Остров Пряностей (СИ)

— Стой, Роб, — остановил я десятника. — И вы, прид… ратники. Отойдите за меня, — распорядился я.
Ну и просто стал изображать ранцевый огнемёт на магическом приводе. Аркубулюс подключился, ну и через пять минут перед нами было относительно сухое, правда, присыпанное угольками место. Ну а угольки и шибанувший раскалённый пар — технические накладки и пофиг!
В общем-то претензий мне никто и не предъявлял, а занялись раскладыванием брезентов, каких-то антизмеиных, антинасекомых и анти-прочее кругов. Кстати, вот я думал, что Лидари преувеличивала: ну есть какие-то жуки-комары, но терпимо. Да щаззз! Не успели толком расположиться, как на ограждение стройными рядами двинули всякие пакости. Сколопендры, жуки и прочая гадость. Верёвки с артефактами, которыми окружили место стоянки, вроде как их удерживали, но я пыхнул огоньком пару раз — раздражали.
Через четверть часа чуть ли не в центр лагеря шмякнулась ядовитая змеюка, причём когда я изволил жрать. Не отрываясь от чурчхелы я злобно шибанул огнём вверх, расчищая от лиан и веток пространство. И пеплом почти никого не присыпал, правда слегка подпортил себе настроение: в прожжённую дыру над нами ехидно заглядывала жёлтая луна. Ничуть не менее жёлтая и ехидная, чем на Зиманде.
Ну и хрен с ней, мысленно плюнул я, начав заползать под навес: как таковых, палаток никто не ставил, ткань на земле и ткань над нами, закреплённая на посохах. Развалился, стал готовить сторожевых духов, и тут — вопль, почти визг! Вскинулся, стал интересоваться, что за потерпевший так визжал и какого хрена.
Оказалось — ратник, отошедший отлить. Мелкая (относительно) навь-тукан, по крайней мере, оставшийся от твари клюв чисто туканий. Видимо решила пожрать насекомое изобилие у верёвки, но тут появился вкусный и питательный человечек. Не вынесла душа тукана, и он сменил цель. Воткнул клювину в плечо отливающего (довольно ощутимая дырка, которую матерящийся Роб заливал какой-то алхимией), выдернул и полетел на второй заход. А дальше в дело вступил аркубулюс: сшиб летуна лапой и схарчил, только клюв остался.
Диспозицию я оценил, выпустил пяток духов позлостнее, аж отливающих огнём в видимом спектре. Ну и стал готовиться спать. Через час, немного расстроенный, поднялся: Роб, нудно трындящий своим придуркам «привыкните», захрапел.
Дело в том, что всякая сволочная фауна считала своим долгом помешать мне спать. Остальным, видимо, тоже, но лично я становиться потерпевшим — не собирался! А приходилось, чтоб его! Уханье, визги, крики… И Роб этот нудит: «норма-а-ально, привыкнете», скотина такая!
В общем, вылез злобный, встал на краю лагеря и стал призвать духов-заклинание. С естественным желанием сжечь крикунов нахрен! Злобность помогла: через десять минут тишину нарушала только редкая капель и лёгкий шум листвы. Напоследок последовал какой-то наглый вяк: какая-то пакость думал вокально поупражняться в одиночестве. Но вяк прервался на половине вспышкой огня и наступила приятная тишина.
— И так будет с каждым, — довольно посулил я джунглям, направляясь дрыхнуть.
— Почтеннейший, снова орать начнут, — негромко произнёс Роб.
— До того, как я засну — не начнут, сгорят нахрен! — довольно ответил я. — А после — похрен, меня не разбудят, — заключил я, сворачиваясь на ткани и потихоньку засыпая.
Может, в ночи какая-то сволочь и орала — не знаю. Разбудить меня у них не вышло, так что проснулся я в предрассветных сумерках от деловитой суеты (поднятия пинками подчинённых) Роба.
Поднялись, перекусили, выдвинулись. Постепенно влажность нарастала, под ногами была топь-не топь, но пакость та ещё. И я резонно поинтересовался у Роба: а что это хоть деревом не замостят, раз просеку прорубили?
— Так, ваше почтенство, седмицы не продержится, две от силы. Гниёт тут всё, как… — сплюнул он, вполне наглядно демонстрируя как всё гниёт. — А камень просто уйдёт, топь.
— С камнем понятно. Не завязнем в пути?
— Нет, ваше почтенство. Корни остались и мох с папоротником. Хотя идти неприятно, — признал он.
 
— Да, у меня аркубулюс… испачкался, — понятливо покивал я.
— А вот в сезон дождей — совсем беда. Сплошное болото, сверху заливает. Даже летунам из уважаемых владеющих и то несладко, — начал рассказывать Роб.
И, в целом, подтвердил мои данные: в три месяца дождливого сезона перемещение на Пряном между поселениями осуществляется только по рекам. Ну и всякие истории порассказывал, пока…
— СТОП!!! — заревел я, на что рубщики остановились, вопросительно уставившись на меня. — Отходим, назад.
— Почт…
— Молча, — негромко сообщил я, пятясь аркубулюсом.
И меня напрягло не ощущение зверя или нави. Меня напрягло… пустое место. Здоровое, явно чешущее нам на встречу пустое место. И я, кажется, знаю, что это за гадость. И хорошо, что Лидари мне про него рассказала.
— Вот не могло всё гладко пройти⁈ — досадливо и негромко пробормотал я себе под нос. — Хотя, может — пронесёт…
Но не пронесло: учуенная духами «пустота» явно ускорилась и двигалась в нашем направлении. Так что я вздохнул, стал оборачиваться и прикидывать, как эту тварь убивать, чтоб мне ничего за это не было.
  
13. Волк позорный
 
Вообще, над способами и методами убиения твари я думал с тех пор, как мне про неё рассказала Рома. И, кстати, не только в раскладе «закидать мясом с колюще-режущим оружием», хотя этот вариант наиболее приоритетный и наименее геморройный. Проблема в том, что достаточного количества «мяса», а точнее, обязанных всякими там присягами и прочим «положить жисть и не попустить!» — в округе было прискорбно мало. Кроме того, мальчишек ещё и чисто по-человечески жалко. Понятно, что себя жальче, но в текущем раскладе от десятка ратников вот вообще никакого толку, они зверюгу даже не задержат на ощутимое время.
«Думаешь, он?» — отэмоционировал Потап. — «Я ничего не чувствую»
— Потому и думаю, что он, даже уверен в этом, — ответил я.
В ответ от Потапа пошёл поток усиливающей и увеличивающей меня энергии, но на определённом этапе я отэмоционировал, что хватит.
«Хм-м-м?»
— У меня есть задумка, скорее всего — сработает. Он же — просто зверь, Потап.
«Хр-р-р… ну, попробуй», — задумчиво протянул топтыгин.
А «пустота» всё приближалась, и до нас стал доноситься треск, и даже по топкой почве шла дрожь. И да, тот самый, описанный Ромой: здоровый как сволочь, хищный и зубастый слон. Основное сволочное качество которого (помимо здоровость, злобности, хищности и зубастости) была резистентность к магии.
То есть, например, те самые беролачьи когти мне с этим противником не помогут, вот вообще. Максимум, что это будет — это удар не самыми крупными медвежьими когтями по слоновьей шкуре. Может, даже и пробьёт, но слоняра на такие «повреждения» будет чихать, всеми соплями из своего хобота за раз. Магия — не подействует. Потап, проявившийся в яви… хрен знает. Моя надежда на «ощущение души» в мире мёртвых с треском провалилась: именно «пустота», и в яви, и нави. Что, учитывая навок — в общем-то, тоже объяснимо.
Но, если мой мудрый план не сработает — тогда пусть топтыгин «защищает», как обещал, по крайней мере — пробует. Не поможет и это — драпаю, а ратникам скажу, чтобы разбегались врассыпную. Так у кого-то из них будет надежда на спасение. А я топтаться слонами даже за оплаченных клиентов не буду, не говоря о временных подчинённых.
«Железный медведь» — напомнил Потап.
— Не думаю, что огонь жаба поможет…
«У медведя — зубы и когти из железа. Он и отвлечь сможет, пока ты этого носатого будешь ковырять» — разумно отэмоционировал мохнатый. — «Кабан-переросток!» — припечатал топтыгин слоняру, а я аж фыркнул: и вправду есть что-то общее, если свиной пятак и кабаньи бивни развить до соответствующих габаритов.
В итоге: аркубулюс прогнул спину, а я встал на неё, готовясь к прыжку и вооружившись: в отличие от когтей, которые были острыми за счёт колдовства-магии, тесак был именно остро заточенным куском металла. Да и под лапы, спасибо мастеру Любиму, прекрасно подходил.