Подопытный некромант (СИ)

– А какова доля сохраняемых навыков? – спросил я.
– Чем дольше человек активно занимался профессией, тем больше навыков сохранится, – ответил кот. – Обычно, при поднятии утрачивается около 90 % прижизненных навыков. Остальное – полностью в распоряжении мертвеца. Поэтому поднятые умеют ходить, бегать, есть, преследовать и обманывать. Но насчёт себя, как некроманта, иллюзий не питай: твои мертвецы будут уметь существенно меньше, если вообще что-то будут уметь. Профессия у тебя тяжёлая, я никогда не устану этого повторять.
– Ладно, я понял, – вздохнул я. – И когда вновь приступим к занятиям?
– Вот об этом я и хотел поговорить, – произнёс кот. – Мне нужно как минимум ещё два концентратора некроэнергии. Дай их мне.
– Зачем они тебе? – спросил я недоуменно.
– Мне пора домой, – честно ответил Савол.
– То есть ты можешь вернуться обратно домой? – удивился я.
– Для этого мне не хватает некроэнергии, – вздохнул кот. – Не хватало. Теперь всё зависит от тебя.
– Но мне нужен наставник по некромантии, – покачал я головой.
– Не нужен, – не согласился Савол. – Литературы у тебя полно, часть её ты уже изучил. Базис я тебе дал, понимание некоторых нюансов и правила техники безопасности у тебя в голове уже есть. Чему ещё я могу тебя научить? Или ты хочешь, чтобы я водил тебя за ручку и помогал избежать сурочьих нор на тернистом пути некроманта? Нет. Некромантии учатся не так.
– И мы больше не увидимся? – спросил я.
Знаете, как-то успел привязаться к этому коту. Приличная мразь, конечно, кидала, каких поискать, склонный к воровству, но очень сильно мне помог. Несмотря на свои недостатки, Савол неплохой разумный, жаль терять его. С другой стороны, насильно мил не будешь. Накопителей мне не жалко, не воспринимаю их как высшую сверхценность. А, хрен с ним.
– Вот тебе два накопителя, – вытащил я из саней два артефакта. – Сгодятся?
– Вполне! – обрадованно подался вперёд Савол. – А взамен?
– Да ничего, – покачал я головой. – Удачи тебе дома.
Кот недоуменно посмотрел на меня.
– Я действительно вижу перед своими глазами акт альтруизма? – спросил он.
– Бери, а то передумаю, – устало вздохнул я.
– Я никогда этого не забуду, Алексей, – признательно высказался Савол. – Спасибо тебе.
– Ещё заходи, – улыбнулся я с грустью в душе.
  
Глава пятнадцатая. Rigor mortis
 
//Серые земли, руины посёлка городского типа, 6 июня 2021 года//
– На твоём месте я забрал бы труп с улицы, – посоветовал Савол.
– А если тот ебобо всё ещё там? – задал я логичный вопрос.
– Он поел и ушёл, – покачал мордой кот. – Из-за особенностей бытия мёртвым, питаться вообще не нужно, но они не могут иначе. Старое всегда сильно в мертвецах. Поэтому труп может быть изуродован, но функциональных повреждений на нём быть не должно.
Посмотрев на дверной проём, я замер и долго не решался выйти. Ссыкотно, конечно, но надо.
– А я пока начертаю тут ритуальный круг, – сказал мне в спину Савол.
Выйдя на улицу, я огляделся. На первый взгляд ничего не изменилось. А вот если осмотреться повнимательнее, то сразу видно, что есть новые следы на песке.
Держа меч наготове, я прошёл по следам на запад от дома, пересёк метровой высоты бархан и увидел место схватки. Там, возле каменного колодца, я и увидел тело неудачника, заглянувшего в это поселение в неурочный час.
Смерть никого не красит, разве только законченных подонков, это, опять же, дело индивидуальное. Вот и парень лет двадцати, обряженный в кожаные штаны, льняную рубаху и вооружённый поеденным ржой мечом, выглядел сейчас совсем не красавчиком. Его лицо обкусано человеческими зубами, такую фигню я в последнее время узнаю на раз-два. Пацана убили мечом, причём аккуратно: прокол печени колющим ударом. Это значит, что, несмотря на относительную целостность туловища, в брюшной полости пацана сейчас полным-полно кровищи. А если меч задел толстую кишку, то ещё и говнищи полно. Риск повреждения толстой кишки, при уколе чем-то острым в печень, есть всегда, так как очень близко к печени проходит участок толстой кишки, известный так же как печёночный изгиб. Ладно, на месте разберёмся.
 
Взялся за труп и потащил его.
Пацан оказался лёгким, но из-за того, что полностью расслаблен посмертно, по консистенции сильно напоминал мешок картошки. Во время практики в морге к нам привозили уже окоченевшие трупы, поэтому кантовать их несложно, но тут прямо свежак, поэтому мягкий.
Затащил его в помещение, где Савол активно ползал по полу и чертил что-то когтями.
– М-м-м, печень порезали, – отметил он, взглянув на труп. – Это закрывает некоторые опции для будущего улучшения…
– Везде ты видишь негатив, – усмехнулся я.
Каково моё отношение к перспективе потрошения трупов и поднятия из них бездушных тварей, готовых убить по моему приказу? Пока что неоднозначное, но только пока. А вообще, я прекрасно понимаю, что, если не начну делать себе защитников, рано или поздно сам стану мертвецом.
– У меня почти готово, – сказал кот. – Сейчас, только расставлю накопители в правильном порядке…
– Что мне делать с трупом? – спросил я.
– Накладывай заклинания, как в книжке написано, – бросил Савол. – Важно сохранить голову.
Он, сосредоточенно замерев, когтем правой лапы регулировал положение накопителя в ритуальном круге.
Я, изучая специализированную литературу, накопил порядочно схем заклинаний, которые тщательно разучил.
Поэтому первым делом наложил на голову трупа «Мёртвый стазис». Эта вещь позволяет ненадолго остановить процесс разложения мозга. Сейчас уже поздно метаться, пацан надёжно умер и необратимые процессы в мозге уже начались, но важно сохранить то, что осталось.
Прижимаю указательные пальцы к вискам мёртвого пацана, делаю остальными пальцами замысловатые кульбиты и вижу, как серого цвета эманации проходят по моим пальцам и исчезают в висках трупа. Заработало.
Так, мозг парня теперь в относительной безопасности. Действует заклинание два часа, но скоро я решу эту проблему.
– Теперь надо вытащить требуху, – сообщил Савол.
Но это я знал и так.
Вскрыв один из ящиков на санях, я вытащил специальную экипировку и облачился в неё. Кожаный фартук, лицевая маска с полупрозрачным щитком, кожаные перчатки по локоть, а также дыхательный раструб для особо жестоких случаев.
Раструб на этот раз не понадобится, поэтому я отложил его в сторону.
Пришлось заморочиться, но я сумел усадить труп на остатки от кровати и приспособить один из котелков для сцеживания крови. Кровь мне ещё сильно пригодится несколько позже.
Далее я разместил труп на полу, взял малый секционный нож и начал аккуратно, но твёрдо распарывать кожу, открывая пространство для дальнейших действий.
Опытный прозектор должен пачкать только перчатки. Если замазывается фартук и уж, тем более, лицевой щиток – значит прозектор какой угодно, но не опытный. Вот и сейчас я показываю мастер-класс: даже на перчатках кровью и иными жидкостями замазались лишь пальцы.
После снятия локальных участков кожи, разрезания мягких тканей и отгибания всего этого счастья, я приступил к распиливанию грудины. Пила на магической тяге – это, прямо скажем, настоящее чудо. Пилит аккуратно, причём непосредственно лезвие не совершает полный оборот, а создаёт этакие колебания, как реноватор. С чем-то подобным я работал в бюро судебно-медицинской экспертизы, но на электрическом приводе.
Далее я начал эвисцерацию, то есть извлечение лишних органов, для чего использовал малый секционный нож. Вынул практически всё, кроме сердца и кровеносных сосудов. Органы, включая кишечник, в отдельный котелок. Надо будет закопать их где-нибудь после того, как выцежу оттуда депонированную кровь. Как уже говорил, кровь мне сильно понадобится.
Освободив полости от различных загрязнений, я наложил на всё мёртвое тело заклинание «Очищение плоти», фактически прикончив всех микробов, а затем «Саван». Теперь процессы разложения прекращены, почти все, кроме аутолиза тканей. Но последний – это небыстрый процесс. Что есть аутолиз? Это самопереваривание тканей. Бывает он двух видов: посмертный и прижизненный. Прижизненный нас не интересует, впрочем, как и посмертный. В каждой живой клетке есть гидролитические ферменты, которые после гибели клетки начинают разрушать структурные молекулы. Но обычно гораздо быстрее справляются микробы из окружающей среды, которые только и ждали всю свою жизнь этого момента.