Лотосовый Терем (СИ)

— Забирай эту шкатулку в подарок. — А затем развернулся и быстро ушёл, качая головой.
Все обменялись растерянными взглядами, совершенно не понимая, что это было.
— Да неужто этот демон подобрел? Что же в шкатулке? — спросил Гуань Хэмэн.
Цзи Ханьфо покачал головой.
— Ди Фэйшэн — человек бесстрашный и жестокий, и хотя он убивал невинных, но всегда был честен. Раз он сказал, что это подарок, значит, никакого обмана здесь быть не может.
Гуань Хэмэн промолчал. Сяо Цзыцзинь уже протрезвел и теперь тоже в растерянности гадал, зачем же приходил Ди Фэйшэн. Он поднял шкатулку и открыл — внутри лежал лишь маленький флакон. Флакон был белый словно нефрит, с крохотной надписью голубого цвета: “Слеза Гуаньинь”. Цзи Ханьфо тут же всё понял: похоже, это действительно Ди Фэйшэн забрал “Слезу Гуаньинь” из Си-лина, он исчез на десять лет и появился только сейчас — наверняка потому, что полученные тогда раны были слишком тяжёлыми. Увы, его внезапное возвращение означает, что он уже принял чудодейственное лекарство и исцелился, а сегодняшний вызов Сяо Цзыцзиню — чтобы испытать, насколько восстановились его силы! Только что казалось, что Сяо Цзыцзинь победил, но кто знает, с какой долей силы атаковал этот демон, к тому же, он принял лекарство совсем недавно, наверняка его способности вернулись ещё не в полной мере, и через какое-то время Сяо Цзыцзинь будет ему не соперник.
Сяо Цзыцзинь вытащил из флакона пробку, внутри было пусто, только чувствовался аромат, по которому становилось понятно, что раньше там хранилось превосходное чудодейственное лекарство. Но зачем Ди Фэйшэн подарил этот пустой флакон, с каким умыслом? Цзи Ханьфо подошёл к нему и шёпотом объяснил историю со “Слезой Гуаньинь”. Бай Цзянчунь и остальные вернулись к почётному столу и расселись. Фан Добин про себя восхитился элегантными манерами Ди Фэйшэна, так называемый “демон” вовсе не выглядел жестоким злодеем, однако остальные знали, что он убивал не моргнув глазом, поэтому с облегчением перевели дух, но больше им кусок в горло не лез.
Ещё до того, как пиршество достигло своего удивительного пика, в покоях новобрачных случилось другое происшествие. Цяо Ваньмянь спокойно сидела в покрывале, как вдруг почувствовала лёгкий сквозняк. Она уже долго жила в Павильоне дикой зари и тут же поняла, что кто-то открыл окно. Поразительно, но она не услышала ни звука — хотя в боевом мастерстве была пусть не из первых, но всё же где-то между первыми и вторыми, а до окна рукой подать. Она приподняла красное покрывало и неожиданно увидела за окном растянутое в усмешке лицо, в темноте оно выделялось красно-белым пятном, однако это была раскрашенная маска. Цяо Ваньмянь не на шутку перепугалась, человек вскоре опустил маску, обнажив прекрасное лицо, от вида которого её сердце подскочило к горлу. В мире немало красавиц, но лицо женщины за окном поражало даже её, она была несравненно прекрасной, и пусть красота — лишь качество внешности, эта женщина была настолько одарена от природы, что одно движение её глаз вызывало влюблённость, сочетание красоты и безмятежности опьяняло сердца.
Этой женщиной с маской была, разумеется, Цзяо Лицяо. Цяо Ваньмянь не видела её десять лет, ей было уже за тридцать, но казалось, будто она стала ещё прекраснее, чем прежде. Цзяо Лицяо помахала рукой. Цяо Ваньмянь сжимала в руках красное свадебное покрывало, держась настороже, однако увидела, как Цзяо Лицяо раскрыла свои нежные ярко-алые губы и беззвучно произнесла: “Ли. Сянъи. Ещё. Жив…” Сердце Цяо Ваньмянь заколотилось.
— Где он сейчас? — вскрикнула она и вдруг почувствовала холод во рту. Оказалось, в маске Цзяо Лицяо прятался крошечный механизм, и как только Цяо Ваньмянь открыла рот, он выстрелил, а содержимое тут же растяло, так что она не успела выплюнуть. Перед глазами немедленно почернело, и она рухнула на пол.
Женщина за окном обворожительно улыбнулась, и если бы кто-то увидел эту улыбку, то пал бы к её ногам. Она щёлкнула изящными пальцами — красное письмо влетело в комнату, воткнувшись в изголовье кровати — а затем ушла. Во внутренних покоях ни на кровати, ни в кресле никого не было, лишь трепетали на ночном ветру одежда новобрачной, да упавшее рядом красное покрывало.
 
 Глава 44. Слеза Гуаньинь 
У пирующих уже пропало настроение пить вино, но они всё ещё обсуждали причину появления Ди Фэйшэна. Гуань Хэмэн не находил себе места от волнения, и Фан Добин тоже удивился про себя: Ди Фэйшэн поднял такой шум, а Су Сяоюн так и не вернулась? Неужели с ней правда что-то произошло? Но что могло с ней случиться в Павильоне дикой зари? Пиршество подошло к завершению, гости один за другим расходились, Сяо Цзыцзинь провожал их, пока не осталось лишь с десяток наиболее близких друзей. Фан Добину уже не терпелось поскорее сбежать подальше от деда, так что он предложил помочь Гуань Хэмэну с поисками Су Сяоюн, однако Фан Эръю остановил Ли Ляньхуа, окликнув его. Ли Ляньхуа, изначально сидевший за седьмым столом, оцепенел и принял растерянный и непонимающий вид.
— Как твои имя и фамилия? Год, месяц, день и час рождения? — спросил Фан Эръю.
— А… Моя фамилия — Ли, зовут — Ляньхуа… э-э-э… Родился в первый час* седьмого дня седьмого лунного месяца в год Жёлтой мыши.
Первый большой час — с 11 вечера до часа ночи
— Хмм. — Фан Эръю сел рядом с ним. — Кто родители? Есть ли наследство?
— Родителей уже нет, — с извиняющимся видом ответил Ли Ляньхуа, — есть родной брат по имени Ли Ляньпэн, потерянный много лет назад. Ещё первая жена… — Тут Фан Эръю нахмурился. — И младшая жена, но из-за нищеты наши края поразила чума, и они обе давно умерли…
— Ты ведь чудесный целитель, как же вышло, что обе жены умерли от болезней?
— Как раз из-за того, что первая жена умерла от чумы, я преисполнился решимости и десять лет упорно изучал искусство врачевания, — с серьёзным видом ответил Ли Ляньхуа.
Фан Эръю, не выражая ни радости, ни гнева, оглядел его с головы до ног.
— А откуда ты? Чем славится твоя родина?
Речь Ли Ляньхуа лилась как ручеек.
— Родина моей семьи — земли Мяо, гора Сымао, у нас собирают маниоку, в сыром виде она сильно ядовита, её замачивают в чистой воде, потом хорошенько прожаривают и едят, очень вкусно.
Фан Эръю чуть запнулся.
— Так твоё искусство воскрешения мёртвых происходит от народности Мяо?
Ли Ляньхуа закивал.
— У нас на горе Сымао растёт необыкновенная трава, её соцветия покрыты пухом и содержат сто тридцать пять семян, цветом она желтовато-зелёная, на стебле лишь два листа, пух на семенах в полцуня длиной, и если её разломить, то выступит сок алого цвета, похожий на кровь…
Фан Эръю призадумался. Сначала он решил, что Ли Ляньхуа мелет чепуху, однако чем дольше слушал, тем труднее становилось определить, что из этого правда, а что — вздор. Если он действительно родом из диких земель Мяо, да ещё и был женат, то невзирая на желания Хэ Сяофэн, клан Фан не может породниться с ним.
В этот момент из флигеля неожиданно выскочил Фан Добин и закричал:
— Несносный Ляньхуа, скорей сюда! Барышня Су тяжело ранена…
Не успел он договорить, как из внутренних покоев выбежал Сяо Цзыцзинь с женой на руках, в лице его не было ни кровинки, а голос дрожал.
— Ваньмянь… её отравила Цзяо Лицяо…
У Фан Добина слова застряли в горле, распахнув глаза, он в ужасе и изумлении уставился на бесчувственное тело Цяо Ваньмянь. Известие, что с Су Сяоюн произошло несчастье, уже всех напугало, а когда вдруг и Сяо Цзыцзинь выбежал с женой на руках, они испугались ещё больше! Кто-то заскрежетал зубами от гнева:
— Теперь-то мне понятно, зачем приходил этот злодей Ди Фэйшэн! Поднял шум на востоке, чтобы нанести удар на западе и дать время ведьме Цзяо Лицяо атаковать двух барышень в задних покоях! Воистину вероломное и мерзкое злодейство!
Но кто хоть немного соображал, невольно удивились: то, что Цзяо Лицяо отравила Цяо Ваньмянь, поддавалось объяснению, но почему она только ранила Су Сяоюн? С боевым мастерством Цзяо Лицяо она могла убить на месте сотню таких, как Су Сяоюн.