История барсучихи. Мой тайный мир

— Опять же нет ничего проще, — сказал Майк. — Поднимите ей хвост, почешите в попке — сразу описается.
Мы удивленно поглядели на Майка, пытаясь уловить на его лице хотя бы тень улыбки. Нет, он выглядел совершенно серьезным.
— Значит, так, — сказал он Лайзе. — Берешь банку и отправляешься выполнять задание.
Как только девушка упорхнула, он сразу перешел к рациону свиней.
— Послушай, — сказала я, не в состоянии отвлечься от прежней темы. — А что, пони и в самом деле описается, если почесать у нее в попке?
— Нет, конечно, — ответил Майк. — Просто мне хотелось проучить нахалку — она громче всех ржала, когда я шлепнулся в лужу. Теперь моя очередь — хорошо смеется тот, кто смеется последним.
…Наконец возвратилась Лайза — с пустой банкой и пунцовым лицом.
Динки так и не ожеребилась, но вскоре мы подыскали ей дружка — маленького шетлендского пони, которого назвали Том, а еще дали прозвище — Мальчик с большой пальчик. У него приятный золотистый окрас и очень длинная грива, но, к сожалению, он всегда нервничает. А еще нам привели старого, заслуженного пони — ему двадцать пять лет (прекрасный возраст для человека, но не для лошади). Его зовут Темный — не удивляйтесь, у него всего несколько седых волос.
К сожалению, в том же году не стало такса по кличке Чатни, того самого, что облаял меня при первом посещении фермы: беднягу переехало колесом. Несколько месяцев спустя Лайза и Энди привели нам полугодовалого песика, которого забрали от жестоких хозяев. Он оказался таким милашкой! Барни (так мы его назвали) — должно быть, помесь бородатого колли с лабрадором, если судить по его густой шубе. Словом, он вырос в типичного фермерского пса, преданного дому и любимого всеми. Хотя Симоша считает его своим, Барни делит симпатии между двумя мужчинами: когда Симон дома, он играет с ним, а когда в школе — то с Дереком.
Куда бы мы ни собрались, он всегда сопровождает нас, поспевая и за машиной, и за трактором. Он даже пытался помогать нам при стрижке овец — сгонял их в кружок, но овцы только разбегались в разные стороны от такого «помощника». В конце концов Дереку это надоело, и он запер пса в машине, чтобы тот не путался под ногами. Пересев в водительское кресло, Барни громким лаем побуждал нас быстрее загонять овец во двор, но к началу стрижки он совершенно измотался и сидел тихо-мирно, тяжело дыша. Стрижку осуществлял наш кузен Клайв, а Симон помогал собирать шерсть в мешки. Потом оба проказника решили постричь еще и пса — под тем предлогом, что ему очень жарко. Они остригли ему туловище, полюбовались на творение своих рук и, покатываясь со смеху, отправились пить чай. Пес, естественно, последовал за ними. Представьте себе этого барбоса с шикарной гривой, как у льва, пушистым хвостом, лапами в штанишках и совершенно голым телом! Но, пожалуй, больше всех забавлялся сам Барни, радуясь своей новой прическе. Впрочем, на следующий день пса отвезли к мастеру, который остриг его по всем правилам; с тех пор мы регулярно подвергаем его этой операции — то он у нас в шикарной шубе, то совсем голый. Вдобавок он порядочно раздался вширь, и к тому же у него появился один порок: когда мы собираемся на пикник, он безошибочно находит корзинку с едой и надоедливо клянчит.
Между тем Совет графства Сомерсет и Комиссия по сельской местности стали принимать участие в деятельности нашей фермы и выделили средства на создание Гостевого центра в помещении, где прежде готовили сидр. На первом этаже развернули экспозицию, рассказывающую об истории нашей семьи и о типичных для данного региона методах ведения фермерского хозяйства. Мы старались не перегружать посетителей сухими сведениями. Для разъяснения тонкостей аграрного дела и назначения различных построек нашей усадьбы предпочтительнее всего оказался язык карикатур. Экспозиция верхнего этажа была посвящена поросшим вереском торфянистым землям Сомерсета. Мы даже поставили установку для демонстрации короткометражного фильма, рассказывающего о богатстве и разнообразии дикой природы края. Теперь вся ферма была открыта для публики, а вокруг усадьбы расположили загоны с разными породами домашней живности.
  
Однажды нам предложили белолобых овец, и, поскольку это весьма редкая порода, Дерек решил приобрести сразу четырех. Мы сели в наш видавший виды фургон и отправились в путь, рассчитывая обернуться до темноты — дело было зимой, и тьма подкрадывалась внезапно. Правда, мы сильно задержались с выездом, но зато быстро нашли нужную ферму и без особой возни погрузили овец в фургон. Они стояли очень смирно, как если бы были накрепко привязаны, и даже не пытались бегать по фургону. Был уже шестой час вечера, когда все возвращаются с работы; минуя Бриджуотер, Дерек решил ехать задворками, без заезда в центр, чтобы не застрять в дорожной пробке. Смирное поведение овец убаюкало его, и он совершенно забыл об их существовании. А напрасно! У овец, между прочим, есть рога; но, что ими можно пользоваться в качестве отмычки, мы узнали впервые. Одной из наших пассажирок удалось зацепить рогом веревку и вытянуть щеколду, на которую была закрыта задняя дверь. В кабину ворвался поток холодного воздуха, сзади раздались два глухих удара — это было неожиданностью для Дерека, и он не сразу сообразил, что задняя дверь открылась и две овцы выбрались на волю.
Дерек резко нажал на тормоза, моля Бога, чтобы сзади не оказалось ни одной идущей вплотную машины. Хорошо, что мы ехали по спокойной дороге без особого движения и даже без освещения. Правда, одна машина все же ехала за нами, но водитель, увидев, как на дорогу летят два странных предмета вроде тюков шерсти, успел затормозить и подбежал к нам узнать, не требуется ли помощь. Быстро захлопнув заднюю дверь, Дерек начал отлов. Конечно, спасибо ехавшему вслед водителю, что не остался равнодушным к нашей беде, но помочь он ничем не мог — его никто не учил гоняться за заблудившимися овцами. «Бедные вы, бедные», — только и повторял он. Между тем одна из овец забежала в чью-то живую изгородь — судя по всему, это были кусты ежевики. Дерек мигом подскочил и обеими руками вцепился ей в шерсть. Прекрасно! Одна есть. Он поволок упирающуюся овцу назад к фургону, но кошмар еще только начинался. Подтащив овцу к машине, Дерек протянул было руку, чтобы открыть дверь, но, к счастью, сообразил, что у него только две руки и их не хватит, поскольку нужно загнать овцу внутрь и удержать от побега двух других. Тогда он стал заталкивать овцу боком, чтобы заблокировать дверь. Тщательно заперев ее, он привалился к ней грудью, переводя дыхание и не спуская глаз со второй беглянки, которая не торопясь шествовала по разделительной полосе дороги. Дерек вскочил в фургон и нажал на газ, рассчитывая отрезать овце путь к бегству. Между тем по встречной полосе приближалась другая машина — у ее водителя, должно быть, глаза на лоб полезли от изумления, когда он увидел, как разгневанный фермер гоняется за сбежавшей овцой. Он выскочил из автомобиля и принялся отчаянно размахивать руками, подавая знак машинам, которые могли появиться. Когда же Дерек поравнялся с овцой, она, заметив слева от себя сад с открытой калиткой, шмыгнула туда, чтобы избежать пленения.
Сообразив, где она скрылась, Дерек остановил машину и кинулся к калитке, столкнувшись нос к носу с водителем другой машины, который активно включился в игру. Перекинувшись парой слов, оба ворвались в сад. Терпение Дерека было на пределе. Увидев своего преследователя, овца перестала щипать хозяйскую траву на лужайке, но Дерек был убежден, что его последнее усилие окажется не напрасным. Он бросился на беглянку таким наскоком, что у той подкосились ноги, и Дерек, сделав кульбит, шлепнулся на лужайку, а овца, сыгравшая роль гимнастического коня, рухнула прямо на него.
В этот кульминационный момент на доме, у стен которого разыгрался заключительный акт драмы, вспыхнул прожектор, и во двор выскочили трое встревоженных людей. Можете себе представить, что они почувствовали, увидев распластавшегося на лужайке мужчину, прижимающего к себе овцу. «Просто не верится… Я поймал ее!» — сказал он случайному напарнику. Тот, поняв, что дело сделано, с облегчением вздохнул, сел в свое авто и укатил прочь. Ну, а Дереку еще предстояло довольно далеко тащить овцу до фургона. Те, кто имел дело с этими животными, знают, сколь они бывают упрямы: упрется ногами в землю и делай что хочешь!