Восьмая жена Синей Бороды (СИ)

Эниана закашлялась.
— Холодно на улице, — повернулся к ней Кристиан с мнимой заботой. — Вы не простыли?
Энни отрицательно покачала головой.
— Прекрасно. Думаю, тогда нет смысла откладывать наше путешествие. Как только ваши дороги хоть немного просохнут, мы двинемся в Тур. Моя бабушка очень консервативных взглядов, и перед свадьбой я должен представить свою избранницу ей.
— Понимаю. Вы прекрасный и заботливый внук, — кивнул головой граф де Рени.
— Она меня воспитывала. Я рано потерял мать, а отец забыл о моем существовании. Три года назад он почил. За всю мою жизнь я видел его единственный раз — на его похоронах.
— Ваша бабушка прекрасная женщина, раз она воспитала такого достойного человека. У Энни был только я, и я до сих пор переживаю, что некому было научить ее всем этим женским премудростям.
— Думаю, это даже к лучшему, — отозвался герцог, — она и без женских премудростей, — он сделал долгую паузу, а затем продолжил: — хороша.
— Но что же мы здесь стоим? — спохватился граф. — Давайте пройдем в гостиную. Ханна заварит фруктовых веток и трав. Вы хоть согреетесь после улицы.
Когда они расположились в малой сиреневой гостиной, и Грета принесла чашки с ароматным питьем, граф де Рени отхлебнув из чашки и внимательно посмотрев на Кристиана, негромко произнес:
— Господин герцог, вы же понимаете, что я не могу отпустить мою дочь просто так. Несмотря на то, что я доверяю вам, вы мужчина, а поездка молодой девушки с мужчиной повлечет пересуды.
— С ней может поехать наперсница.
— Жан? — спросила Энни.
— Не знаю, кто такой Жан, но я против. Тем более я подозреваю, что он не женщина.
— Вы могли бы заключить помолвку. С подписанием обязательства у нотариуса. Вы не подумайте, что я вам не доверяю, — понизил голос граф де Рени, — это простая формальность, которая успокоит сердце бедного старика.
— Я не собираюсь отступать, поэтому мы можем это сделать в любое время.
— Чтобы не затягивать, я завтра же пошлю Тита к нотариусу. Но хотелось бы сразу же прояснить, приданного у Энианы нет. Этот дом и земли она получит только после моей смерти как единственная наследница.
— Меня не интересуют ее деньги. Меня интересует она сама. Если я на ком и женюсь, то только на ней.
— Как сильны ваши чувства! — удовлетворенно покачал головой граф.
— Вы планируете пышный праздник?
Болезненный кашель графа опять вернулся.
— Нет. Будет тихое семейное торжество. Ни к чему лишний шум и помпезность, когда есть настоящие чувства.
Энни понимала, что дело в том, что у отца денег сейчас нет. Все вложены в дело, которое может и не принести ожидаемый доход.
— Да. Мне тоже больше нравятся праздники в узком кругу, — подтвердила Энни.
— Тогда я думаю, тебе пора готовиться в путь, — улыбнулся ей отец. — Заказать пару дорожных платьев, пересмотреть гардероб, решить с Ханной вопрос с провизией.
Энни поднялась с дивана.
— Да, прямо сейчас этим и займусь.
Ей надоело сидеть напротив Кристиана и ловить на себе его взгляды.
Она вышла в холл и тут же была утянута Жаном в его комнату.
— Когда герцог собирается отправляться восвояси? — спросил он, завалившись на кровать.
— Тебе то что?
Энни плюхнулась рядом.
— Он мне не нравится. Раздражает чем-то.
— Меня тоже.
— Было б в моих силах, я бы сам осушил дорогу, чтоб он проваливал к чертовой матери.
— Я уеду вместе с ним.
— Ты чего несешь?
— Я выхожу за него замуж.
— И ты говоришь мне это так просто?
— А как я должна сказать? Вопрос решен.
— И ты так быстро согласилась — без слез, истерик? Просто сдалась? Мы что-нибудь придумаем. Мы найдем способ, как его отвадить! — Жан подскочил в кровати, его взгляд лихорадочно горел.
— Успокойся. Я сама так решила.
— Ты слышишь себя?
— Я не пойму, что не так? — Энни устало потерла виски.
— Он задурил тебе голову. Ясно. Чего он тебе наобещал?
— Ты правда хочешь это знать?
Жан уставился на нее, не мигая.
— Ладно, — Энни вздохнула. — Он пообещал, что у меня будет отдельная половина дома, на которую он не будет заходить. Это просто формальный брак. Он ко мне даже не притронется.
 
— И ты в это веришь? Да он на тебя как кот на мышь смотрит, вот ты бежишь и думаешь, что свободна, а через миг в его острых когтях.
— Жан, не придумывай небылиц.
— Я вижу, как он на тебя смотрит, — упрямо твердил Жан. — У него слюна до самого пола свисает.
— Не путай его с Сусоном! — отмахнулась Энни.
— Ты прекрасно поняла, о чем я. Или тебе льстит его внимание? Молодой, богатый.
Энни закатила глаза:
— Вот с чего ты взял, что он богат?
— А, так значит, он даже не богат. Что-то другое стало для тебя определяющим.
— Чего ты вообще взъелся, я не пойму? Это все равно случилось бы, рано или поздно.
— Ладно. Прости. Не мне решать, кто испортит тебе жизнь.
— Ну наконец-то мудрые слова не мальчика, но мужа.
— Энни, я просто не хочу, чтобы ты спешила. Не он первый, не он последний. Подожди, не нужно торопить события.
— Он даже Ханне понравился, — рассмеялась Энни, беспочвенная злость Жана на Кристиана веселила ее.
— Мать тоже иногда ошибается.
— Я ей передам. И она тебя взгреет.
— Не вздумай, — он шлепнул ее по затылку, а она в отместку ткнула его локтем в бок.
Когда Энни вышла, то обратила внимание на стоящего в холле Кристиана.
— Я слышал смех, — в его голосе слышались нотки недовольства, и Энни с удивлением посмотрела на него. — И мужской голос, — добавил Кристиан. — Чья это комната?
— Моего молочного брата, — с вызовом в глазах ответила Энни.
— Молочный брат это не то, что кровный. Ваш отец из-за пересудов боится отпускать вас со мной, а лучше бы его заботило то, что происходит у него под носом.
— Только вас это касаться и подавно не должно. В комнате для гостей не удобно? Вам что-то в ней не нравится?
— Все хорошо. Почему вы спрашиваете?
— Если вас в ней все устраивает, тогда почему вы все время третесь в холле?
— Это прозвучало очень негостеприимно.
— Возможно, это потому, что я не привыкла к тому, что гости лезут в дела моей семьи.
Энни прошла мимо него так стремительно, что герцог почувствовал сквозняк, который подняли ее юбки.
До утра следующего дня Энни умудрилась ни разу не столкнуться с Кристианом. Она последовала совету отца и пересмотрела свою немногочисленную одежду — что-то пришлось заштопать, что-то она отнесла швее, чтобы она на скорую руку перешила по фигуре. С Ханной она обсудила, что можно взять с собой в долгую дорогу. Они остановили свой выбор на вяленом мясе и твердом сыре и высушенный хлеб. Между делом Ханна поучала ее, чтобы она была осторожна, не заговаривала без необходимости с незнакомцами, обходила десятой дорогой мужчин и не позволяла герцогу к себе прикасаться.
— Он может придумать множество поводов, а ты отстраняйся и говори, что руки свои распускать будет только после того, как святой отец свяжет вас узами брака, — ворчала Ханна.
Энни кивала головой, со всем соглашалась и не разочаровывала Ханну тем, что герцог до нее и после свадьбы не дотронется. Пусть Ханна думает, что у них будет самая настоящая счастливая семья ради ее же спокойствия.
Обед Энни пропустила из-за того, что бегала к швее, а к ужину не спустилась, сославшись на головную боль. Карга послушно передала Жану просьбу принести еду в ее комнату.
Нотариус прибыл в дом де Рени с самого утра. Он сразу откликнулся на просьбу Тита, отменив все назначенные встречи. Граф де Рени был более выгодным клиентом. Энни увидела карету нотариуса из окна кухни. Она знала месье Форже. Видела его в церкви и на рыночной площади. Но никогда не общалась с ним, только почтительно здоровалась. Он выглядел так, будто был значимей всех на свете, он был стар, и неизвестно каким чудом в нем еще теплилась жизнь.
И вот теперь он медленно шел по дорожке к крыльцу, а Тит отгонял метлой сбежавшихся дворовых собак. Месье Форже не обращал внимания на злобный лай. Но, возможно, он не слышал его из-за своей глухоты.