Тать на ваши головы (СИ)

Про подземников Рольц знал немного. Мол, раньше были людьми, жили в горах, добывали редкие камни, руду, твердое топливо, только однажды один из них нашел темницу бога. Какого именно, Рольц не знал, зато знал результат освобождения — племя получило способность управлять камнями и слышать голос гор.
Сами горы могли проявить милость и принять под покровительство тех, кто в нем нуждался и кто просил о помощи. Таких подземники лечили, если надо — помогали. В тот день удостоившихся счастливцев было двое: я и Рольц.
Стена нашей палаты внезапно выгнулась, пропуская подземника. Угрюмец поманил меня за собой, я удивленно встала с кровати, бросилась было причесывать пятерней волосы, но в последний момент поймала себя на неподходящем жесте и уцепилась пальцами за ремень штанов — нечего давать почву ненужным размышлениям Рольцу. Впрочем, парень явно не имел богатого опыта общения с женщинами, иначе давно бы меня раскусил, но чувство хождения на грани свербело постоянно. Повезло еще, лекарства у подземников были столь вонючими, что собственный запах не улавливался совершенно.
Я понадеялась, что пришло время отправить меня на поверхность. По мере выздоровления стены нашей лечебницы давили все сильнее. Хотелось на свежий воздух, подставить лицо солнцу, вымыться наконец нормально, а не с кружкой воды прыгать.
— Я с вами, — подскочил Рольц, но подземник решительно мотнул головой.
— Дело, — проскрипел он не терпящим возражений тоном.
— Только для взрослых, — не удержалась я, насладившись зрелищем вытянувшейся от огорчения рожи парня.
— Да я давно... — начал он было возмущенно, но осекся, поймав мою усмешку. Я помахала бывшему, как я надеялась, соседу и замешкалась перед стеной. Это подземник — раз и шагнул, а я могу и застрять со своим «везением».
Из каменной поверхности, точно она была водой, высунулась рука, сгребла возмущенно пискнувшую меня за китель и втянула внутрь.
— Быстрее надо, — пояснил Угрюмец свое рукоприкладство. Я одернула китель, посмотрела негодующе даже рот открыла и... замерла, разглядывая окружающее меня чудо.
Стены узкого невысокого коридора были покрыты... пусть будет мхом. Плотный серебристый ковер из коротких острых листьев украшали длинные стебельки, каждый из которых заканчивался светящимся шариком размером с ноготь. Шарики качались на ножках точно в такт неслышной мелодии, а еще меняли произвольно цвет: от белого, желтого, красного до сине-зеленого. Я точно на дискотеке маленьких человечков оказалась.
— Идем, — нетерпеливо дернули меня за рукав.
— А как же? Они же? Это что же?
Моя речь от восторга резко потеряла осмысленность, так что Угрюмец взял меня на буксир.
— Еда, лекарство, — пояснил он, таща меня за руку.
Мы шли, наверное, минут двадцать. Три раза ныряли в камень, оказываясь в проходах, где выращивали разные сорта мха. Мне особо запомнился белый, сверкающей пылью покрывший стены, и нежно-сиреневый.
А потом нас встретил скорбный зал: пара десятков фигур, окруживших каменное ложе, на котором лежал, точнее, врастал в него подземник. Руки уже полностью погрузились в камень, ноги наполовину. Откуда-то я знала, что это финальное погружение и после такого не встают. Но зачем я здесь?
Меня подтолкнули в спину, фигуры расступились, и я оказалась у изголовья мертвого тела.
— Жизнь ему, — потребовал Угрюмец, глядя так, что сомнений не оставалось, кто именно должен вернуть жизнь в это тело.
Меня точно обухом по голове ударили. Представьте, что вы студент-медик первого курса. Только-только начали зубрить анатомию, еще до конца не выучили, сколько костей в ладони человека, а вас на операцию — вырезать что-то важное.
Помотала головой, отступила, кожей ощущая растущее неодобрение окружающих. Похоже, накрылось мое возвращение домой. Сейчас местные свое неодобрение до физического воздействия дотянут, а кулаки у всех, даже у женщин, здесь пудовые.
— Подожди, Парис, дай мне гостье объяснить нашу просьбу.
Я с благодарностью посмотрела на говорящего. Да мужика можно полюбить лишь за одно знание языка синих, ну и за понимание, что доброе слово тоже работает, а то все кнут, да кнут.
 
— Великоуважаемая Тать...
Я приосанилась, испытывая надежду, что после таких слов сразу бить не станут.
— …мы знаем о вашем тяжелом ранении, но наш друг, отец и брат не может больше ждать. Вы и сами видите — камень берет свое.
— Вас убивает камень? — не удержалась от вопроса, представляя себе пещеру камней-пожирателей.
— Нет, — покачал головой подземник, — камень принимает нашу жизнь, когда мы желаем ее закончить.
— То есть, — нахмурилась, — он сам?
— Сам, — подтвердил мужчина, — но он торопится. Позвольте рассказать сначала. Пять лет назад на нас напали враги. Их интересовали не запасы драгоценных камней или руды, а Дасна-Ару, Глядящая в камень. Они подкараулили ее, когда она с детьми собирала грибы в Серых пещерах. К сожалению, мы узнали о нападении слишком поздно... Нашли ее тело, а вот детей ищем до сих пор.
Пауза была пропитана отчаянием и чувством вины.
— Но я уверен, что на верном пути. Мне удалось кое-что найти, однако времени не хватает... Боюсь, когда я приведу детей к отцу, его уже примет камень. Прошу, подарите мне время, Тать. Хоть немного...
Время... Его всегда не хватает. А еще оно имеет отвратительную привычку ускользать сквозь пальцы, когда его мало, и тянуться бесконечно долго, когда его слишком много. Ужасно неудобная придумка Вселенной.
— Глядящая в камень — это провидица? — уточнила, уже понимая, что соглашусь. — А напавшие враги — отступники?
— На оба вопроса ответ — да.
Зачем отступникам провидица? Может, затем, чтобы найти ту дуру, которая камни в меч засунет и оживит их мертвого короля? Выходит, косвенно я виновата в смерти Дасны. Должок-с, однако.
— Вы должны понимать, я буду делать это впервые.
До сего момента я мертвецов успешно уничтожала, а вот в оживлении практиковаться случая не было.
— Так что никакой гарантии.
— Воля гор, — признал мою правоту подземник, и я положила ладони на твердую, фонящую холодом грудь мертвеца.
Подержала. Надавила. Поскребла пальцами. Кожа мужика отливала серым, словно его щедро посыпали цементом. У меня закралось подозрение, что процесс зашел слишком далеко и все мои потуги бесполезны. Я уже и рот открыла, дабы озвучить диагноз, но поймала взявшие меня в прицел взгляды — все, как один, с огнем надежды...
Я с чувством пнула упрямую каменюку, не желавшую поддаваться моим усилиям.
— Почему именно я? — возмутилась громко. У меня после судьбоносного участия в битве острое неприятие к любым переработкам.
— Воля гор, — последовал лаконичный ответ.
То есть горы сдали меня подземникам как человека, способного вернуть мужика к жизни? Мило. Теперь меня будут грызть подозрения в их гранитной меркантильности. Вдруг они меня спасли только затем, чтобы потом припахать?
— А с чего вы взяли, что дети живы, а не в плену у отступников?
Я оттягивала момент, когда надо будет что-то предпринять. В голове упорно крутился образ отбойного молотка.
— Дасна-Ару обвалила часть коридора, выпихнув в него детей, но сама не смогла спастись — враги были слишком близко, так что она приняла удар на себя. Камни подтвердили — дети выбрались на поверхность, потом их следы потерялись. Думаю, мать, испугавшись, велела им не возвращаться.
Ох, ситуация. Я взглянула с сочувствием на своего пациента. Потерять детей... ужасная трагедия.
— У меня единственное условие — после исцеления вы доставите меня в Город. В какую именно часть, я скажу позже. Согласны?
Меня клятвенно заверили, что доставят в лучшем виде.
Я закатала рукава кителя и полезла на постамент. Села сверху на мужчину. Судя по округлившимся глазам подземников, такого они не ждали, но я как бы врач, а что методы нетрадиционные, так в следующий раз пусть с лицензией зовут.