В гостях у сказки 1 (СИ)

Поняв, что выгляжу, мягко говоря, идиотом, не нашел ничего лучше, чем буркнуть:
— А я тебя ищу.
КАК она на меня посмотрела.
Вот честное слово, одним взглядом сообщила всё, что она думает о придурке, который бегая по ЕЁ палубе, ЕЁ же и разыскивает. Талант, блин!
— Конго, мне бы воды, — вздохнул я.
Но сообразив по изменившемуся лицу туманницы, что прямо сейчас полечу за борт, торопливо уточнил:
— Пресной воды!
— Зачем? — прямо-таки полыхнула она раздражением.
— Да затем, что людям пить надо! — психанул я. — И жрать! И мыться! Они, твари, без этого чахнут и дохнут! Завела хомячка, так хоть следи за ним!
Вообще-то на лице у неё явно читалось, что она уже нифига не рада, что завела, но мне было плевать. Я просто окончательно вымотался, как морально, так и физически.
Наоравшись, устало плюхнулся на палубу и, привалившись спиной к стене кормовой надстройки, обхватил голову руками, потирая ноющие виски.
— Конго, послушай, давай я попробую объяснить. Ещё вчера я спокойно жил в 2016-году, в своём родном мире, среди людей. У меня была работа, квартира, друзья, приятели и целых восемь дней отпуска! А сейчас у меня нет ничего! Вообще ничего, понимаешь? Мир, где я прожил всю свою сознательную жизнь, исчез! Я на борту корабля, который до этого видел лишь в дурацком мультике, посреди океана, за хрен знает сколько километров от берега и в абсолютно чужом мире! Я вообще не понимаю, почему сейчас разговариваю с тобой, вместо того чтобы биться лбом о палубу и орать «верните меня домой!».
— Разве от этого что-то изменится? — с недоумением поинтересовалась она.
— Нет. Но первой человеческой реакцией на резкое изменение обстановки обычно является отрицание. Человек просто не верит в случившееся.
— Глупость.
— Это да. Уж чего-чего, а глупости у людей сколько хочешь.
Нельзя сказать, что Конго от моей жалостливой истории растаяла, но всё же немного прониклась.
Да что там, она даже рыбу мне поймала. Правда выглядела рыбалка в её исполнении… своеобразно. То есть, она спрыгнула за борт, секунду постояла (!) на волнах, что-то высматривая, затем быстро присела, сунув ладонь в воду, и запрыгнула обратно уже с полуметровой рыбиной. Каковую брезгливо всучила мне.
После чего ушла, оставив меня стоять с отвисшей челюстью.
Как я буду разделывать вот это вот швейцарским ножичком, её явно не интересовало.
***
«Лучше бы действительно хомячка завела», — беззвучно вздохнула Конго, выяснив в тактической сети, что под этим наименованием значится обычный мелкий грызун.
Поднявшись обратно на крыло боевого мостика, она привычно устроилась, подобрав под себя ноги, и чуть устало помассировала переносицу.
Человек оказался куда утомительнее, чем она предполагала. Он же абсолютно беспомощен! Как этот вид вообще выжил на планете, да ещё и занял доминирующую позицию?
Сейчас вот возится с рыбой. Почему-то сразу есть не стал, а начал, шипя и ругаясь, счищать чешую крохотным лезвием.
Внезапно остановившись, он растерянно завертел головой.
— Э-ээ… Конго, а можно посуду? Термостойкую?
Факт обращения Конго сильно удивил. Человек задал вопрос, не видя аватары! Неужели он всё же понял, что раз находится у неё на борту, то она прекрасно слышит и видит его даже без сенсорных систем проекции? Мало того, он уточнил характеристику запрашиваемого предмета! Правда, одну единственную, но ведь и это огромный прогресс. Возможно, если она продолжит с ним общаться, то его вычислительные ресурсы возрастут ещё больше? Попробовать?
Секунду поразмыслив, Конго от этой идеи отказалась. Судя по скорости развития, терпение у неё закончится намного раньше, чем появится хоть сколько-нибудь заметный результат. Проще проанализировать самой.
Итак, ему нужна посуда. Какая — неизвестно, единственная озвученная характеристика: «термостойкая». Правда и требуемый коэффициент термостойкости тоже неизвестен.
Короткий запрос в сеть дал слишком много вариантов, так как термин «посуда» обозначал множество сосудов различной формы и объёма, к тому же выполненных из различного материала.
  
Разбираться во всем этом было лень, потому Конго просто выбрала один из наборов за образец, заложив в характеристики материала повышенную прочность, износо- и термостойкость. Пусть будет с запасом.
Так, что он там ещё просит? Источник тепла? Увы, значение указать уже не смог, разве что приблизительную ссылку обозначил: «температура открытого пламени». Нет, все же он безнадежен.
***
А жизнь-то налаживается! Вода есть, еда есть, посуда есть, даже вот… э-ээ… — Я с сомнением оглядел выступающий из палубы на два сантиметра кружок, над которым дрожал горячий воздух. — Пусть будет «конфорка».
Определенно живем!
Выпотрошив, наконец, рыбу, сунул её в кастрюлю и, поставив на конфорку, занялся уборкой.
Во-первых, мало приятного сидеть среди потрохов, а во-вторых, здешняя хозяйка ведь может и сама прибраться, смыв с палубы этот бардак. Вместе с его виновником. Так что чистота залог не только здоровья, но и выживания.
Быстро наведя порядок, я уселся у кастрюльки, с нетерпением втягивая воздух носом. Еда-а! Только что ж ты не кипишь-то, зараза? Подождал минут десять. Результат нулевой. Поднес руку к конфорке — раскаленная. Сунул палец в воду — холодная. Подождал ещё десять. Вода не то, что не закипела, даже не потеплела. Начал подозревать неладное.
— Конго, а какой коэффициент теплопроводности у этой посуды?
Предо мной развернулся небольшой экранчик с недовольным лицом туманницы.
— Три сотых.
Хорошо, что я воздухом подавился, и первые два десятка слов просто застряли в горле. Три сотых! В пять раз меньше, чем у древесины! Я пытаюсь вскипятить воду в кастрюльке, на которой можно по кипящему металлу плавать даже не вспотев!
Обнаружив, что пальцы скребут по палубе, словно в попытках ухватить эту блондинку за грудки, а глаза дико шарят по сторонам в поисках чего-нибудь тяжелого, я глубоко вздохнул.
Затем, медленно, четко, выговаривая каждое слово, объяснил:
— Конго. В кастрюле вода должна нагреваться. До кипения. Поэтому кастрюли делают из металла. Стали. Чугуна. Алюминия.
Ещё раз вздохнул, досчитав до десяти...
— Но никак не из материала, каким только шаттлы оббивать, чтобы они при входе в атмосферу не сгорали!
Туманница чуть скривилась, в воздухе появилась трехмерная голограмма, быстро заполнилась туманом наноматериала, который мгновенно затвердел в заданной форме, и я стал обладателем ещё одного набора посуды.
В новой кастрюле вода вскипела в считанные минуты.
Эх, сюда бы лаврушки, картошечки, лучка… или хотя бы соли.
Попробовав своё варево, задумался. Сильно задумался.
Есть безвкусную рыбу малоприятно и малополезно. Но соли просить страшно. Эта блондинка синтезирует, с неё станется.
Хотя, соль же, простейший хлорид натрия, что там можно сделать не так?
Задумчиво посмотрел на первый образец кастрюли.
Черт её знает, она талантливая. Проще самому выпарить, благо соленой воды — целое море. Или не проще? Ведь химически чистая соль безвредна, а в этой морской неизвестно какие примеси останутся. Блин, и так риск, и так риск.
Ещё минуту помучившись сомнениями и сжевав безвкусный кусок рыбы, я вздохнул:
— Конго, людям необходима соль, около десяти граммов в день.
— Соль? — снова экранчик и недовольный взгляд.
— Ну да, соль. Хлорид натрия. Можешь сделать?
Выражение лица у неё стало как у всемирно известного художника, которого дергает за рукав ребенок, вопрошая: «дяденька, а ты можешь квадратик нарисовать?», и на небольшом участке палубы немедленно возникла горка белого порошка. Которую столь же немедленно сдуло ветром.
Тяжело вздохнув, я проводил взглядом быстро рассеивающуюся белую полоску и повернулся к экрану, успев заметить на лице Конго безмерное удивление, затем, секундное смущение, которое тут же сменила холодная отстраненность. Мол, ничего такого, просто эксперимент был.