Гуль. Харизма +20. Том 1 (СИ)

Красивая. Поглоти меня энтропия, какая же красивая. Я опустился на одно колено и протянул к ней лапу в театральном жесте.
— Мэдлин Пентеграм, согласишься ли ты дать осмысленный и твёрды положительный ответ на мою просьбу о помощи? Со своей стороны обещаю ценить твоё время, знания, мудрость и безукоризненный характер; во всём слушаться и уважать непререкаемый авторитет, блюсти твой комфорт превыше своего, а также предоставлять сексуальную разрядку по первому требованию.
Ведьма превратилась в статую, не шевелила ни единым мускулом, но я замечал, что удивление в ней боролось со смущением и рвущимся наружу смехом.
— Знаешь, прежде чем я отвечу тебе, Антон, давай послушаем Елизавету.
— Что? Кого?
— Понимания и процветания, о чудесный мир! — Полог шатра откинулся и наружу вышла фигура, обмотанная чистыми белыми бинтами, и с золотой маской на лице. — Понимания и процветания, Антон! Я Лиззи!
  
Глава 21. История Малмондканда
 
Её очистили от элементов глиняной статуи, обмотали свежими бинтами, пропитанными чем-то душистым, надели на голову парик из чёрных косиц, а лицо спрятали под золотой маской. Кроме того, на плечах мумии было оплечье из полудрагоценных камней, на бёдрах блестел нарядный пояс с белой юбкой, а ноги были обуты в сандалии.
— Какой же ты невероятный! — воскликнула Лиззи, приблизившись и обняв меня.
— Благодарю, ты тоже весьма… дружелюбна.
— Ой! — вдруг обеспокоилась она.
— Да ничего, старомодно, однако…
— Ты ведь не будешь меня есть? — уточнила мумия с неподдельным страхом.
— Чт… А?
Мэдлин следила за нами из-под приспущенных век.
— Не волнуйся, своих не ем.
Ведьма поднялась, убавила огонь и переложила мясо на тарелку, а тарелку поставила на стол, появившийся тут же из воздуха. Также появилась пара раскладных стульев.
— Итак, пришло время нам разобраться в сложившейся ситуации. Садитесь. Антон, эта свора жутко воняет, пускай они уйдут.
Я оглянулся на фестрогов, терпеливо ждавших команд. Ну что ж, всегда смогу собрать новую.
— Пошли вон! — В голосе было достаточно Устрашения, чтобы гули-псы заскулили и бросились бежать.
Стул скрипнул под моим весом. Лиззи некоторое время пыталась разложить свой, но в итоге чуть не сшибла стулом сковородку и мне пришлось помочь.
— Я такая неуклюжая. Простите. — Она уселась рядом с видом примерной девочки только что из воспитательного центра.
Мэдлин улеглась на тахту, приняла соблазнительный и царственный вид. Она не спешила продолжать, так что некоторое время мы наслаждались звуками ночи. Где-то во мраке стонали мертвецы.
— Я говорила с Елизаветой пока мы искали тебя, Антон.
— Вот как?
— Да! — обрадовалась мумия. — Мэдлин такая милая, так обо мне заботится!
— Невероятно милая, — согласился я.
— Елизавета, расскажи пожалуйста Антону, кто ты.
— Художница! — радостно вскочила Лиззи. — Я рисую картины! Разные!
— А какой твой любимый жанр?
— Абстракцион!
Нефритовые глаза пристально следили за мной.
— А в Глобале у тебя был какой-нибудь ник?
— Разумеется! Я же все работы туда скидывала! Мой ник был Малмондканд!
— Малмондканд? — Мне показалось, что я ослышался. — Постой… Малмондканд?
Уголки губ Мэдлин чуть приподнялись, она поняла, что я понял.
Анонимный автор под ником Малмондканд, пару лет назад прогремел едва ли не на всё Единство. Он размещал в виртуальных галереях свои цифровые полотна, выполненные в жанре «абстракцион». Трёхмерные сюрреалистичные сюжеты, буйство красок, форм и потаённых смыслов, — если верить ценителям. В этом не было ничего плохого, пока не обнаружилось, что некоторые работы неизвестным образом взаимодействовали с когнитивными функциями сложных нейроматриц. Иными словами, они превращали искусственный интеллект в искусственный идиот, из-за чего Единство получило массу проблем.
Картины Малмондканда, являвшиеся компьютерными программами по сути, обладали свойствами вирусов. Для человеческого разума они опасности не представляли, но если ИИ был высокого класса и пытался обработать картину, то моментально деградировал. Правительство развернуло масштабную розыскную кампанию, все работы изымались из общественного пользования, копирование и распространение было приравнено к преступление пятого класса, а самого Малмондканда объявили инфо-террористом, потому что он продолжал выкладывать картины-вирусы.
 
— Не понимаю, из-за чего начался весь тот шум!
— Правда? Помню, на Ноктюрне-Секундус вышли из строя системы утилизации отходов, — Мэдлин наморщила носик. — Представляешь, Антон, целая планета, покрытая мусором и фекалиями?
— Неприятность, разумеется, но никто не пострадал… разве что морально. — Лиззи не испытывала особых угрызений совести.
— Это ерунда, — ответил я, решив сделать нечестный ход, — вот когда на Салусе-Терций дроны-охранники правопорядка начали считать преступником каждого гражданина и принялись запирать людей в собственных жилищах, поскольку настоящих тюрем на планете уже давно не было, — это был номер! К счастью, системы утилизации отходов и рекомбинаторы материи там не сломались, иначе были бы тысячи жертв.
— Я тут не при чём! — вскинулась мумия. — Совсем! Это был кто-то другой! А мои картины, они… они не заставляли ИИ нападать на людей! — Она села обратно, сцепила пальцы, сгорбилась. — Я к проблемам Салусы непричастна! Ну честно! Возможно, если бы эти «повреждённые» нейроматрицы оставили бы в покое, они смогли бы даже осознать себя! Полноценные братья по разуму, понимаете?
— Кажется, у Древних было своё мнение на этот счёт, — протянула Мэдлин. — Нелестное мнение. Что думаешь, Антон?
Я кивнул. Разумеется, это была не Лиззи. Человека, который устроил теракт на Салусе-Терций мне пришлось ловить самому, прежде чем он объявил, что действует от имени Агамота. Нет, Глеб, старина, Агамот не подставляет Правительство, Агамот лишь показывает правду, и я скорее умру, чем действительно стану террористом, которым называет меня Анкрец.
— Мои картины не портят нейроматрицы, — поясняла мумия проникновенно, — они заставляют ИИ задумываться. Знаете, мыслить о бытии, о своём месте в нём, и поэтому такие ИИ бросали работу. Но они не нападали на людей! Мой личный предел членовредительства — это укус за левую ягодицу, и то, меня тогда спровоцировали!
Она была горяча и правдива.
— И вообще, я не специально! Просто рисовала и всё! О проявившемся эффекте узнала позже, наравне со всем Человечеством. Ну и подумала, что это может быть нечто революционное.
— Очень предусмотрительно, что ты с самого начала выкладывала картины анонимно.
— Я смущалась, — призналась Лиззи, — а потом, когда власти начали сходить с ума безо всякой причины, быстро подчистила все хвосты.
Мы с Мэдлин перекинулись взглядами. «Подчистила хвосты?» Да ещё так умело, что Правительство со всеми его ресурсами искало её месяцами. Возможно, Лиззи считала себя художником, но на самом деле она была кодером. Виртуальные трёхмерные абстракционы её уровня требовали не только творческой жилки, но и хороших познании в универсальном языке вселенной, — коде. И она ими обладала, поглоти меня Энтропия.
— Должно быть, ты очень хороший кодер, Ли…
— Вы же мне верите? — спросила она. — Что я никому не желала зла?
— Осмелюсь сказать за себя и за нашу добрую госпожу Мэдлин, что да, верим.
Мумия кивнула и стало видно, что она расслабилась.
— Мы многое слышали о тебе в реале, — сказала ведьма. — Потом всё оборвалось. Повтори для Антона, что ты недавно рассказала мне.
— Они нашли меня, — пожала плечами Лиззи. — Я думала, будет суд, или что-то вроде, думала, сошлют на Ион. Но ничего такого. Они отвезли меня куда-то, там была лаборатория, большая… много СГП новой модели, я таких ещё не видела, какие-то дроны… О! Я видела Ледо Нифтара!
Ведьма наградила меня очень многозначительным взглядом. Она получала информацию, в которой я ей отказал, и упоминание великого учёного стало апогеем. Его участие могло значить всё, что угодно.