Обещание (ЛП)

— Франческа…
— …моя семья, — ответила она на свой вопрос. — Они устраивают подобное дерьмо. Кэт почти такая же, но по-своему уникальна. И прямо сейчас у Энцо есть две женщины, обе говорят, что беременны от него. Они живут в двух разных штатах, и в настоящее время он живет с другой женщиной, которая, к счастью, еще не залетела… пока. А ему всего двадцать восемь.
— Могу я сказать? — спросил он, когда она на мгновение замолчала.
— О чем тут можно говорить? — спросила она в ответ. — Выглядело все ужасно неловко.
Его брови сошлись вместе.
— Что неловко?
— Бен, — она протянула руку, — это произошло в твоем доме, на глазах у тебя, твоих родителей. Она даже назвала Ашику сукой, хотя никогда ее не видела.
— Да, случилось, да, назвала. Она так сделала. Действительно. Но ее поступки не должны отражаться на тебе.
— Она — моя родная сестра.
— А Винни — моя кровь, мой родной брат. И как это отражается на мне то, что он был в мафии? Моей семье? — он понял, что его слова достигли цели, когда она закрыла рот. — Никак. Думаю, мы все на собственном горьком опыте научились не брать на себя и не сваливать это дерьмо на кого-то, кто его не заслуживает. — Он нежно сжал руки. — Так что не бери на себя ее ошибки.
Она повернула голову в сторону.
— Франческа, — он притянул ее ближе, — не принимай ее дерьмо на себя.
Она продолжала смотреть в сторону.
— Детка, обними меня и посмотри на меня.
Она не двигалась.
— Франческа, cara, обними и посмотри на меня.
Он почувствовал, как она тяжело вздохнула, и, будучи Фрэнки, не сделала того, что он ее просил. Но она подняла обе руки, положила их ему на грудь и посмотрела ему в глаза. Это было не совсем то, чего он хотел, но было хоть что-то.
— Не принимай на себя ее дерьмо, — прошептал он.
И заметил снова что-то изменилось в ее выражении, поменялось в ее глазах. Стало больше, весомее. Он решил, что она собирается что-то ответить, объяснить, но ее тело напряглось, будто собиралась разделить с ним свою тяжесть, отпустить ее.
Потом она расслабилась и сказала:
— Я проголодалась.
Бенни был разочарован. Но она открылась буквально на пару секунд, потом снова закрылась, и он счел мудрым в этот момент принять то, что она добровольно отдавала ему, не настаивая на большем.
Поэтому он спросил:
— Все нормально?
— Да, — тут же солгала она.
— Не правда, — ответил он.
Огоньки заплясали в ее глазах, когда она прищурилась.
Это заставило его почувствовать себя лучше.
— Мы поговорим, когда дом не будет заполнен людьми, когда останемся вдвоем, — пообещал он ей.
— Альтернативный и немного более приятный план, чем разговоры о моей семье или о чем-то еще, о чем ты хочешь со мной поговорить, когда в доме не будет полно людей, все равно, это будто вырывать мои ногти с корнем.
Он ухмыльнулся и притянул ее так близко, насколько это было возможно.
— Ты же знаешь, просто покончи с этим, уступи, впусти меня, и тогда сможешь перейти к хорошим моментам.
Он знал, что она не будет продолжать этот разговор, как только открыла рот.
— Я слишком голодна, чтобы продолжать этот разговор.
— Возможно, слишком голодна. Но и слишком труслива, определенно.
Ее глаза снова сузились, прямо до прищура, и Бенни пришлось сдержать смех.
Черт, какой бы жесткой она ни была, с ней было весело и легко.
— Я не труслива. А хочу есть.
— Определенно трусишка.
— Нет.
— Абсолютно.
Ее глаза превратились в щелочки.
— Если еще раз скажешь, что я трусишка, я пну тебя в голень.
Он позволил себе улыбнуться и спросил:
— Ты решила смириться и поговорить позже?
— Поговорим завтра.
— Трусишка, — поддразнил он.
— Нет! — огрызнулась она уже громче, и именно тогда он позволил себе рассмеяться, но тихо.
Когда он перестал смеяться, напомнил ей, что сказал накануне вечером:
— Кэл, Вай и девочки приедут завтра.
— Черт. Точно, — пробормотала она.
— Хорошо. План таков, — заявил он, и она сосредоточилась на нем. — Сегодня у тебя день с мамой и папой. Завтра встреча с Кэлом и его девочками. В понедельник, если ты будешь в настроении, мы пойдем куда-нибудь поужинать. Нейтральная территория для тебя. Смена обстановки. И поговорим там, где ты будешь чувствовать себя в безопасности.
 
Она напряглась в его объятиях.
— Ты говоришь о свидании?
— Да, — ответил он.
Она напряглась еще больше.
— Бен…
Он наклонился к ее лицу и совершенно серьезно глядя на нее, сказал:
— Честное слово, неужели ты думаешь, что я поступлю с тобой жестоко, после того сколько уже сделал неправильного в отношении тебя, и после того, что ты значишь для меня?
Она закрыла глаза.
— Я бы не стал, — ответил он на свой собственный вопрос.
Она открыла глаза.
— Я понимаю, что ты напугана и знаю почему. Но если бы у меня не было того, что я могу тебе предложить, ради чего я готов надрывать свою задницу, я нутром чувствую, ты хочешь это так же, как и я, все пошло бы совсем по-другому. Я этого не заслужил, детка. Я даже, бл*дь, этого не заслуживаю. Но я хочу попросить тебя довериться мне.
— Хорошо, — прошептала она прямо, прямо без колебаний.
Господи. Это было приятно.
Он не мог позволить этому чувству почить на лаврах.
Он каким-то образом заполучил ее согласие; хотя ему пришлось воспользоваться своим преимуществом.
Поэтому он спросил:
— В понедельник?
Она сжала губы и кивнула.
Спасибо, черт побери.
Он знал, что в понедельник будет сильно настаивать, чтобы ее поцеловать, потому что хотел заполучить ее губы.
Это убивало, но он не поцеловал ее.
Он все еще лишь пробовал ее на вкус, наклонив голову еще ниже и прикоснувшись губами к ее губам.
Затем быстро поднял голову и сказал:
— Блинчики.
Она расслабилась в его объятиях и кивнула.
Он отпустил ее только для того, чтобы наклониться и поднять на руки.
Потом отнес ее вниз, чтобы она могла поесть блинчиков.
* * *
Полтора часа спустя, пока Тереза мыла посуду на кухне, Фрэнки лежала, распластавшись на диване, копна ее волос разметалась по подлокотнику, на котором покоилась ее голова, широко улыбаясь шутке Винни, который что-то рассказывал ей.
Бенни оказался прав. Она не заставляла его отца находить нужные слова для примирения. Ни на секунду. Буквально через две секунды после того, как Бенни уложил ее на диван, она спросила его отца, не мог бы он принести ей «чашечку кофе», словно обращалась к нему с этой просьбой постоянно.
Его отец ухмыльнулся, открыто показывая свое облегчение, затем шокировал всех до чертиков самого Бени и его маму, сделав для Фрэнки кружку кофе.
Именно в тот момент, когда Фрэнки улыбнулась Винни-старшему, Ашика решила со всеми попрощаться, собираясь уходить.
Бенни подождал, пока все попрощаются, пожав руку Фрэнки, обняв Винни, затем он поднялся и пробормотал:
— Провожу тебя.
Фрэнки бросила на него взгляд.
Ашика посмотрела на Фрэнки, прежде чем перевела взгляд на Бенни.
Но Бенни выдержал ее взгляд, она направилась к двери, он последовал за ней, уходя, она попрощалась с Терезой.
Он проводил ее до черного «Лендровера», припаркованного у обочины.
— Продажи идут хорошо, — отметил он, не сводя глаз с ее внедорожника.
— Не жалуюсь, — ответила она, твердо ступая по тротуару.
Он перевел взгляд на нее.
— У тебя есть что-нибудь для меня? — прямо спросил он. У него не было времени ходить вокруг да около, ни желания, ни навыков юлить.
Она скрестила руки на груди, пристально изучая его.
Он считал подругу Фрэнки тихой, немного застенчивой, но не глупой.
Из того, что она сказала дальше, он понял, что насчет последнего оказался прав, но может она была не совсем уж тихой и застенчивой.
— Ты же знаешь, что своим вопросом просишь меня нарушить священное сестринское доверие.