За ночью рассвет (СИ)

Перед отъездом Сильвия крепко обняла Клариссу, стараясь скрывать слезы. В последние месяцы подруги стали близки, как никогда, и Сильвии было тяжело покидать ее сейчас. Графиня взяла обещание с леди де Вьен навестить их в скором времени. Сама она не собиралась вскоре возвращаться на юг, хотя и соскучилась по Каролине и ее семье. Для начала ей нужно было получить ответ на вопрос, а что же теперь, в сущности, представляет из себя ее собственная семья.
  
Глава 33. Раскаяние
 
Утром Д’Арси доложили, что графиня де Ланье вернулась в замок. Он велел слугам сообщать ему о любых событиях, происходящих в доме де Ланье. В Д’Арси кипела холодная ярость — женщина не изволила известить его о своем прибытии. Он не стал прежде времени радовать Патрика, сначала ему хотелось самому услышать, что же графиня скажет в свое оправдание. До Шатодюнуа герцог добрался быстро — его подгоняли злость и желание поскорее покончить с этой историей. Остановившись прямо перед дверьми дома, он соскочил с коня и, пройдя мимо ошеломленной прислуги, не дав даже доложить о своем прибытии, стремительным шагом двинулся по замку, заглядывая в каждую комнату, пока кто-то из испуганных слуг не указал ему на библиотеку, где находилась графиня. Женщина как раз разбирала письма, когда дверь распахнулась, а на пороге появился герцог.
— И когда же сударыня, вы собирались сообщить мне о возвращении? — холодно осведомился он.
— Вы напугали меня, сударь, — только и ответила Сильвия. Ей не было страшно, хотя в другой раз она, вероятно, умерла бы от одного только холода, исходящего от голоса Д’Арси или от ярости, горевшей в его глазах. — Я непременно послала бы вам завтра записку. Ведь раз вы здесь, вам известно, что я прибыла вчера ночью.
— Да, это мне известно. Но мне неизвестно, где, черт возьми, вы пропадали все эти месяцы! — Д’Арси надвигался на нее, грозя все сокрушить на своем пути.
Однако Сильвия была совершенно спокойна. Она подняла на герцога равнодушный взгляд и устало проговорила:
— Я обязательно все объясню вам, сударь, вам не придется заставлять меня. Но позвольте, я сделаю это завтра. Сейчас я слишком утомлена, чтобы вести этот разговор.
Д’Арси почти вплотную подошел к графине и угрожающе произнес:
— Нет, сударыня, вы объясните мне все здесь и сейчас, я не желаю больше ждать! — Он с трудом держал себя в руках, чтобы не встряхнуть женщину за плечи.
— Простите меня, сударь, я знаю, что виновата перед Патриком и вами, но прошу вас, дайте мне возможность объясниться не сегодня. Если вы опасаетесь, что я снова исчезну, то можете поверить мне…
— Поверить вам, сударыня? — прервал ее герцог. — После той лжи, которую вы скормили мне больше полугода назад? — От яда в голосе Д’Арси не нашлось бы противоядия.
У Сильвии кружилась голова. Дорога была долгой, нынешней ночью ей удалось немного поспать, но сейчас усталость навалилась на нее, и сопротивляться было крайне сложно.
— Ваша светлость, я прошу вас, умоляю покинуть сейчас замок! У меня просто нет сил…
Д’Арси почти прижал Сильвию к стеллажу с книгами. — Довольно представлений, сударыня, или вы немедленно объяснитесь, или я заставлю вас это сделать. — Он был так близко, что чувствовал, как бьется ее сердце под шелковым покровом платья, как учащается дыхание, и эта близость сводила его с ума. Герцог был готов идти на любые меры в своем желании услышать, наконец, правду.
— Заставите? Мне кажется, сударь, как бы ни была велика моя вина перед вами, вы переходите границы! — Сильвии было тяжело дышать, близость Д’Арси одурманивала, заставляла колени подгибаться. Лицо перед глазами расплывалось, и Сильвия едва держалась, чтобы не выказать герцогу свою слабость. Наконец ей удалось взять себя в руки, и она решительно произнесла:
— Если вы не желаете покинуть мой дом, тогда это сделаю я, — и оттолкнув руку герцога, перекрывающего ей дорогу, она двинулась к дверям. Она уже была у порога, когда головокружение вновь усилилось, а предметы перед глазами потеряли свои очертания. Сильвия покачнулась и хотела опереться на стену, чтобы не упасть, но тут силы окончательно изменили ей, и она стала медленно оседать на ковер. Д’Арси в одно мгновение оказался рядом и подхватил женщину на руки, не дав ей упасть. Бережно поддерживая ее голову, он уложил графиню на диван.
 
Мужчина был растерян. Он и сам не знал, чего ожидал от разговора, возможно, слез, мольбы о прощении, очередной лжи, но не был готов встретить отпор. А графиня де Ланье не была напугана. Она словно ждала, что герцог поведет себя подобным образом, будто знала, что он может уничтожить ее, и, кажется, ей это было безразлично. Оглянувшись в поисках воды, он увидел стоящий на письменном столе поднос с графином и фруктами. Смочив водой платок, он осторожно отер им лицо и шею Сильвии. Вглядываясь в ее черты, Д’Арси только сейчас осознал, как изменилась графиня: под глазами лежали темные тени, кожа была словно восковая, веснушки на ней поблекли, щеки запали. Руки пугали своей худобой. Вся его злость вдруг испарилась, как ни бывало. Герцогу не была свойственна жалость. Даже когда врач сообщил ему, что де Ланье осталось немного, он не испытывал к нему сочувствия, он лишь проклинал судьбу и свое бессилие. А сейчас сердце его отчего-то сжалось, как от боли. Он не мог представить себе, что могло произойти, что так переменило ее.
Женщина все еще не приходила в себя. Тогда, чтобы впустить в комнату свежий воздух, Д’Арси отворил все окна. Август был в самом разгаре, дни были жаркими, и в библиотеке стояла духота. Сильвия глубоко вздохнула и открыла глаза.
Герцог присел на край дивана, молча ожидая, когда женщина окончательно придет в себя.
— Сударыня, — обратился он к Сильвии, увидев, что та рассматривает его из-под полуприкрытых век. — Я прошу у вас прощения за свою несдержанность, мне не стоило начинать наш разговор с угроз. Поверьте, чтобы я ни говорил, я никогда бы не посмел причинить вам вред.
— Вы не испугали меня, сударь. Но сейчас я была бы вам признательна, если бы вы уехали, — тихо проговорила Сильвия.
— Разумеется, я незамедлительно покину замок, но прежде я должен убедиться, что вам лучше. Выпейте вот это, вино придает силы. — Он налил в бокал немного рубиновой жидкости из фляги, которую всегда носил при себе.
— Благодарю вас, сударь, но, боюсь, я опьянею даже от одного глотка.
— Вы не завтракали сегодня? — догадался Д’Арси.
— Нет… Я не голодна, — ответила Сильвия.
— А когда вы вообще ели последний раз? — поинтересовался он.
— Вчера, кажется… На постоялом дворе… Я не помню… И какое это имеет значение… — Сильвия прикрыла глаза. Ей хотелось, чтобы мужчина поскорее исчез. Д’Арси поднялся и переставил поднос с фруктами ближе к дивану.
— Неудивительно, что у вас закружилась голова, сударыня. Вам нужно немного поесть.
Он помог женщине принять удобное положение и протянул ей пару виноградин. Сильвия заставила себя проглотить их. Герцог протянул ей половинку персика:
— Ешьте, прошу вас.
Когда она покончила с персиком, Д’Арси все же вынудил ее сделать несколько глотков вина. Сам он устроился на подлокотнике кресла и, пока она ела, старался не смотреть на женщину, чтобы не смущать ее своим присутствием.
Сильвии и вправду стало немного лучше. Голова была еще не вполне ясная, но сердце больше не выскакивало из груди, и дышать стало гораздо легче. Щеки ее немного порозовели, и Д’Арси с удовлетворением отметил, что сейчас графиня становится меньше похожа на призрака.
— Ну что ж, теперь я могу уехать. Когда вы будете готовы к разговору, просто дайте мне знать. Полагаю, что пока не стоит сообщать Патрику о вашем возвращении, ведь мальчик очень ждет вас. — Д’Арси поднялся.
— Прощайте!
Сильвия, погруженная в свои мысли, и казалось, даже не заметившая, что Д’Арси уже уходит, вдруг подняла глаза на герцога и произнесла:
— Ваша светлость, у вас родилась дочь.
Д’Арси вздрогнул, как от удара. Уже стоявший у порога, он медленно развернулся и переспросил: