Письма проклятой (СИ)
– Отведите Вивиан в ее палату, я скоро буду.
– Но доктор!
– Я сказал, скоро буду!
Сегодня, как и всегда, наша клоака наполнилась очередными посетителями. Двое мужчин явно джентльмены, весело смеясь, наблюдали, как молоденькая Зельда, светловолосая немка грызет карандаш, выплевывая кусочки дерева из своего рта и так снова и снова. Ее покрытые желтизной кривые зубы становились черными, и она скалилась, глядя на всех этих людей.
В другой стороне зала парочка, леди и ее кавалер, забавлялись с пациентками, которые срывали с себя одежду, одну деталь за другой, одежда рвалась, и пациентки оставались полуголыми. Они терлись друг о друга, иногда даже били друг друга по лицу, животам и шее, что вызывало дикий восторг у посетителей.
Я ощутила, как приступ рвоты подкатил к моему горлу.
Подходя к моей норе, я обернулась, и… Фрэнк? Это Фрэнк!
– Мистер Бисли! – Вскрикнула я, и не могла поверить своим глазам, это же он. – Фрэнк!
Я кинулась к нему. Мимо посетителей и пациентов, расталкивая и тех и других, слыша крики в свою сторону, я все шла. Я видела его!
– Фрэнк! Где мой Дэвид? Где мой ребенок?! Фрэнк.
Все вокруг смеялись надо мной.
– Смотрите, смотрите, Вивиан уже сошла с ума! – Они кричали, а я все шла, пока меня под руки не схватили Ханна и Ригес.
– Уймись, Вивиан!
– Оставьте меня, оставьте! Фрэнк! Ты, мерзавец, где мой ребенок? Отдайте мне моего Дэвида!
– Успокойся, тебе говорят. – Сказала Ригес, – Ведите ее в душевые комнаты.
– Нет, нет. – Кричала я. Мой ребенок, я хочу его увидеть. – Фрэнк!
И снова силы на исходе. Мой голос подвел меня. Он не слышал меня, Фрэнк не слышал меня. Все, только не он. Я так долго ждала, что хоть кто-то из моей семьи появится и скажет мне хоть что-нибудь о моем дорогом сыне. И вот он был тут, но не слышал меня. Это все они виноваты, они не дают мне, не дают вернуться, не дают.
– Господи Иисусе, та ты голоса лишилась, совсем осипла. – Сказала Ханна.
Меня раздели догола, поставили к каменной стене, и стали поливать ледяной водой.
– Пожалуйста, нет! Хватит. – Плакала я, но они не слышали. Холодно, мои зубы стучали, тело озябло и посинело. В глазах было темно, я ничего не видела.
– Кто-нибудь, помогите. Зачем же вы так жестоки? Чем я так провинилась? Прошу, сжальтесь! – Вода, стекающая с моих волос, смешалась с горячими слезами. – Я всего лишь хочу увидеть своего сына!
Меня бросили в нору. Я скатилась вниз по стене, поджала ноги в коленях, и заплакала.
– О, Вивиан, мои поздравления! – Нелли, как обычно, не могла держать свой грязный мерзкий язык за зубами. – Ты, наконец, становишься такой же, как и все. В конце концов, ты станешь такой же. Такой же, как и я, сумасшедшей. – Смеялась она, оголяя гнилые зубы. – Отсюда лишь одна дорога, на кладбище. Вывезут как сдохшую скотину, как кусок мяса.
Она подползла ко мне, и стала грязными пальцами трогать мои волосы.
– Ты сдохнешь здесь. – Шепнула она.
– Замолчи. – Прохрипела я, а Нелли продолжала смеяться, глядя мне прямо в глаза. – Оставь меня.
Я попыталась закрыть уши ладонями, но это оказалось бесполезным.
– Ты сдохнешь здесь, сдохнешь здесь, сдохнешь! – Повторяла она снова и снова.
– Закрой свой рот, иначе пожалеешь. – Сказала я, горло разрывало от боли. А Нелли ответила все тем же мерзким тихим смехом.
Я накинулась на нее с кулаками, а она все смеялась, и кричала одно только слово, а потом добавила «смерть уже идет за тобой».
Тут появились сестры, и начали разнимать нас. Во мне проснулась ярость зверя, я хотела убить ее. Я не выдерживала. Слепая ярость застилала мои глаза, внутри все почернело.
Я помню, как сестра Ригес накинулась на меня, она силой оттягивала меня от моей безумной соседки, била по лицу. Очередной ее удар, и из моей брови полилась кровь, эта липкая горячая жидкость залила мой глаз.
– Еще раз такое повторится, тебе несдобровать, Вивиан. Запомни, мои слова.
Они ушли, Нелли угомонилась, ей тоже досталось от сестры Ригес. Она молча залезла на свою койку и заснула.
Я еле как доползла до своего места, схватила накидку и вытерла кровь с лица. Все тело ныло от невыносимой боли, но я нашла в себе силы, чтобы взять карандаш, влажную от сырости бумагу, и начала писать, писать обо всех событиях, описывать все, что я вижу, находясь здесь.
Писать становилось все труднее. Мой рассудок, будто хрустальный сосуд. Еще один удар и, он разобьется на миллион осколков, которые уже не собрать.
Принесли пилюли. Моя голова трещала, и я за считанные секунды проглотила их одну за другой. Нужно было успокоиться, забыться, сделать глубокий вдох. Сейчас каждое движение давалось мне тяжело.
Снова взялась за карандаш. Фрэнк был здесь. Но он ли это был? Может быть, Сильвия попросила его зайти и узнать, как я? Пустые надежды. Моей сестре нет дела до меня. Это искаженно отражение наверняка простила супруга за все его прегрешения, забрала моего сына, и делает из него свою точную копию. Я снова написала ей письмо с требованиями прекратить мои страдания. Я хотела, чтобы она забрала меня отсюда и, наконец, вернула мне моего сына.
Я надеюсь, что он в порядке, что он здоров и счастлив. Любовь к Дэвиду, что теплится глубоко в моем израненном сердце, придает мне сил. Еще есть надежда на то, что когда-нибудь Дэвид узнает обо мне, узнает, как сильно я его люблю.
Закончила писать, больше не могу. Клонит в сон. Только в своих снах мы абсолютно свободны.
На следующий день посетителей было больше, чем обычно. Это настоящее наказание для меня за все мои выходки, как сказала сестра Ханна, и меня отправили развлекать их. Я была вынуждена подчиниться, чтобы не быть снова избитой, чтобы не угодить на стул, от которого кружится голова, и вся съеденная пища выходит наружу.
Я пошла туда с ужасом в глазах, молча, держа руки вдоль тела. Я шла, и наблюдала за безумием, что творилось вокруг. Тут ко мне подошел молодой мужчина, от него пахло водорослями и соленой водой. Казалось, что он весь был пропитан морской солью. Этот аромат так резко врезался в мой нос. Я с ума сходила от этого запаха.
Помню, как еще маленькими девочками мы с сестрой мечтали увидеть океан, ощутить морской бриз на своей коже.
Я подняла голову, и увидела его. Ясные карие глаза располагались на смуглом лице, а на голове слегка вились черные волосы. Я все еще молчала, и он смотрел на меня с интересом. Он выглядел ни как все мужчины-джентльмены. У него был слегка неряшливый вид, но его потертый костюм сидел идеально. Его кожа была загорелой, что меня совершенно поразило, а борода еле касалась ключиц. На правом ухе красовалась одна серьга, как у моряков.
Когда я пишу о нем, моя душа расцветает, надежда крыльями бабочки трепыхается в моей груди, надежда, что все еще может быть хорошо в моей мрачной жизни.
– Я могу узнать ваше имя? – Сказал он.
– Вивиан.
– Вивиан. – Вторил он мне. – Вы не такая, как все здесь. Вам тут не место.
– Все здесь думают так. – Сказала я. – Каждый здесь считает себя совершенно нормальным человеком, которого из-за несправедливости этого мира отправили сюда, толи на исправление, толи на смерть.
– Как вы оказались в столь ужасном месте?
– Я совершила множество ошибок, которые привели меня сюда.
– Знаете, Вивиан, вы не выглядите сумасшедшей. – Его тонкие губы расплылись в улыбке, и он подмигнул мне.
– Благодарю вас, сэр, но вы ничего обо мне знаете. И не можете утверждать это наверняка. Могу ли я теперь узнать ваше имя?
– Конечно. Я Филипп. – Он склонил свою голову в почтении.
– Филипп, вы явно не из наших мест. Позвольте узнать, что привело вас сюда?
– Я прибыл из Америки, чтобы повидать свою тетку. Миссис Гилмор, возможно вы знаете ее.
– Вы племянник Месси? Никогда бы не подумала, что у нее могут быть родственники. – Я округлила глаза.
– Их не много. Только я.
Я кивнула. Этот разговор был как бальзам на мою израненную душу. Я так долго ждала, что появится кто-то, кто сможет увидеть, что я не больна, и не станет причинять мне боль. Филипп, как мне казалось, был именно таким.