Никто не знает тебя

— Мы случайно встретились в кафе.
Правда страшна, но ложь страшнее. Эту аксиому он вызубрил на зубок. И все же утаил от Клэр, что, по его мнению, Лена подстроила их первую встречу.
— Серьезно? — ничуть не удивившись, спросила Клэр. — И как Лена сейчас поживает?
— Вся в делах, вся в заботах. — Рид отвернулся и сосредоточился на игре. Что угодно, лишь бы уйти из-под прицела пытливых глаз Клэр. — Мы толком и не поговорили.
— Ну надо же.
Тишина хищной птицей опустилась ему на плечи, скользнула крыльями по беззащитной коже и выпустила когти, ожидая команды «ату».
— Недавно вас с Леной видели у дома Фионы Мерфи…
Рида бросило в жар. После их первой встречи Лена предложила ему поучаствовать в расследовании: видимо, хотела усыпить его подозрения и поймать на лжи, когда он потеряет бдительность.
По той же причине она заманила его в гости к Фионе, тете Тесс.
Тогда он еще не понимал, что Лена играет с ним.
— Лена сказала, что собирается заскочить проведать ее… — запинаясь, пробормотал он.
— Прям-таки на первой вашей случайной встрече? — съязвила Клэр.
Рид не поддался на провокацию и миролюбиво ответил:
— Ну да. Я не видел Фиону невесть сколько, лет двадцать, наверное. Ты ее помнишь? Тетю Тесс Мерфи?
— Смутно. — Клэр изящно повела плечами. — И о чем вы с ней болтали? О старых добрых временах?
Рид ничего не ответил, и Клэр сразу сменила тон. Повела рукой, словно отметая только что заданный вопрос, и рассмеялась.
— Прости. Можно подумать, я тебя в чем-то укоряю. Не сердись. Я больше не буду портить этот чудесный день.
Рид вздохнул, и Клэр взяла его за руку. Их пальцы сплелись, тела охватила сладостная, позабытая нега, но сердца остались холодны и разбиты.
— Прости, что сразу тебе не рассказал, — заученно повинился он. Как и Клэр, он знал свои реплики наизусть. — Но, клянусь, я не придал нашей встрече никакого значения.
Клэр заледенела, и Рид прикусил язык, запоздало припомнив, что жена на дух не переносит подобных клятв, свято уверенная, что действительно честному человеку нет нужды клясться в своей невиновности. Однако через секунду Клэр оттаяла, успокоилась и вместо того, чтобы вновь начать компостировать ему мозг, ликующим криком приветствовала точный удар по мячу.
Но Рид потерял к игре всякий интерес. Галопом проносившиеся в голове мысли не давали ему возможности сосредоточиться и разобраться, кто выигрывает.
— Надо бы пригласить Лену на ужин, — как бы между прочим обмолвилась Клэр.
— Непременно, — ровным голосом согласился Рид, стараясь ничем не выдать охватившей его паники.
Клэр знает! Знает, что Лена роется в прошлом Тесс Мерфи и раскапывает тайны, которым для общего блага необходимо оставаться погребенными и дальше. Клэр знает! И последствия могут оказаться катастрофическими.
По отработанной годами привычке он улыбался, смеялся над плоскими шутками комментаторов, доносившимися из репродуктора, и, слегка подталкивая Клэр локтем, протягивал ей салфетки, чтобы она вытерла растекшееся по подбородку мороженое.
Внезапно рот его заполнился слюной, горло перехватило от недостатка воздуха, и цифры на табло расплылись, как в тумане. Он подумал, что вот-вот грохнется в обморок, но тут…
Но тут в потаенном и мрачном уголке его сознания проклюнулись ростки дьявольски подлой интриги и потянули к его душе мерзкие, склизкие щупальца некой…
…идеи. Замысла. Способа решить все проблемы.
Что, если главная опасность исходила вовсе не от Лены с ее вопросами, молчаливым укором в глазах и заочно вынесенным ему обвинением? Что, если Лена гадала на кофейной гуще?
Ростки пустили корни глубже и расцвели кроваво-красными цветами складывавшегося в уме плана.
Возможно, ему стоило задуматься, откуда взялись эти ростки и не породила ли их мысль о Виоле, о том, как бы его дочь поступила в сложившейся ситуации.
Но ведь он не уставал повторять, что Виола его дочь. Его.
Плоть от плоти.
 15. Гретхен. Наши дни… 
 
— Что за чертовщину ты тут устроила? — набросился на Гретхен Шонесси, когда она вернулась в тесную смотровую комнату после беседы с Виолой.
 
Неподалеку от Шонесси маячила Маркони, храня на лице привычную для Гретхен равнодушную мину. Единственное, что она сделала при виде Гретхен, это перекатилась на каблуках.
— Не забивай свою миленькую головенку всякими пустяками.
Гретхен быстро пересекла комнату и сграбастала сумочку.
— Ты что-то разнюхала!
Шонесси ткнул корявым пальцем в нос Гретхен, и та еле удержалась, чтобы не откусить его по самую костяшку. Но кто знает, где этот палец побывал ранее! Не хватало еще тащить в рот всякую гадость.
Скользящей походкой Гретхен обогнула детектива и скомандовала:
— Маркони!
Маркони встала по стойке смирно — вот к чему приводит один день тренировки, — и Гретхен тепло улыбнулась. Выйдя в стерильно чистый бесконечный коридор следственного изолятора, она скорее почувствовала, чем услышала за спиной размеренные шаги напарницы.
Гретхен не обманывалась: Маркони следовала за ней только по зову службы, в надежде разузнать, что ей удалось вытянуть из Виолы. Как и Шонесси, Маркони умирала от любопытства. Гретхен, однако, мотивация Маркони не волновала. Ее волновали поступки. А забавляться выстраиванием отношений партнерства и дружбы на зыбкой почве привязанности и верности она предоставляла другим.
У Гретхен было то, что требовалось Маркони. Поэтому Маркони совершала определенные действия. Ты — мне, я — тебе, баш на баш и взаимовыгодное сотрудничество. Все в конечном счете упиралось именно в это.
— Куда мы направляемся? — поинтересовалась Маркони, перекрывая вопли Шонесси, выкликавшего имя Гретхен.
Зря он так разоряется. Если Виола его услышит, она мигом уяснит, кто здесь главный. Психопаты распознают силу так же, как эмпаты — язык тела. Интуитивно.
Гретхен ничего не ответила, размышляя, стоит ли посвящать Маркони в перипетии дела Виолы. В конце концов, Маркони может принести гораздо больше пользы, если открыть ей глаза на происходящее.
— Виола не убивала Клэр, — призналась она, выходя на залитую солнцем улицу. — Лена была права. Только Шонесси об этом — молчок.
Маркони застыла.
— Но ты же сказала ему, что Лена считала Виолу невиновной. Какой смысл таить от него правду?
Гретхен кинулась к «Порше», даже не спросив та, приехала ли та сегодня на машине или нет.
— Я обещала Виоле не выдавать ее. А я держу слово.
Гомерический хохот Маркони содержал в себе столько недоступных пониманию Гретхен оттенков, что волосы у нее встали дыбом. Она подобралась, собираясь, говоря фигурально, разорвать Маркони в клочья, но та успокаивающе подняла руки.
— Воровская честь, ясно, — пробормотала она то ли саркастично, то ли насмешливо, то ли примирительно. — Усекла. Но ты нарушила обещание, выложив мне все как на духу.
Гретхен, трясясь от бешенства, запрыгнула на водительское сиденье и, решив пока не давать волю гневу, покрепче вцепилась в руль:
— А мне фиолетово, не ты ведешь это дело.
— Ври, да не завирайся. Ты чуть не освежевала меня заживо, — укоризненно, но беззлобно отозвалась Маркони.
— И освежевала бы! Нечего сомневаться в том, что данное мною слово ничего для меня не значит, — вскипела Гретхен, поражаясь, с чего вдруг она опустилась до объяснений с Маркони.
— Чересчур заковыристая для меня логика, — хмыкнула детектив с какой-то неслыханной прежде желчной иронией. У Гретхен потемнело в глазах, но Маркони, не дав ей шанса прицепиться к ее словам, закончила: — И ты полагаешь, я не проболтаюсь Шонесси?
— Болтай сколько влезет.
Маркони растерялась, но мигом сообразила, что к чему:
— А, ты меня испытываешь!
— Можно сказать и так, — уклончиво буркнула Гретхен.
— Не можно, а нужно.
— Я хотела проверить, что ты ставишь во главу угла — эмоции или трезвый рассудок.