу рублей? — спросил Квазар.
— Думаю, не меньше сотни, — ответил Фархат.
— Тогда к чёрту эту игру, — решительно заявил Квазар и, сбросив карты, отправился к столу перекусить.
— Момент истины, Фархат-сан. — Ода просверлил противника взглядом, а перс лишь самодовольно улыбнулся и поставил на кон всё.
— Сегодня мне везёт, — улыбнулся Фархат.
— Лист сакуры, летя по ветру, неизменно натыкается на острый клинок, — выдал мудрость Ода и также поставил всё.
— Вскрываемся.
У Фархата была комбинация из четырёх королей, а у Оды три туза. Увы, каре победило. Перс радостно заграбастал добычу и закричал нетрезвым голосом:
— Теперь Фархат не только маг огня, но и обладатель пламенного сердца!
— Поздравляю с победой, — улыбнулся Ода и встал из-за стола. — Дубровский-сан, — кивнул он мне, проходя мимо.
Я посмотрел на Фархата и мне показалось, что он начал расцветать. Нет, не так, как расцветает девушка, приближаясь годами к совершеннолетию. Скорее, он расцветал, как расцветает забитый мальчишка, попав в компанию хулиганов, которые его поддерживают. Он как будто возмужал. По крайней мере, теперь он на пути к обретению храбрости, которой не было всю его жизнь.
— Хозяин! Всем выпивку за мой счёт! — закричал Фархат, и к столу тут же подскочил ушлый Тихонович и забрал половину выигрыша.
Проходя мимо меня, дядя шепнул на ухо.
— Этот дурак, видать, забыл, что сегодня за всё платишь ты. Это замечательно. Считай, что он добровольно инвестировал в открытие нового филиала Фьёрентины.
Приплясывая, дядя ушел в подсобку. Мимо меня прошла уж совсем странная компания. Тимур, Тунгус, Гру и Львович.
— Старикан, да я тебе говорю. Дубровский меня из такой задницы вытащил, что я ему по гроб жизни обязан! — выпалил Тимур.
— Ты кого стариканом назвал, сопля? — прорычал Львович.
— Да хорош. Я ж знаю, что ты нормальный мужик, — лучезарно улыбнувшись, Тимур продемонстрировал дырку в зубах и Львович заржал.
— А-ха-ха! А ты где зуб-то потерял? Ещё кого-то стариканом назвал, но он был не таким хорошим мужиком? — спросил Львович.
— Скорее, орехи грыз, — хмыкнул Гру.
— Лев Львович, я этому засранцу сам бы с радостью зубы вынес, вы даже не представляете, как они меня с Гру достали, — пожаловался Тунгус.
— Да мы поэтому тебя и достаём! — выпалил Тимур.
— Почему — «поэтому»? — рявкнул Тунгус.
— Да потому, что ты крыса! Ха-ха! — Тимур засмеялся и побежал на улицу.
— Нет, ну вы слышали? Я священнослужитель! А он совсем без уважения ко мне! Что за поколение⁈ — сокрушался Тунгус.
За столиком у сцены я заметил научный кружок. Яшка, Евдакия и Злата сидели и что-то увлечённо обсуждали. На душе стало как-то так тепло и радостно. А тут ещё на плечи мне легли нежные руки.
— Виктор Игоревич, не против, если мы скрасим твоё одиночество? — спросили сёстры Львовы.
Но это определённо был не вопрос, а констатация факта. Впрочем, их обществу я был рад. Приятные собеседницы, красавицы, заботливые и просто обворожительные кошечки. Посмотрев на них, я понял, что мне не хватает Юли.