Хрупкое восхождение (ЛП)

— Это ничего не меняет, — сухо повторила она. — Пока Драко думает, что я люблю его из-за зелья или потому, что сошла с ума, наши отношения обречены. Он не будет по-настоящему счастлив со мной.
— И что ты собираешься делать? — спросил Гарри, изучающе глядя на нее.
— Я всегда могу притвориться, что двигаюсь дальше. Рон наверняка согласится на несколько месяцев сделать вид, что мы встречаемся.
Гарри покачал головой с легким недоверием.
— Не понимаю, как это поможет твоему счастью.
— Никак, ну и неважно. Главное, что поможет счастью Драко.
— И каким же образом?
Гермиона боролась с желанием запустить в Гарри котел.
— Я без понятия, что еще придумать, — сердито сказала она. — Единственная идея, которая еще приходит мне в голову, это попытаться с помощью Маховика времени вернуться на четыре месяца назад и помешать той мне увидеть его после выхода из Азкабана. Тогда он бы решил, что я не желаю его видеть, и смог бы жить своей жизнью.
— Как по мне, эта идея тоже не очень, — спокойно ответил Гарри, доедая яблоко. — Во-первых, ты бы создала временной парадокс. И во-вторых, если бы ты не пошла к нему сама, я планировал рассказать ему все и привести сюда в любом случае.
Гермиона послала Гарри полный ярости взгляд, но он не моргнув глазом продолжил:
— Я солгал ему в Азкабане, как ты просила, потому что ты была права: если бы он узнал правду там, это ничего бы не изменило. Но все согласились, что мы приведем его сюда, в коттедж, после освобождения. Потому что если он не поможет тебе, мы будем вынуждены отправить тебя в палату Януса Тупия.
Кровь отхлынула от лица Гермионы, и она почувствовала, что кожу ее заливает бледность от ужаса. Комната поплыла перед глазами, словно перевернулась набок, и девушке пришлось схватиться за столешницу, чтобы удержаться на ногах.
Она не находила слов, чтобы описать ощущение полнейшего предательства, охватившее ее.
— Ты… ты обещал! — задохнулась она.
— Ты обманывала меня, — непоколебимо ответил Гарри. — Ты говорила, что тебе становится лучше, но это ложь. Все становилось только хуже. Я в курсе, что ты перенастроила следящие чары так, чтобы они посылали сигнал после восьми часов твоей неподвижности, а не после четырех, как мы договаривались. Поэтому я навещал тебя по меньшей мере раз в неделю. Ты как-то возмутилась тем, что мы с Роном часто к тебе приходим — хотя на деле ты даже о четверти наших визитов не знала.
Гермиона была в бешенстве такой степени, что с радостью запустила бы в Гарри проклятием. Но глупо нападать на кого-то, кто может сотворить щитовые чары без единого движения.
Тон голоса Гарри был ледяным:
— Гермиона, мне кажется, ты забываешь, что мне наплевать на Малфоя — и всегда было наплевать. Меня заботишь только ты, и я готов почти на все, чтобы защитить тебя. Поэтому перед тем, как ты пришла в себя, Малфой принес тебе Непреложный обет, а я как свидетель скрепил клятву. Он пообещал, что никогда не покинет тебя. А если ты умрешь или с тобой случится что-то такое, что сделает его присутствие ненужным, он добровольно вернется в Азкабан на пожизненное, если я не скажу иначе.
Гермиона застыла, ошеломленная, на несколько секунд, даже не в состоянии полностью осознать весь смысл сказанных им слов. Выдохнула так, словно бладжер врезался ей в живот, и отшатнулась.
Ее тело окаменело от ужаса и ярости.
— Я никогда — никогда! — не прощу тебя за это, — всхлипнула она.
Гарри не шелохнулся.
— Знаю. Я предполагал это.
Она разрыдалась, выхватила палочку и бросила в Гарри проклятие. Он был готов к этому, но она действовала молниеносно. Заклинание пронзило его за долю секунды до того, как его окружил щит. Гарри, связанный толстыми веревками, врезался в кухонную стену с такой силой, что дом содрогнулся.
— Как ты посмел? — кричала Гермиона. — Как ты мог! Как ты мог так поступить с ним? Он ни в чем не виноват!
Она яростно бросилась к нему и схватила за грудки, поднимая на ноги, чтобы ударить его и почувствовать настоящее удовлетворение. Гарри, может, и был ее лучшим другом, но в тот момент Гермиона была зла настолько, что была готова убить его. Под ее кулаком жалобно хрустнул его нос.
  
Гарри заставил магию пройти сквозь веревки и разрушить их и успел увернуться в последний момент, прежде чем Гермиона впечатала очки ему в глазницы следующим ударом. По большому счету он просто держал ее магией на расстоянии. В его венах бурлило достаточно магической силы, чтобы нечаянно задушить ее при попытке остановить. Этот факт еще больше вывел Гермиону из себя: она жестоко пнула его между ног, а затем в живот, когда он согнулся от боли.
— Я никогда и ни за что не прощу тебя, Гарри Поттер! — рычала она. — Я хотела только одного: чтобы у него появился шанс быть свободным! Счастливым! Я убивала ради тебя. Я душу отдала этой войне, и это было единственное, что я попросила взамен. Я пообещала тебе, что не наложу на себя руки, если ты уменьшишь ему срок в Азкабане, а теперь, — она захлебывалась рыданиями, и едва можно было разобрать слова, — ты приковал его… ко мне…
Гермиона опустилась на пол и разрыдалась так сильно, что еле-еле могла дышать.
— Черт тебя побери, Поттер, я просил сообщить ей аккуратно! Это было самое тупое проявление аккуратности, что я видел.
Слова Драко доходили до нее, как сквозь пелену, пока Гермиона поднималась.
— Я не думаю, что существовал другой способ, при котором она не попыталась бы размазать меня по стенке, — прохрипел Гарри, свернувшийся в позе эмбриона на полу.
Гермиона все еще плакала, и ее грудь дергалась, когда она пыталась восстановить дыхание.
— Грейнджер… Грейнджер, дыши. — Драко мягко повернул ее к себе и вгляделся в лицо. — Ну же, все в порядке. Я все равно никуда не собирался. Ты — единственный человек, которому в этом следовало убедиться.
Она резко пнула его в голень.
— Ты дурак! — всхипнула Гермиона. — Как ты посмел согласиться?
— Это изначально была моя идея, — слегка ухмыльнулся Драко, чуть огладив ее волосы, и взял ее лицо в ладони, словно помогая успокоиться.
У нее пропал дар речи. Драко покачал головой и вздохнул, а затем обнял ее.
— Грейнджер, сегодня далеко не первый раз, когда мы с Поттером сталкиваемся, пока ты на паузе. Первые несколько недель он или Уизли проверяли тебя чуть ли не каждые пару часов. Даже в тот первый день. Я нашел тебя замершую на кухне, и в скором времени появился Поттер. Он не посвятил меня в детали, потому что надеялся, что о некоторых вещах ты расскажешь сама, но, скажем так, обрисовал картину того, насколько все серьезно. Насколько все обеспокоены тобой.
— Тогда, на пляже… Ты знал? — ахнула она.
Он кивнул с печалью в глазах.
— Я не знал о том, что ты любишь меня, или о том, как работало зелье, Поттер рассказал мне позже. Но я был в курсе, что каждый день ты диссоциируешь дольше, чем допустимое следящими чарами время. Что никогда не покидаешь коттедж. Что тебе становится все хуже, но ты отрицаешь это перед остальными.
Она покраснела. Драко переплел ее пальцы со своими.
— Я знаю тебя довольно неплохо, Грейнджер, как и Поттер. Ты бы никогда не нарушила своего одинокого страдания, если бы продолжала думать, что это как-то оберегает остальных. Я заметил все твои невероятно коварные попытки отдалиться, потому что ты вбила себе в голову, что я люблю тебя исключительно из чувства вины.
Он фыркнул и легонько щелкнул ее по носу.
— Не могу поверить, что ты ждала, что я просто сдамся, если вы с Уизли притворитесь парочкой. Обет нужен не для того, чтобы остановить меня — а чтобы остановить тебя. Даже до Волдеморта дошло, что не существует той степени личных страданий, которая могла бы это сделать. Я ожидал, что ты будешь думать, будто виновна в моем присутствии здесь, еще до того, как ты стала отдаляться. Ты снова застревала в своем разуме все дольше и дольше. Мы обсудили все с Поттером, и Обет показался нам единственным способом, чтобы ты перестала считать, будто держишь меня здесь. Ты не заставляешь меня остаться — я сам хочу остаться. И я специально составил текст Обета таким образом, чтобы избавить тебя от желания причинить вред себе в попытке освободить меня. Теперь ты можешь расслабиться и перестать выпинывать меня из своей жизни. У меня никогда не возникало мысли бросить тебя. А сейчас, я надеюсь, и ты выбросишь эти мысли из головы.