План по соблазнению герцога (СИ)
— …ты что делаешь?! Поставь стул на место, бешеная девчонка! — чуть приглушенный из-за закрытой двери, но все равно совершенно узнаваемый хруст дерева заставил его застыть на месте, прислушиваясь.
Герцог наткнулся взглядом на флегматичную служанку мисс Фламмен, с которой она почти не расставалась. Та была совершенно спокойна, будто не происходит ничего из ряда вон выходящего.
— Поставь!.. О боги, о боги… Элиза!
Женщина приподняла голову, как старая сторожевая собака, решая, идти ли на зов или еще рано и можно не торопиться. А потом вдруг посмотрела на него прямо, без капли почтения.
— Она хорошая девочка, просто когда ей грустно, она не плачет, а злится, — вдруг сказала женщина, и герцог молча кивнул, запоминая.
— …сервиз!.. ЭЛИЗА!!!
Служанка чуть устало вздохнула и зашла в покои своей госпожи. Злится, когда грустно. То есть, ей сейчас грустно?
Глава 10. Ночное свидание
Столица не спала. Оно и не удивительно, помолвку наследника праздновали с размахом. Ночные гуляния, танцы, уличные театры и артисты, стекавшиеся поближе к столице, чтобы больше заработать… Этот шум не достигал дворца, и я даже не представляла себе масштаба праздника. Для меня праздник — украшенная с изяществом бальная зала и танцы, в которых каждое движение точно выверено — и попробуй не туда наступи! — тихие разговоры и звон хрусталя.
Чуть в отдалении от дворца же происходил какой-то невыразимо шумный хаос, где каждый двигался куда левую пятку потянет… люди сталкивались, взрывались хохотом, то тут то там вдруг освобождался пятачок и люди начинали танцевать еще до того, как для них кто-нибудь заиграет, а порой вместо музыки были только ритмичные хлопки да стук сапог о брусчатку. И все блестели улыбками, даже если вдруг кто-то затевал драку — только смеялись, будто так даже лучше, веселей.
Внизу было светло, словно днем, от праздничных фонарей и факелов, но на крыше, где мы сидели с герцогом, я едва могла разглядеть его лицо. Он не отпускал моей руки, и вообще не отпускал меня от себя все это время — просто чтобы случайно не оступилась и не сорвалась, а я и не дергалась. Только радостно крутила головой, чтобы ничего не пропустить, и сейчас тоже — внимательно вглядывалась вниз, в людей, запечатляла в памяти из веселье.
А еще — внимательно слушала. Я уговорила герцога рассказать три самых нелепых случая в своей жизни и теперь радовалась, что в темноте он не видит, насколько широкая улыбка растянулась на моем лице!
Он уже рассказал, как в двенадцать лет ночью сбежал из дома с конюхом на рыбалку и пытался ловить рыбу на драгоценные камни (и что самое удивительное — поймал!), как в пятнадцать впервые влюбился, а загадочной незнакомкой с нежным овалом лица и в трауре по почившему мужу оказался его троюродный брат, граф Кристен, имевший в обществе репутацию человека очень эксцентричного (но кто ж знал, что настолько!), и теперь вот рассказывал последнюю историю.
— …я тогда начитался романов из серии «Приключения принца Вессильского», и решил по его примеру переодеться в дешевое тряпье и посмотреть, как живут простые люди, — улыбнулся герцог тепло одним свои голосом, вспоминая свои юношеские забавы.
— А я тоже читала эту серию! — воскликнула я.
— И кто вам там нравился? — мужчина повернул ко мне едва различимое в темноте лицо.
— Маркиза, конечно!
— Она же главный злодей всей серии? — удивился мужчина.
— Да-а-а, — кивнула я, глубоко вдохнув в грудь прохладный ночной воздух, пахнущий какой-то жирной выпечкой и горелым мясом, — Я мечтала, что однажды тоже смогу испортить жизнь какому-нибудь благородному господину. Так что было дальше?
Мужчина тихонько засмеялся и продолжил.
— Переоделся я в какое-то тряпье, преисполнился благородными помыслами, — рассказывал он, — и пошел! Свято уверенный, что в таком облезлом плаще никто и никогда во мне благородного человека не заподозрит…
Мужчина рассказывал, как всего за первые пару часов его обворовали аж два раза, как увели лошадь, стоило ему на секунду отвлечься на мужика, который сам в него врезался и сам же на него кричать стал (и только много позже герцог понял, что два события были связаны самым прямым образом), как его обвела вокруг пальца трактирщица и еще много и много чего… Пока одна сердобольная старуха на улице его не остановила и не посоветовала юному господину гулять без охраны, если он не хочет вернуться домой голым аки кутенок.
— Ну, кое-что полезное я для себя из этой прогулки и, честно говоря, еще нескольких — после, все ж вынес.
— Что кошелек лучше прятать в исподнем? — не удержалась я, уже даже не скрываясь, хихикая в колени.
Мужчина с улыбкой покачал головой.
— Простых людей обычно представляют либо этаким тупым грязным сбродом, у которого своих мозгов кот наплакал и без твердой господской руки они пропадут… либо блаженными, страдающими перманентно от той самой твердой руки, святыми мучениками, которых срочно надо спасать, разрывая на себе рубашку…
— А они? — поинтересовалась я.
— А они просто люди. Не лучше и не хуже нас, — поделился своим мнением герцог, — Более приземленные, но вовсе не глупые, в какой-то своей манере циничные и ухватистые. И юных дворян, вознамерившихся их спасти, они обведут вокруг пальца, не моргнув и глазом — потому что нечего ворон считать. И вычислят на раз в любом тряпье — хоть по манере держаться, хоть по способу грызть ногти. С ними можно и нужно договариваться, но ни в коем случае нельзя показывать слабость. Потому что кошелек твой они, если надо, и в исподнем найдут!
— Вы это из своего опыта знаете? — с искренним любопытством уточнила я.
Он не ответил, только вдруг лукаво улыбнулся.
— Теперь ваша очередь.
— Красть ваш кошелек?
— Три нелепые истории, — спокойно пояснил он и вдруг повернулся ко мне и с серьезным лицом, — Но если вы хотите украсть мой кошелек, то я действительно прячу его в исподнем.
— Как неприлично… — пробормотала я, алея щеками от картинки, в которой я, словно маркиза из книг о принце Вессильском, обворовываю благородного мужчину, используя свои женские чары, — Но до вашего кошелька я еще успею добраться, мы же помолвлены!
Мужчина удивленно вскинул брови и наклонился ко мне, прошептав прямо в ухо, разгоняя мурашки по шее и сбивая дыхание.
— Три нелепые истории. И я сам отдам вам свой кошелек…
Я судорожно вздохнула, пытаясь припомнить хоть одну, но в голове было пусто. И герцог, как назло, сел поближе, не касаясь, но тепло его тела, его нависающую фигуру я чувствовала и без прикосновений.
— Хм-м-м… Ну…
— Ну?
— Когда мне было двенадцать… — наконец припомнила я один эпизод и тут же слегка успокоилась, — Да, когда мне было двенадцать! Я залезла на шкаф… не слишком высокий, пожалуй, но все-таки выше двенадцатилетней меня раза в полтора. Что-то я хотела оттуда достать?.. Ах, да — маминого кота! Мой будущий воротничок стащил у меня вышивку, которой я должны была отчитаться перед отцом, чтобы меня допустили обратно к сладкому. Я и забыла, что в той гостиной матушка в этот день принимала гостей. И вот они заходят, а на шкафу я, грязно ругаюсь подслушанными у кухарки оскорблениями с сторону Александра, выдирая у него из зубов платок… — плечи герцога затряслись и он вдруг уткнулся лбом мне в плечо, — В общем… Я тут же спрыгнула со шкафа, думая, чем мне оправдаться, чтобы меня опять не наказали. Но шкаф для тогдашней меня все ж был высоковат, и я так пребольно ударилась пятками об пол! На секунду даже подумала, что сломала себе их! А когда опомнилась от боли, поняла, что от прыжка у меня из носа вылетела длиннющая сопля, — мужчина дернулся в попытке не засмеяться в голос и приобнял меня одной рукой так, будто держался за меня, чтобы не упасть; меня это вдохновило и я решила добавить подробностей, — Во-о-от такая сопля! — показала я руками, — Чуть не до пола доставала, точно вам говорю! И вот стоят благородные леди, матушка смотрит… и я перед ними только что чуть не придушила несчастную животинку, обзывая ее так, что они не факт, что каждое слово поняли. Спрыгнула, задирая подол, со шкафа и стою перед ними с соплей из ноздри…