Восьмая жена Синей Бороды (СИ)

Энни надеялась, что с составлением документа справятся и без нее, но и ее тоже пригласили в кабинет отца.
Месье Форже сидел за рабочим столом отца, занимая его кресло.
Отец и Кристиан сидели на стульях как обычные просители. Эниана, усмехнулась про себя, что нотариус и им внушил благоговение.
— Госпожа де Рени, — месье Форже указал ей на пустой стул, — присаживайтесь.
Он говорил очень громко, как обычно говорят глуховатые люди.
— Я не могу составить документ, не зная вашего мнения. Вы готовы вступить в брак с герцогом де Бриенном?
— Да, — еле слышно ответила Эниана.
— Не слышу, — месье Форже подался к ней через стол, приложив ладонь к уху.
— Да! — крикнула Энни.
— Зачем же так кричать. Я не глухой, — проворчал нотариус.
— А вы, господин герцог, понимаете ли, что приданного за графиню де Рени не будет?
— Вы уже несколько раз задаете этот вопрос, будто ждете, что я дам другой ответ, — негромко произнес Кристиан.
— Вы ведете себя так, будто вас это оскорбляет, — так же тихо ответил нотариус. — Хотя это обычная процедура и обычное уточнение. Если всех все устраивает, можете подписать обязательство.
Кристиан макнул перо в чернильницу и поставил свою размашистую подпись.
Эниана последовала его примеру, но перед этим пробежалась глазами по тексту.
В тот же вечер отпраздновали помолвку. Энни предпочла бы, чтобы за столом вместе с ними сидели Ханна и Жан, но отец ее был против. Дворне за одним столом с герцогом не место. Энни по живому резанули эти слова, будто отец сам осенью не сидел за одним столом с Якобом и деревенскими. И с каких это пор Ханна, заменившая ей мать, и Жан, ставший старшим братом, считаются дворней. Она не решилась противиться воле отца, проглотила обиду, но весь ужин просидела с отрешенным видом.
Кристиан тоже веселым не выглядел. Он умело поддерживал разговор с графом де Рени и время от времени поглядывал на Эниану, как ей казалось, обеспокоенно. Хотя теперь ему беспокоиться было не о чем. Если бы Эниана вдруг передумала выходить за него замуж, граф де Рени должен был бы уплатить ему кругленькую сумму.
Жан был прав, она теперь мышка под кошачьей лапой. Кристиану ничего не стоит отказаться от своих слов о формальности брака. Тем более все это он рассказывал, как он думал, служанке. Энни сама уцепилась за фразу об отдельной половине дома, и преподнесла так, будто он ей это обещал. Теперь все зависело от порядочности самого Кристиана, а в ней Энни сомневалась сильно.
Она не верила ему. Он казался ей скользким, изворотливым и ненадежным, но все равно в тот миг, когда он коснулся ее руки, надевая ей помолвочное кольцо с сапфиром, ее сердце тревожно забилось, а пальцы задрожали.
— Это кольцо моей матери, одна из немногих вещей, которые после нее остались, — тихо сказал он, — оно мне дорого как память.
Кольцо пришлось Эниане точно впору.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ