Застывшая тень<br/>(Большая книга забытой фантастики)

— Я очень благодарен вам, — пробормотал Виантес. — Мой визит к вам говорит сам за себя. Я надеюсь, что вы его правильно истолковали.
— Прекрасно. Чем могу быть вам полезен?
Испанец минуту молчал, точно собираясь с мыслями.
— Я буду говорить совершенно откровенно, милорд, — сказал он. — Я явился сюда, чтобы взглянуть на тот знаменитый бриллиант, над которым вы намерены производить ваши эксперименты. Это не секрет, так как научные журналы писали о нем уже месяц назад. Насколько я понял, вы объявили, что уничтожите маленькую трещину в дивном, редком камне путем замораживания его. Вы хотите поместить его в среду, имеющую температуру ниже нуля на…
— Совершенно верно. Но я еще не приступил к опыту и не могу еще определенно ручаться за его результат. Но, во всяком случае, я имею все основания надеяться на удачный исход.
— Я слышал, что это очень ценный камень.
— Чрезвычайно ценный. Его оценивают в двадцать тысяч фунтов стерлингов. Если опыт удастся, он будет стоить в три раза больше, если нет… он навсегда останется с трещиной.
— Но, по-моему, существует опасность для вашего камня: от сильного холода он может разлететься на тысячу осколков. Что тогда, милорд?
— Тогда я буду разорен — и только, — улыбнулся лорд Райберн. — Я конечно, соберу нужную сумму, но, между нами говоря, это будет стоить всего моего личного состояния, предназначаемого мной моему преемнику, ассистенту, который после моей смерти должен продолжать начатое мной дело. Это разорит не меня, а его: он знает о моих намерениях и на днях собирается жениться и переселиться сюда совершенно.
Лорд встал и, выдвинув ящик письменного стола, вынул из него бриллиант, завернутый в комочек ваты. Прекрасный камень засверкал на ладони лорда.
Глаза гостя сузились под прикрытием больших очков и верхняя губа как-то хищно приподнялась, обнажив ряд прекрасных белых зубов.
— Чудная вещь, — пробормотал он.
— Королевская драгоценность. Его мне доверила одна фирма придворных ювелиров для опыта. Взгляните на его необыкновенную для бриллианта форму: видите, он двояковыпуклый и посреди идет тонкая трещина. Он похож на линзу телескопа. Алмаз, из которого его отгранили, был значительно больше, но имел дефект: посреди змеилась безобразная трещина. Пришлось разбить его пополам, отгранить половинки отдельно и только потом соединить их. Конечно, это отразилось на его стоимости, но только опытный эксперт может рассмотреть тонкую трещину, след спайки. И, как вам известно, я намерен «выморозить», если так можно выразиться, эту трещинку. Я опущу камень в один из котлов, наполненный водой, и доведу температуру до двух тысяч градусов ниже нуля. И когда я постепенно оттаю камень, я уверен, что трещинка должна исчезнуть совершенно. Если у вас есть лишнее время, я смогу вам пока…
Он не окончил своей фразы. Испанец, с быстротой прыгающего ягуара, бросился на лорда, в воздухе сверкнул кинжал, и великий ученый упал на пол, пораженный страшным ударом…
Было около шести часов, когда Хейтер постучался в дверь лаборатории.
Не последовало никакого ответа. Он обошел дом, решив пройти в лабораторию через другую дверь, выходившую в помещение для опытов, где стояли огромные котлы и бассейны.
На дороге больше не было видно автомобиля, в котором приехал гость, и Хейтер почувствовал легкую тревогу…
Было уже почти темно и Хейтер чуть не попал в один из бассейнов для замораживания, отверстие которого зияло, не будучи прикрыто, как всегда, крышкой.
— Как это я забыл закрыть бассейн?! Но это не так существенно: он только сегодня начал замораживаться…
У самого входа в теплицу он заметил на полу три или четыре цветка бесценной Gynandria Manandria… Хейтер поднял их и машинально вдел в свою петлицу.
 
— Как эти цветы могли попасть сюда? — удивился он. — Ведь лорд Райберн скорее даст отрезать себе руку, чем позволит сорвать одну веточку своего драгоценного растения…
Он толкнул дверь из теплицы в лабораторию и… увидел тело своего профессора, уже холодное. На губах мертвеца застыла улыбка.
Было очевидно, что произошло убийство. Надо было действовать хладнокровно и обдуманно, чтобы не потревожить ничего до прибытия полиции.
Вдруг его взгляд упал на выдвинутый ящик стола, в котором еще торчал ключ. Внезапно заподозрив неладное, он быстро вытащил весь ящик и стал искать тот кусочек ваты, в которой хранился бесценный бриллиант.
Бриллианта не было… Он немедленно поднял тревогу и позвонил в Скотланд-Ярд, а через полчаса уже рассказывал все, что знал по делу, прибывшему инспектору сыскной полиции.
— Итак, — говорил инспектор, — я хотел бы восстановить ход событий. Синьор Виантес приехал сюда по собственному желанию, чтобы встретиться с человеком, с которым он враждовал последние двадцать лет…
— Вы видели письмо, — коротко ответил Хейтер.
— Да, да. А скажите, что из себя представляет, по-вашему, этот испанец? Такой же сумасшедший, как все испанцы?
— Сумасшедший не украдет исторического бриллианта. Я не хочу учить вас, инспектор, но, по-моему, это выходит за пределы обычного сумасшествия. Он украл бриллиант и, вероятно, в то же время, торопясь, обломил ветку орхидеи, которую, как я вам уже говорил, я нашел у входа в оранжерею и вдел себе в петлицу. По моему, все чрезвычайно просто и ясно: Виантес убил лорда Райберна, взял бриллиант и уехал на автомобиле, который оставил на дороге. Мне кажется, что нам следует, не теряя ни минуты, отправиться в Лондон и без дальних разговоров переговорить с синьором Виантесом, если только он еще не удрал.
— Вы правы, — согласился инспектор Джонс. — Вы видели испанца и, я думаю, лучше будет поговорить с ученым в вашем присутствии.
Было уже поздно, когда инспектор Джонс и Хейтер были проведены к Виантесу, жившему в Блумсбери. Но, увидав Виантеса, Хейтер воскликнул:
— Я боюсь, что тут какая-то ошибка, инспектор. Если этот джентльмен — синьор Виантес, то клянусь, что я никогда его не видел. Это не он приезжал к лорду Райберну.
— Я не знаю, что это все значит, — сказал маленький кругленький человек с серыми близорукими глазами, — но у меня только что был полисмен и спрашивал, кто я такой. Я Мигуэль дель Виантес и могу назвать добрый десяток свидетелей, который подтвердят, что я весь день провел в Лондоне и не выезжал никуда. Неужели вы могли предполагать, что я… я, Мигуэль дель Виантес, могу отправиться к лорду Райберну… Он умный человек, сэр, но сумасброд, проповедующий какие-то шарлатанские идеи.
— Мне кажется, что этого вопроса не следует касаться, — сухо отвечал Хейтер. — В нем вы, сэр, являетесь стороной заинтересованной. Факт тот, что лорд Райберн убит и ограблен и если вы — синьор Виантес, то мы только зря теряем время, находясь здесь.
Прошел месяц. Дело об убийстве и ограблении лорда Райберна не подвинулись ни на шаг. Убийца, выдававший себя за Виантеса, не оставил никаких следов, кроме сломанной ветки орхидеи, но этого было мало для того, чтобы начать розыски.
Тяжелые дни проводил Хейтер. Несмотря на всю очевидность его непричастности к делу, полиция следила за ним, и так неумело, что он на каждом шагу наталкивался на таинственных соглядатаев. В самом деле, от него зависело многое: ведь только он один видел убийцу, только он знал его наружность.
На уплату за пропавшую драгоценность пошло все личное состояние лорда Райберна и сам Хейтер остался без средств к существованию. Однако, он упорно продолжал дело своего патрона в его лабораториях.
Немного осветило дело заявление Виантеса об исчезновении его ассистента, тоже испанца, который совершил у него крупную кражу и скрылся приблизительно в те дни, когда был убит Райберн. Предположение, что он, под именем Виантеса, приехал к лорду и похитил у него бриллиант, было вполне возможно. Но куда он скрылся? Продать такой бриллиант без огласки было невозможно. Полиция всех стран была предупреждена и, несомненно, задержала бы убийцу при первой попытке продать редкий бриллиант. Он мог, правда, отдать разбить камень на несколько частей, но, так или иначе, никаких следов камня найдено не было.