Враг Самогеты (СИ)

Завернув за угол кривого домишки, мы встретили худенького ребенка, одетого слишком легко для холодной погоды. Я никогда не видела детей эльфов и засмотрелась на него. Огромные глаза на оливковой коже, худенькие ручки и грязные светлые волосы до плеч. Завидев нас, он округлил глаза и тонким голосом пропищал:
– Еды.
Резко приоткрылась дверь, и кто-то почти за шиворот затащил ребенка в дом. У меня поднялся ком в горле, а Эфира вовсе побледнела. Я резко остановилась и спросила своего охранника:
– Им не хватает еды?
Он нахмурился и недовольно посмотрел на дверь, за которой скрылся ребенок.
– Не обращайте внимания. Попрошаек в этой части города много.
Такой ответ меня не устраивал, но я не знала, что предпринять. От безысходности покрутила головой в разные стороны и вдруг замерла от неожиданности.
– Что теперь? – настороженно спросила Эфира, заметив, что мой взгляд прикован к вывеске впереди.
Я всмотрелась. Надписи не было, лишь странный свежий рисунок. Черная птица, похожая на ворону, сидела на лисице и клевала ее в макушку.
– Я точно где-то видела этот рисунок, – это открытие немного напугало меня. – Но не помню, где.
Эфира подозрительно посмотрела на меня, а затем на вывеску.
– Мало ли, что и когда ты видела, – она обернулась к нашему провожатому за спиной. – Знаешь, что за место?
– Лавка смерти, – маг указал на небольшой крест, начерченный углем над дверью.
Звучало не очень хорошо, и я покосилась на Эфиру.
– Это значит, лавка темного эльфа. Их магия…
– …магия смерти, – договорила я за нее. – Отлично, значит, зайдем и узнаем, почему здесь так много попрошаек.
– Плохая идея, – прищурилась Эфира. – От темных не ждут хорошего.
– Я и не жду, просто поболтаем, и вообще, разве можно так говорить о целом народе. Уверена, это всего лишь глупое суеверие.
– Темные эльфы, жители Арнахольда, – некромаги, – добавила Эфира уже шепотом, видимо, пытаясь воззвать к моему инстинкту самосохранения. – Они черпают силу и знания из разрушительных процессов. Некромаги переходят грань, за которой смерть не щадит никого, но способна даровать все.
Ее речи еще больше разожги мое любопытство, и я решительно зашагала к двери, жестом приказывая своему охраннику ждать меня у входа. Он неуверенно покачал головой. По-видимому, гнев драгона пугал его больше, чем я.
– Она пойдет со мной и будет охранять. – Я показала на Эфиру, намереваясь таким образом от него отделаться.
Дверь в лавку вдруг скрипнула и отворилась передо мной, приглашая в полумрак. От неожиданности все замерли, и, пока маг не начал протестовать активнее, я пошла вперед. В лавке горела одна лучина, и света, чтобы осмотреться, не хватало. Следом за мной в темноту шагнула Эфира, и, отодвинув легкую занавеску из полупрозрачной ткани, я прошла в лавку дальше. Практически все небольшое помещение занимал щербатый, покосившийся, пыльный стол, на котором валялись разрисованные рунами кости птиц, корни растений и засушенные жуки.
– Здесь воняет ясноткой, – скривилась Эфира, будто пахло помоями, хотя мне этот аромат показался приятным. Пахло чем-то сладковатым с примесью травянистых ноток.
– Это любимая трава шаманов, ее еще называют «травой той стороны», – принялась объяснять Эфира. – Ею не лечат ни один недуг, но только она зацветет, как толпы желающих с котомками отправляются собирать ее бурые цветы.
Это мало что мне объяснило, и Эфира, закатив глаза, добавила:
– Яснотку используют для провидения.
В тени сбоку раздалось шуршание, и я не сразу рассмотрела женскую фигуру, говорят, любая тень становятся прекрасным укрытием для темных эльфов.
– Ждала вас, – произнесла эльфийка грубоватым голосом.
– Это провидица. Темные эльфы называют их жрицами смерти, – с тяжелым выдохом разочарования объяснила Эфира.
– Погадать? – спросила темная.
– Мы здесь не за этим, – резко ответила орк, и ее тон меня смутил. Я покачала головой, показывая, что она груба.
– Продавать за золото свою связь с Духами и толковать их ответы так, как удобно, на мой взгляд, шкурничество, – добавила Эфира намеренно громко.
 
Выпад Эфиры остался без ответа – всех нас отвлек один из дохлых жуков. Он внезапно ожил и побежал по столу, спасаясь бегством. Эльфийка шикнула на него, и жук замер, точнее, снова умер. Это нежиль. Рина Перва рассказывала, что адепты касты Смерти, некромаги, часто создают себе помощников, ненадолго даруя жизнь мертвому.
Эльфийка вышла из тени и наклонилась к птичьим костяшкам на пыльном столе. Теперь ее можно было рассмотреть. Я замерла от удивления. Полные губы, рыжие волосы, убранные назад яркой повязкой, и острые скулы. И самая запоминающаяся особенность – по худому горлу и подбородку, словно змея, тянулся рисунок рунической надписи. Сложно было определить возраст эльфийки. Молодое стройное тело и свежее лицо, но сквозь рыжие кудри просачивались белые пряди. Глаза смотрели внимательно, но их покрывал иней, напоминающий старческую пелену. Темная однозначно обладала запоминающейся внешностью, – ослепительно-прекрасной и отталкивающей одновременно.
Эфира рассматривала ее с не меньшим интересом, и по сосредоточенному взгляду я могла бы поспорить, что она смотрит через свою турею. Эльфийка снисходительно улыбнулась орку – кажется, она тоже это почувствовала. По тому, как насупилась Эфира, показалось, что ничего у нее не вышло. Это подтвердило мою догадку – перед нами сильная магичка.
– Орк не хочет знать свою судьбу, а княгиня Кроуги?
– Вы знаете, кто я?!
– Я же сказала, мы здесь не для этого, – снова вмешалась Эфира.
Темная дерзко взглянула ей в глаза, словно насмехаясь, и вновь обратилась ко мне:
– Я расскажу, что вижу. Отвечу на главный мучающий тебя вопрос, но у этого есть плата.
– Ну да, конечно, всегда есть плата! – Эфира вышла вперед, привлекая мое внимание. – Может, пойдем?
Я тряхнула головой, сбрасывая наваждение от аромата яснотки, который, кажется, навечно впитался в мою одежду. Эльфийка знала, что сказать, – я уже была на крючке, как земляной червяк.
– Вы сможете ответить на любой вопрос?
Она игриво, даже кокетливо покрутила в ладони птичьи кости. Я заметила под фалангами ее пальцев три рисунка: змеи, лисицы и вороны.
– Провидцы истолковывают ответ Духов, как им удобно, и часто этот ответ настолько непонятный, что полжизни потом отгадываешь его значение, – добавила Эфира угрюмо.
– Орк верит в Духов, но не верит, что они говорят правду?
– Я не верю, что жрицы смерти говорят правду.
– Зачем мне врать?
Я внимательно посмотрела на провидицу, затем на Эфиру.
– Это может быть ловушкой, – Эфира скривила губы.
– Я на земле княгини Кроуги, мне некуда бежать, тут повсюду ее люди, мечтающие от нас избавиться. Думаю, в ловушке тут только я.
Темная прошла к столу, и мы услышала звон тонких браслетов на ее лодыжках.
– Моей целью было не гадание, – ответила я, и Эфира одобряюще кивнула. – Я пришла сюда, чтобы спросить о вашем положении. Мы видели ребенка, просящего еду. Темным эльфам недостаточно продуктов? Вы голодаете?
Эльфийка резко остановилась и вновь внимательно в меня всмотрелась, словно искала признаки насмешки. Ее явно удивил интерес к их судьбе.
– Мы не жалуемся. Мы понимаем. Здесь мы враги, и благодарны уже за то, что люди дали нам кров. Мы что-то выращиваем сами, что-то приносят небезразличные. Но скоро белый холод, дела пойдут хуже.
Даже о надвигающемся голоде темная говорила с достоинством и спокойствием. Вдруг мне пришла в голову догадка, что, возможно, в своих видениях она не раз уже вела этот разговор.
– Это неправильно. Я узнаю, кто отвечает за распределение провизии, и распоряжусь, чтобы вам выделяли продовольствие и дрова, – я поежилась от холода и сырости, – как и всем переселенцам.
– Не все из нас недавние переселенцы. Некоторые жили здесь и до четырехдневной войны. Раньше нашей общине помогал главный советник князя, – темная как-то печально улыбнулась, подняла черный мешочек и высыпала небольшую горку песка на стол перед собой.