Измена. Дар богини драконов (СИ)

— Любовь не возникает по принуждению. Она либо есть, либо ее нет. Нельзя заставить любить кого-то, сердцу не прикажешь. И поверь, я знаю, о чем говорю.
— Да, ваша история любви всегда трогала меня. Она будет для меня примером. Кстати, я все же надеюсь, что ты нас познакомишь со своим возлюбленным.
— О-о-о, когда придет время, я обязательно это сделаю, — заливисто смеется подруга.
Всю дорогу я верчу головой по сторонам. Мне все в диковинку. Чем ближе мы подходим к рыночной площади, тем становится оживленнее. Огромные особняки, больше похожие на дворцы в миниатюре, уступили место скромным двухэтажным домам, тесно жмущимся друг к другу. Здесь нет ни высоких заборов, ни кованых оград. Двери выходят сразу на оживленную улицу, по которой проносятся богато украшенные экипажи и потрепанные повозки, размеренно вышагивают в пух и прах разряженные господа и дамы, куда-то спешит люд попроще. И в этом живом море как юркие челноки снуют чумазые мальчишки — разносчики газет.
То, что мне сначала показалось толчеей, не идет ни в какое сравнение с тем, что я вижу на рыночной площади. Рынок гудит как многоголосый улей. Крики торговок, лошадиное ржание, чей-то смех и громкие разговоры — все сливается в шум, от которого тут же начинает кружиться голова. На миг я растерялась, и если бы Лилия не схватила бы меня за руку, я бы так и осталась стоять на месте.
— Ну ты чего стоишь? Ничего, скоро привыкнешь, — подбадривает она меня. — Я поначалу тоже терялась. Потом освоилась. При желании ты можешь вообще никуда не ходить. Требуй модистку на дом. Это очень удобно. Правда, на заказ платье придется подождать, но оно будет стоить того. И сядет идеально, и ни у кого такого же не будет.
— Спасибо тебе за советы.
Лилия улыбается:
— Ну что ты, это мелочь. Мы ведь подруги.
В той стороне, куда ведет меня Лилия, покупателей практически нет. Это настораживает. Но Лилия, услышав мои опасения, смеется:
— Какая же ты дурочка. Здесь цены не каждому по карману. Но мы ведь не стеснены в средствах, — она легонько толкает меня локтем в бок, совсем как в детстве. — Шикуем?
Переходя из одной лавки в другую, она долго щупает ткани, придирчиво осматривает платья. Торговцы суетятся, лебезят, стремятся ей угодить. Некоторые называют ее по имени, видимо, она здесь бывает часто. После долгих примерок, мы наконец выбираем несколько нарядов. Если бы не Лилия, я бы никогда не купила эти баснословно дорогие платья. Но в них я была такой красивой, что невольно сама любовалась своим отражением.
— Одежда — это очень важно, — назидательно говорит Лилия, — что бы там ни рассказывали тебе монахини, о том, что в человеке главнее всего душа. Одежда-то вот она, у всех на виду, а до души попробуй-ка докопайся. Да и не нужна она никому! Красивый, со вкусом подобранный наряд, прическа, хорошие манеры и умение вести непринужденную беседу — этого достаточно, чтобы производить на людей благоприятное впечатление. И если с одеждой и прической я тебе помогу, то с остальным… — подруга замолкает и кусает губу, подбирая слова. — В общем, тебе лучше пока не появляться в свете, чтобы о твоем муже не говорили… всякое. Я не хотела тебе рассказывать, — она тяжело вздыхает, — но фееричную речь твоей тетушки и ее эксцентричный вид в обществе обсуждают до сих пор. Конечно, родственников не выбирают, ты не виновата, что у тебя такая тетка. Но теперь все будут ожидать от тебя такого же. Любую твою оплошность заметят и высмеют.
— И что же делать? — Лилия пугает меня не на шутку. Я и так боялась, что не смогу соответствовать своему мужу, а теперь после слов подруги я понимаю, что социальная пропасть между нами слишком велика и мне ее не преодолеть без помощи. — Нужно попросить Эрнана нанять преподавателя по этикету.
— Ни в коем случае! — восклицает Лилия так громко, что на нас оглядывается пожилой господин, проходивший мимо. — Поползут слухи. Лучше я сама тебе помогу. Только мужу ничего не говори, пусть для него будет сюрприз. А пока если кто-то придет к вам в гости, под любым предлогом удаляйся в комнату. Можно сказать, что у тебя болит голова. Или, например, что тебе нужно отдохнуть. Так, по крайней мере, никто не услышит твой деревенский говор.
 
Хмурюсь. Я не замечала за собой, что моя речь чем-то отличается от того, как говорят остальные. Лилия замечает перемену в моем настроении:
— О, не обижайся, дорогая. Я же хочу как лучше. Кто тебе скажет правду, если не я. Но если тебе неприятны мои слова, я буду молчать. Ты только скажи.
— Я не обижаюсь.
— От меня ничего не скроешь! Я уже научилась читать людей, как открытую книгу.
— Да неужели? — скептически поднимаю бровь. Я все еще дуюсь на нее.
— Именно так. Хочешь, скажу, о чем ты сейчас думаешь?
— Ну давай!
Она прикрывает глаза и делает сложные пасы руками в воздухе:
— Ты думаешь, ты думаешь… ты думаешь о том, что сейчас с удовольствием зашла бы в кофейню полакомиться вкуснейшими пирожными, — она распахивает глаза и с надеждой смотрит на меня. — Ну, что, угадала? Пойдем пить кофе?
— Пойдем, — соглашаюсь. Я никогда не была в кофейнях, отчего бы не сходить?
Нисколько не жалею, что приняла предложение Лилии. В небольшом помещении очень уютно, а об умопомрачительных запахах, витающих здесь, можно не говорить. Кофе здесь не такой терпкий, как дома у Эрнана. Он мягкий и насыщенный, с потрясающим ореховым ароматом. И пирожные — настоящие произведения искусства, в виде корзинок с лесными ягодами, просто тают во рту.
Лилия отправляет в рот очередной кусочек, стонет от удовольствия и прикрывает глаза:
— Настоящее блаженство!
И когда я полностью расслабляюсь и наслаждаюсь вкусной и умиротворяющей обстановкой, Лилия вдруг огорошивает меня.
— Будь осторожна со своей свекровью.
Кусочек пирожного едва не пошел в другое горло.
— Что ты хочешь сказать?
— Тебе с ней очень не повезло. Я с ней близко не знакома, но говорят про нее всякое. Она очень жесткая и беспринципная. Когда умер отец Эрнана, родственники покойного лорда Морригана собирались выставить ее на улицу с ребенком. Но в итоге сами остались с носом. Эйвери добилась аудиенции у императора. Доподлинно неизвестно, что там происходило, но после этого родственнички отстали от нее, а Эрнана зачислили в лучшую военную академию. Считается, что Эрнану благоволили из-за заслуг его отца, но ходят шепотки о том, что будущее сына оплатила Эйвери.
— Люди много чего говорят, — пожала плечами я.
— Нет дыма без огня, я считаю. Просто будь начеку. Такие, как она, сожрут и косточек не оставят.
Когда мы выходим из кофейни, Лилия просит меня подождать пару минуток на улице, а сама забегает в небольшую лавку.
Вскоре выходит оттуда с двумя бумажными пакетами, один из них отдает мне.
— Это травяные чаи. Всегда здесь беру. Свой я добавляю в ванну. Мой мужчина обожает, как после него пахнет моя кожа. Драконы очень чувствительны к запахам. Говорят, что запахом можно привязать дракона к себе, но это сказки.
— Ты предлагаешь мне принимать ванну с этим? — верчу в руках увесистый сверток.
— Нет, тебе я взяла успокоительный чай. Он тебе понадобится. С такой-то свекровушкой.
Назад мы возвращаемся в наемном экипаже. Несмотря на то, что мы налегке — коробки с моими платьями посыльные любезно доставят сегодня же по адресу — мы очень устали, поэтому решили не превращать обратную дорогу в мучения.
Когда мы довольные, шумно переговариваясь, входим в гостиную, в глубоком кресле я вижу ту, которой меня сегодня так стращала подруга.
Эйвери Морриган величественно поворачивает голову в нашу сторону. В глазах цвета стали полное равнодушие. В руках ее та же трость с золотым набалдашником в виде головы дракона, что я видела в день свадьбы.
Ее прямая осанка и горделивая посадка головы на подсознательном уровне внушают уважение.
Лилия сразу тушуется.
— Ох, какая неожиданная встреча, — бормочет она. — Ясмина, мне уже пора домой. Не скучай, я приду как-нибудь в другой раз.