Между светом и тьмой (СИ)

Воронцов из хулиганских побуждений без предупреждения подхватил жену на руки и понес к широкой лестнице, ведущей на верхнюю палубу. Юлия обвила его шею руками и, положив голову на грудь, доверилась мужу. Снаружи было слегка прохладно, но не настолько, чтобы отказать себе в удовольствии посидеть и полюбоваться звездным небом над мертвым городом. Взбежав по ступеням, он опустил Юлию на доски палубы.
— Хорошо быть боярином, — прокомментировал он, глядя, как пара мужиков из команды леткора уже установили стол и четыре стула.
Следом, словно по волшебству, появилась чистая белая скатерть, а затем из внушительных корзин, которые приволок Микита, на стол выставили посуду и яства.
— Ваше сиятельство, может, чего особого заказать хотите? Если что, я мигом, — обратился кухарь к Воронцову.
— Нет, Микита, иди, отдыхай, думаю, сегодня ты нам больше не понадобишься. Здесь более чем достаточно еды на четверых, в крайнем случае, я прекрасно знаю, где кухня.
Парнишка отвесил глубокий поклон и, пожелав всем спокойной ночи, спустился вниз. Через минуту исчезли и мужики, остались только два стоящих на страже гвардейца, один на корме, второй на носу.
Воронцов сам разлил красное сухое по бокалам, затем они встретились над столом с легким хрустальным звоном. Бокалы эти были с гербом Воронцовых, как и вино. Столичная усадьба рода сильно пострадала, так как располагалась неподалеку от княжеского дворца. Оказалось, что Константин ее даже видел в свой первый день, когда осматривал разрушенный город с крыши дворца. Вчера, когда стало ясно, что твари все разбежались, и тьма не планирует возвращаться, он взял с собой гвардейцев, пяток мужиков из работников, которые пережили атаку тьмы, и пошел навестить столичное имение. Много он оттуда притащил — и кое-какие украшения, и фамильное оружие, в том числе и два ящика с гербовой посудой. Честно говоря, ему было плевать на фамильную посуду, но вот конкретно эти бокалы из темного полупрозрачного стекла ему понравились. Да и куда деваться? Положение обязывает, нужно соответствовать статусу. Мебель, стол и стулья тоже были из столичного имения, их привезли на грузовике во вторую ходку.
— О чем, друг, задумался? — спросил Радим.
— Да вот, боярич, гадаю, сладится у нас все, или зря мы сюда приходили? Хотя нет, уже не зря, слепые тени к нам не приближаются, тесть наш на ночь выводит войска из города, чтоб потери не нести, если выйдет от тварей избавиться, считай, столицу вернем. Хочу завтра ночью сходить к дворцу, попробовать мою силу, от Сварога полученную, на тенях. Если выйдет, значит, буду зачищать терем.
— Одного не пущу, — решительно заявила Юлия, в ее голосе прорезалась обида за то, что он ее оставил, когда ходил в город после прорыва.
Воронцов улыбнулся.
— Нет, — мягко произнес он с интонацией, словно уговаривая маленького ребенка, — я никого с собой не возьму. Твари навелись на моих спутников, несмотря на обереги. Да, они их видели не очень хорошо, но видели, а меня не видят, во всяком случае, раньше не видели. Так что, если я и пойду, то пойду один. И если не сладится, я просто дам оттуда деру, не благородно, зато очень действенно. Цель победить слепых теней прямо сию секунду, я себе не ставлю. Только хочу попробовать мою силу.
Именно в этот момент где-то в стороне от руин дворца вспыхнула ожесточенная перестрелка. Выстрелы разнеслись по мертвому городу, заставив сидящих за столом и гвардейцев напрячься.
— Карабины, три штуки, не меньше, — прислушавшись, заявил Радим.
— А вот и пулемет, — поддержал друга Воронцов. — И граната, — добавил он, когда стих звук взрыва. — Серьезно там воюют, — заметил боярин.
Но вот прошла минута ожесточенной перестрелки, резко на середине длинной очереди замолк пулемет, затем замолчал карабин. Затем еще один, последний выдал еще пять выстрелов и тоже заткнулся.
— Похоже, люди проиграли, — заметила Анна, голос ее дрожал, видимо, стрельба в ночи заставила ее нервничать.
Воронцов достал мыслеглас и, нажав пару рун, приложил к виску.
 
— Аким, проверь, все ли наши люди на месте? — приказал он дежурному офицеру.
— Будет исполнено, Ваше сиятельство, — с почтением отозвался сотник. — Как выясню, доложу.
— Жду, — ответил Воронцов, кладя мыслеглас на стол и поднимая стакан с виски. — Какая поразительная метаморфоза, — произнес он, — а ведь до дня свадьбы этот человек был ярым противником мирного договора и жаждал моей смерти. У него даже все было готово, и ведь могло получиться.
— Могло, — согласилась Юлия. — Но спасибо богам, он одумался. Сильный ведун, ведь западный сектор устоял только благодаря его мощи.
— Да, — согласился с женой Константин, — первые минуты были самыми напряженными, и он один держал барьер, пока другие приходили в себя. Жаль, что он отказался ко мне в гвардию идти. А, наверное, и к лучшему это, он другой, возьмем Тихомира, у него служение в крови. И остальные гвардейцы такие же, для них величайшая ценность — это служить и защищать род Воронцовых, а для боярского рода нет выше цели, чем защищать империю, это смысл нашего существования. Эти люди служат не столько мне, сколько державе, через меня…
Константин на минуту задумался и прислушался к словам, которые произнес, и ведь откликнулось на них сердце, не пустыми они были для него. Он верил в то, что говорил, служение государству, защита людей от тварей из тьмы, опора престола, сейчас пустого, но если они справятся, его займет тот, на кого укажет артефакт, и это будет не наследный князь, а призванный, родоначальник новой династии.
— А Аким? — тронув задумавшегося мужа за руку, спросила Юлия.
— Аким? — на секунду озадачился Воронцов, вспоминая, с чего начался разговор. — Аким другой, у него идеалы. Он — хороший человек, вот уже долгие годы борется за то, во что верит, но наши взгляды на устройство мира полностью противоположенные. Я знаю, чего он хочет добиться, — он посмотрел на Юлию, которая правильно поняла, что муж сейчас вспомнил родной мир, — это утопия, это может работать в маленьких карликовых странах, или городах государствах, опять же очень небольших, но не сработает в гигантской стране. Даже если они всех знатных перевешают, все равно не сработает, не бывает абсолютного равенства.
Радим с Анной переглянулись, они как раз из тех, кого вольцы ненавидят больше всего — бояре и аристократы. Да, ради прекращения войны все пошли на уступки, но до мира, где эти две общности будут жить рядом, очень далеко. Но переглянулись они не поэтому, убежденность Воронцова буквально кричала о том, что он видел то, о чем рассуждал, о победивших простолюдинах и мире равенства.
— Так что хорошо, что он не согласился пойти в гвардию, — подвел итог Константин, — не ужился бы он с людьми, у которых столь жесткий кодекс, и почитание боярина возведено в абсолют.
Артефакт завибрировал, Воронцов взялся за мыслеглас и приложил его к виску.
— Ваше сиятельство, это не наши, — доложил Аким. — Посты на месте, никто периметр не покидал, разведчики вернулись, сотники не докладывали об самовольно ушедших.
— Хорошо, ну тогда спокойно ночи.
— И вам, Ваше сиятельство, — ответил Аким и отключился.
— Не наши, — прокомментировал Воронцов разговор с сотником, — либо люди из отряда твоего батюшка, решившие пошастать в руинах, поискать, что плохо лежит, либо просто мародеры, пронюхавшие, что тьма ушла, и люди заходят в Новоград. Тесть сообщал, что его разведчики видели две группы, которые рылись в обломках. С одной даже пострелялись, те приняли их за конкурентов. Для мародеров это плохо кончилось, ведун разок жахнул, и все, выжил только один раненый.
— Возможно, — согласился Радим, потом разлил остатки вина и плеснул в опустевший стакан Воронцова еще виски. — Ну что, давайте допьем, и спать, а то глаза слипаются.
Воронцов взял стакан и отсалютовал им остальным.
— Ваше здоровье!
День прошел привычно, праздно. Группы вольцев выходили в город, убили несколько темных тварей, пристрелили проклятого, пограбили пару домов, вернулись без потерь. Константин же провел почти весь день на верхней палубе, наслаждаясь пока еще хорошей погодой, осеннее солнце грело слабо, подул стылый ветер. Ведуны заверяли, что скоро он принесет с собой низкие свинцовые тучи, из которых несколько недель будет накрапывать мерзкий холодный дождь. И хорошо бы успеть до этого времени закончить здесь дела.