Лотосовый Терем (СИ)

— Такие уж люди, случается, ведут себя так, иначе жить было бы невесело.
— Что уж тут весёлого! — пробормотал Юнь Бицю. — Ли Ляньхуа, скажите, если человек ради женщины отравил своего самого уважаемого друга, из-за чего тот утонул в Восточном море, и не нашли даже косточки — разве не заслуживает смерти?
— Заслуживает. — Ли Ляньхуа даже глазом не моргнул.
Юнь Бицю горько усмехнулся и опустошил чашку, словно в ней был не чай, а вино.
— Всё потому что… эта женщина сказала ему, что нельзя, чтобы Ли Сянъи появлялся в Восточном море, она собирается погибнуть вместе с Ди Фэйшэном. Она безответно любила Ди Фэйшэна тринадцать лет, но сколько цветок ни склонялся к ручью, воды были бесчувственны. Она сказала, что не может позволить ему умереть от рук другого человека… Я… Откуда мне было знать, что она лжёт… Ваше… нет, боевое мастерство главы ордена было несоизмеримо, если бы я не подсыпал самый сильный яд, то как бы удержал его от того, чтобы отправиться на битву? Я подумал, надо лишь задержать его ненадолго, у меня ведь есть противоядие, ничего страшного, но… Но всё вышло не так, и всё из-за моей смехотворной глупости… — пробормотал он. — Будь вы главой ордена, возненавидели бы меня до мозга костей?
Ли Ляньхуа тихонько вздохнул и мягко ответил:
— Будь я главой ордена, конечно, возненавидел бы вас.
Юнь Бицю задрожал всем телом и вдруг сильно закашлялся. Ли Ляньхуа поспешно налил ему ещё чая и добавил:
— Но ведь прошло уже десять лет, и какой бы скверный ни был поступок, пора его забыть, не так ли?
— Такое правда можно забыть? — с дрожью в голосе спросил Юнь Бицю.
Ли Ляньхуа улыбнулся и очень терпеливо и мягко объяснил:
— Разумеется. За десять лет он мог столкнуться с ещё более скверными и несчастливыми вещами, а потом обнаружить, что многие поступки, которые раньше считал непростительными преступлениями, на самом деле не настолько ужасны, ну а потом позабыл о них.
Юнь Бицю вдруг поднялся на ноги.
— Если он забыл, то почему не вернулся?
Ли Ляньхуа уставился на него.
— Откуда мне знать?
Юнь Бицю в растерянности посмотрел на него, совершенно сбитый с толку, словно видел густой туман, и медленно сел.
— Герой Битюг. — Ли Ляньхуа подлил ему ещё чая и неторопливо произнёс: — Мне кажется, есть дело поважнее событий “тех лет”…
— Какое?
Ли Ляньхуа перевёл дух и весело улыбнулся.
— М-м… я тут подумал, почему бы нам не пойти… поесть лапши или пельменей?
Вздрогнув, Юнь Бицю поднял голову — оказалось, уже полдень.
Юнь Бицю с Ли Ляньхуа прошли два ли до маленького посёлка и съели в лапшичной две чашки лапши с луком. Ли Ляньхуа купил новый веник, Юнь Бицю, наевшись до отвала, как в тумане вернулся в усадьбу. Сначала он был твёрдо уверен, что Ли Ляньхуа и есть Ли Сянъи, но поев лапши, не только совершенно позабыл, что собирался покончить с собой, но и начал верить, что у Ли Ляньхуа правда был брат по имени Ли Ляньпэн, а “Лотосовый терем” ему подарил настоятель Уляо.
 Глава 27. Пение сутр, пламя 
Пока Юнь Бицю с Ли Ляньхуа ходили обедать, в “Сотне рек” Го Хо предавался размышлениям, стоя в подземном проходе. Он никак не мог понять одно: жертву облили кипящим маслом, так что кожа пошла волдырями и слезла — откуда взялось это масло? Он несколько обыскал туннель сверху донизу, но так и не увидел сковороды, а без сковороды откуда могло взяться кипящее масло? Фу Наньфэй сверху нетерпеливо окликнул его несколько раз, но Го Хо не сдавался, и даже когда опустились сумерки и Фу Наньфэй уже ушёл, он по-прежнему блуждал по туннелю с факелом в руке.
Го Хо, хоть и не был умным, но зато никогда не унывал, и за несколько часов блужданий он обнаружил то, что пропустили Цзи Ханьфо и остальные: эта обуглившаяся дочерна штука была размером с кулак, и точно не камень: когда он случайно на неё наступил, то она оказалась мягкой. Го Хо как раз разглядывал эту штуковину, когда за спиной у него кто-то протянул: “А-а…”. Перепугавшись, Го Хо резко развернулся и выставил обе ладони в позиции “свирепый тигр валит овцу”.
 
— Призрак или человек?
Тот, кто был у него за спиной, тоже испуганно развернулся и огляделся по сторонам.
— Где? Призрак или человек?
Го Хо разглядел, кто это, выдохнул и расслабился.
— Ли Ляньхуа!
Незнамо когда оказавшийся у него за спиной человек действительно был Ли Ляньхуа. На самом деле, как только Юнь Бицю ушёл, он спустился в туннель, чтобы ещё раз проверить то, что неудобно было проверять днём, но не ожидал столкнуться с Го Хо, размышляющим над куском угля — он даже зауважал молодого человека.
— Эй! Ли Ляньхуа, господин Ли… — воскликнул Го Хо. — Что вы здесь делаете?
— А вы что здесь делаете? — улыбнулся Ли Ляньхуа.
Го Хо почесал голову.
— Ищу сковороду.
— Я тоже, — с серьёзным видом заявил Ли Ляньхуа.
— Только не могу найти, — растерянно сказал Го Хо.
— Давайте пока оставим это. Цзи Ханьфо пересчитал людей, проверил, не пропал ли кто-то из учеников “Сотни рек”?
— Старший глава сразу проверил, — кивнул Го Хо, — среди учеников никто не пропал, только девушку, которая помогала на кухне, не видели несколько дней, но, может, она вернулась домой.
— Как странно, неужели это и есть та девушка с кухни? — удивился Ли Ляньхуа.
Го Хо непонимающе покачал головой.
— Не знаю.
Ли Ляньхуа отошёл к тому месту, где утром лежал труп, отступил ещё на несколько шагов и принялся внимательно рассматривать следы на земле, бормоча себе под нос:
— Костёр… утром здесь разогрели масло, здесь встретились два человека, тот, кто стоял на моём месте, нанёс удар ногой в прыжке. — Подражая этому, он ударил перед собой ногой. — Опрокинул сковороду, и кипящее масло выплеснулось на человека, стоящего напротив, он упал на землю, масло полилось к дыре и вызвало пожар, “мой” путь отхода был заблокирован, и “я” развернулся и убежал через выход на другом конце туннеля…
— Я тоже так подумал, — закивал Го Хо.
— Вообще-то я говорил всякую ерунду, — вздохнул Ли Ляньхуа.
Го Хо остолбенел, у него в голове и так творился беспорядок, а теперь и вовсе всё превратилось в кашу.
Ли Ляньхуа несколько раз обошёл туннель, Го Хо, подняв факел, следовал за ним.
Кто четырьмя способами убил эту девушку? Её грудь пронзили тонким, но острым мечом, проделали в черепе немаленькую дыру, отрубили по запястье правую руку, да ещё и облили кипящим маслом и содрали кожу — кто мог столь жестоко и бесчеловечно расправиться с женщиной? Факел Го Хо почти касался потолка туннеля, и несколько камешков упали сверху, едва не на голову Ли Ляньхуа, отчего он в испуге отскочил.
— Амитабха… — Внезапно увидев, как камешек отскочил от того “куска угля”, который рассматривал Го Хо, он удивился: — Что это такое?
— Похоже, это рука… — ответил Го Хо.
— Какая рука? — ужаснулся Ли Ляньхуа. — Отрубленная рука?
— Обжаренная в масле, — кивнул Го Хо.
Ли Ляньхуа вдохнул прохладный воздух. Эта “рука”, обжаренная в масле, была стиснута, словно стремясь что-то удержать. Он подобрал с земли пару веточек и покрутил — от вещей, которые держал в руках, у него волосы встали дыбом, чуть поколебавшись, осторожно положил обугленную “руку” в углу туннеля, забрал у Го Хо факел, посветил везде и увидел на каменной стене множество царапин: некоторые было уже не разобрать, большинство — просто беспорядочными рисунки цыплят, но одна фраза повторялась дважды и была начерчена криво, очевидно, человек не учился писать. Слова эти были: “Из привязанности рождается печаль”.
— Молодой господин Го, вы не могли бы позвать тех, кто был знаком с пропавшей барышней, посмотреть, не она ли это? — попросил Ли Ляньхуа, разглядывая слова “Из привязанности рождается печаль”. — А потом спросить повара “Сотни рек”, что вчера и сегодня ели в усадьбе на завтрак, обед и ужин?
— А-Фа говорил, что вчера видел призрак женщины с половиной тела, — вдруг вспомнил Го Хо. — Тётушка Ван и а-Фа точно знакомы с а-Жуй.