Гуль. Харизма +20. Том 1 (СИ)
— … я заплачу вам по золотой монете за штуку. И мякотки в дорогу дам, как же без неё.
— Голова орнитовеспа стоит самое малое три Драгоценных, уважаемый. Это, всё-таки, ядовитые пресмыкающиеся, которым больше не надо пресмыкаться.
— Но тридцать — это всё, что у меня есть, Грезящая, увы.
Я обернулся к старику и заговорил, чувствуя, как в голосе вибрирует Убеждение.
— Уважаемый, где-то там сиротливо стоит ваш сад. Он без присмотра, без защиты, полон опасных гадов, которые выжили вас вон. Для нас будет радостью восстановить справедливость, но, всё же, хочется знать, что рискнём головами не за пустяк. Два Драгоценных за голову и мякотку можете оставить себе.
«Внимание! Проверка Харизмы пройдена!»
— Эх, что ж поделать, — добродушно махнул перепончатой ладонью Нагашито, — придётся выскрести кубышку, но да ладно. Уберите этих тварей из моего сада и получите свои шестьдесят Драгоценных золотом.
— По рукам, — сказала Мэдлин.
Заказ был подтверждён, и она решительно зашагала по единственной деревенской улице. Очень скоро мы перешли через крайний мостик и двинулись по поросшим рогозом берегам. Листья и бутоны кувшинок в прудах были огромными.
— Антон, ты что, Харизму качаешь? — спросила Лиззи. — Обычно из квестодателей монетки лишней не вытрясти, но ты так легко разводишь НИПов!
— «Развожу»?
— Он брокен, Елизавета. Буквально ходячее нарушение Правила Семидесяти с перекосом в Харизму.
— Энтропия! — взвизгнула мумия. — Такое возможно?!
— Харизматичный гуль, да, парадокс.
— Такой уж я. С правилами не лажу и полон противоречий.
Природа вокруг была необычной, слишком большие растения и цветы, яркие запахи и живые звуки. Пожалуй, мне ещё не приходилось оказываться в столь оживлённом месте. Это в определённой степени дурманило сказочностью.
Вдали виднелась опушка леса одуванчиков, хотя Мэдлин назвала их «баллун-деревьями». Они вырастали до огромных размеров, копя в шаровидных «кронах» газ и укрепляя корневую систему пока, в один прекрасный день, не вырывали из Срединного мира целые куски и не уносили их в Верхний мир. Это был лишь один способ создания летающих островов, долгий и естественный.
— А лягушки тоже с земли?
— Лягвуры, — поправила она, — когда-то жили вообще везде. Тогда они были гордыми сынами цивилизации Куан, однако, закончилась цивилизация, и закончились сами куанцы. Выжившие приспособились к новым условиям, те, кто застрял в небесах, стали лягвурами, народом небесных летающих амфибий, и это, поверь, не худший жребий. Те, что остались внизу, превратились в боггартов.
— Это плохо?
— Скажем так, — вклинилась Лиззи, — если бы мне дали выбрать, кем я хотела бы стать, гулем, например, или боггартом, то я выбрала бы мумию!
— Но ты ненавидишь быть мумией.
— О, это ещё мягко сказано! — заверила она.
— Кажется, я усвоил посыл.
Впереди появилась рощица, которая, совершенно точно, была местом нашего назначения. Деревья походили на высокие стройные стебли с изогнутыми побочными стебельками; никаких листьев, зато на конце каждого стебелька рос крупный жёлто-красный плод в виде сердечка. Рощу окружала ограда с калиткой.
— А почему их не назвали драконьими сердцами? — спросил я.
— Потому что драконьи сердца совершенно не такие, Антон.
— А сны, что, такие?
— Дело в косточках. Внутри каждого плода есть одна, крупная, похожая на персиковую. В дикой природе плоды падают сами, но мякоть к тому времени уже протухает, а косточки можно только посадить, чтобы много лет растить новое дерево. Поэтому, добывать драконий сон необходимо пока он недозрелый, нужно аккуратно срезать мякоть вокруг косточки, не отрывая её от стебля, иначе высвободится доза смертоносного яда и уйдёшь на респ. Сама мякоть такая сочная и вкусная, что достойна императоров, а через пару дней недозрелая косточка, лишённая защиты, сама упадёт на землю, и из неё можно будет сделать яд, смертельный для всего живого. Только драконы от этого яда не умирают, а забываются крепким сном.
— Мэдлин, ты так много знаешь! — восхитилась Лиззи. — Хотела бы я стать такой же эрудированной!
— Для этого всего лишь нужно читать книги.
— Ой, нет, текст без картинок меня усыпляет.
— Верю. Итак, Антон, сейчас вы двое пойдёте в сад и добудете тридцать голов орнитовеспов, они же крылатые гадюки. Постарайся не есть этих тварей, возможно, даже для тебя они будут слишком ядовиты.
— А ты с нами не пойдёшь?
— Нужен ли ураган, чтобы сдувать пыль?
— Не знаю, но мне явно нужен словарь идиом и эвфемизмов.
— Антон, смысл всего этого предприятия проверить твои боевые навыки и скоротать время. Крылатые гадюки очень ядовиты, потому что лакают сок деревьев драконьего сна. Однако же твою броню не прокусить, а Лиззи уже мертва и не боится ядов.
— Зато я боюсь змей!
— Серьёзно? — бровь Мэдлин чуть приподнялась. — Культура древнего Наила полна змей, их много в самом данже Хамуптари.
— Плохие воспоминания! Плохие воспоминания!
— Они для тебя совершенно неопасны.
— Я не говорю, что они опасны, я говорю, что боюсь их!
— Что ж, ты свободна оставить его один на один с тридцатью жалами. А я пока посижу здесь и поработаю. — Мэдлин достала из инвентаря раскладной стул. — Антон, привяжи себя к этому месту пожалуйста, не хочу и не буду опять возвращаться на Великий Погост если ты глупо умрёшь.
— Ты же сказала…
— Я сказала «если». Не пренебрегай безопасностью, я бросила здесь якорь, как только приземлились.
Намордник услужливо вывел интерфейс с предложением сделать локацию «Вольный остров Камру» местом привязки своего персонажа. Сосредоточился на «ДА» и получил извещение о том, что следующая смена привязки будет возможна только через стандартные сутки (либо раньше после оплаты десяти Драгоценных очищенным квинтессантом).
Скинув сумку, я перешагнул через ограду и оказался в тени драконьих снов. Между деревьями тянулись аккуратные тропинки, тут и там росли цветы, а воздух наполняло тихое шипение и треск. Заметил их почти сразу же, и оказалось, что орнитовеспы были не то чтобы гадюками. Эти существа размерами походили на довольно крупных питонов, нежно-зелёные, с погремушками на хвостах и каждая имела по одному ядовитому жалу в пасти. У них действительно были перепончатые крылья с цепкими коготками. Я огляделся и не увидел ни одной особи ниже девятого уровня.
Треск погремушек усилился, змеи поползли ко мне со всех сторон и показалось, что их было намного больше тридцати, хотя, как разобраться в таком переплетении тел? Гаргуль внутри головы завыл дурным голосом, он не рассматривал этих тварей как пищу.
Я взмахнул инструментом и заточенное лезвие с хрустом опустилось на одну орнитовеспу, лог выдал сообщение о критическом уроне, шкала жизни мгновенно опустела.
— Первая есть!
— Восхитительный прогресс, — сообщила Мэдлин, не отрываясь от страниц большой книги.
— Давай, Антон! Ещё двадцать девять!
Безголовое тело извивалось на земле, разбрызгивая зелёную кровь, а живые змеи распахнули крылья и взлетели. Всё наполнилось громкими хлопками, твари то и дело поднимались к веткам-стеблям и пикировали на меня с оглушительным шипением. Одна ударилась мордой о мой череп и упала замертво, другая попыталась залезть за костяной воротник, добраться до толстой кожи, которая, возможно, поддалась бы жалу. Я схватил её и сдавил в пальцах так, что тело порвалось пополам. Пикирующие атаки продолжались, орнитовеспы кружили над головой, мешая сосредоточиться. Не будь я защищён, давно бы получил десятка полтора укусов, но пока что обходилось. Враг оказался очень неудобный, змей было много, и они демонстрировали изворотливость, в отличие от тяжёлого гаргуля. Лопата приносила ограниченную пользу, один из десяти замахов попадал по цели, остальные лишь со свистом рассекали воздух.
— Старайся, чтобы кровь не попала тебе в глаза или рот, когда разрубаешь их налету.