Враг Самогеты (СИ)
Совсем скоро мы почувствуем нехватку магов, и магистр это понимает. Лемьюр предложил временно сократить количество визитов Первоматери, и магистр ответил ему таким обжигающим взглядом, что темный эльф даже не решился договорить. К тому же после случившегося с князем Кроуги Лемьюра жестко наказали. Магистр лишил его одного глаза, чтобы впредь он следил внимательнее за своими людьми.
Если Великая продолжит посещать наш мир, выбор невелик: светлые эльфы захвачены, до тех немногих сбежавших – не добраться, пока они сидят на людской земле. С удовольствием заменила бы эльфов людьми, но княжества надежно спрятаны за границей. Все, за исключением Минолы. Эруан – наш союзник, хотя если так пойдет и дальше, возможно, стоит предложить магистру пересмотреть статус неприкосновенности его земель. Среди доступных магических рас остались лишь дворфы и гномы. Мои шпионы докладывают, что дворфы объединяются с оборотнями и людьми, и пока все немногочисленные атаки в их лесах были отбиты. В итоге самыми уязвимыми оказались гномы. Большую часть горного народца мы заберем на рудники для добычи гномия, но эту работу могут выполнять и не маги. Поэтому теперь для ритуалов я приказала использовать захваченных гномов-магов, которые служат прекрасной заменой светлым эльфам. Необходимо отловить оставшихся гномов в их лабиринтах, что оказалось непросто, но портальные твари скоро с этим справятся, и гномам ничего не останется, как сдаться. Главное, ни в коем случае не прекращать добычу гномия. Хитрый металл, к сожалению, невозможно использовать повторно. После одной ковки при повреждении обручи теряют свою сдерживающую силу и становятся бесполезными.
Около высоченных створок, ведущих в покои Великой, выстроился целый отряд отступников. Магистр отстранил от охраны Эрешкиль Лемьюра и всех темных эльфов. Теперь он доверял лишь самым преданным членам ордена. Я быстро прошла мимо и бесшумно отворила створки в большой темный зал. Две служанки уже ждали меня и повели за собой дальше. Я удивилась, когда мы остановились около двери в умывальную комнату, которой Великая не пользовалась ранее.
Дверь распахнулась, и я опешила. В середине огромного зала располагалась мраморная купель из черного оникса, до краев наполненная горячей водой, в которой плавали лепестки красной ромурутки. Красная ромурутка – цветок лиров. Королевский цветок. Цветок герба моей семьи. Но удивила меня Великая, которая нежилась в купели с закрытыми глазами. Я насчитала пятнадцать тел магов, лежащих вокруг купели по всему залу. Тьма Эрешкиль клубилась над водой и создавала ощущение черной пены вокруг хозяйки.
Великая открыла глаза, как только я зашла.
– Изинтия, я ждала тебя.
– Простите, Великая, я пропустила ритуал, но мне о нем не сообщили.
– Не придавай значения. Уверена, Парагон не счел нужным отвлекать тебя от важных дел. Знаю, все самое сложное сейчас на твоих плечах.
Я промолчала, не понимая, что мне ответить. В ее словах одновременно читались похвала мне и замечание магистру. Первомать задумчиво провела рукой по воде.
– Я не чувствую воду, даже ее тепла, ничего, – отрешенно произнесла она. – Но наблюдая, как поднимается и кружится пар, вдыхая прекрасный аромат ромуруток и розового мыла, могу представить, что все это по-настоящему. Я сейчас нахожусь в этом мире, в мире живых, но все равно остаюсь там… В своей тюрьме.
Первомать, словно вспомнив обо мне, посмотрела в мою сторону и улыбнулась, затем медленно поднялась, капли заскользили по ее бледному телу. Так выглядел бы любой, чья кожа давно не встречала солнца и не нежилась под его лучами. Магичка провела пальцем по бедру, ловя скользящие капли.
– Не чувствую ничего, – еще раз повторила она.
– Мы обязательно найдем сосуд и освободим вас, – решительно ответила я и направилась подать ей мантию из тонкого, как крылья бабочки, шелка, но в этом не было необходимости, тьма уже окружила ее обнаженное тело плотным одеянием.
– Я позвала тебя обсудить, как обстоят наши дела. Парагон не хочет расстраивать меня, но я понимаю, что не все идет по плану, не так ли?
– Да, – ответила я, не желая врать.
Я впервые осталась с Великой наедине, до этого всегда рядом был магистр, и такие острые углы сглаживал он. В дверь робко постучали, и в комнату вошла служанка.
– Прикажи здесь убраться, – указала я на магов, в оцепенении лежащих на мокром полу. Служанка послушно поклонилась и юркнула обратно за дверь.
– Они боятся меня, – безразлично кинула ей вслед Эрешкиль, – но я их не виню, сложно не бояться того, что не понимаешь. Я жила так давно, здесь все теперь по-другому. Раньше хозяевами этого мира были эльфы, теперь они абсурдно разделены на темных и светлых. Орки занимают огромные территории. В мое время их пересчитывали по головам, как скот. Всего пара примитивных племен, вечно враждовавших друг с другом. Оборотни больше не владеют магией, гномы прячутся в горах, а люди… – Она сделала долгую паузу. – Люди стали главными владыками мира, но мы это исправим.
Я понимающе ухмыльнулась, и она поманила меня, приказывая следовать за ней в спальню.
– У нас не должно возникнуть проблемы с гномием, его добыча невероятно важна, ты это понимаешь?
Конечно, я понимала, ведь это было моей идеей – использовать его. Именно я принесла ордену эту тайну, и она стала концом правления моего отца. И станет падением всей Людеи и особенно Самогеты.
Первомать заметила мою задумчивость, и нежная улыбка скользнула по ее губам.
– Есть еще кое-что…
Мы прошли через будуар к широкой кровати, на которой я с удивлением увидела лежавшего без сознания Рагонга Кроуги.
– Я приказала принести его сюда. – Эрешкиль скользнула к кровати и, почти невесомая, присела рядом. – Чрезвычайно важно не дать ему умереть и как можно скорее разбудить.
Мужчина дышал ровно и выглядел просто спящим. Но это был обман: рыжий маг использовал мощное неведомое заклинание. Лемьюр, самый сильный из некромагов ордена, пытается снять эту магию, но пока безуспешно. Они оба, что Рагонг, что его советник, погрузились в беспробудный сон. Можно их убить, но невозможно залезть в мысли. Поток сознания спящего человека нелогичен и неуправляем, невозможно понять, что правда, а что вымысел. Совершенно бесполезная затея для того, кто решит покопаться в мыслях спящего.
Эрешкиль ласково провела ладонью по лбу князя.
– Необходимо найти всех потомков пяти братьев Людеи, – ответила она, продолжая гладить князя, как мать, успокаивающая дитя.
– Зачем? – Я тревожно дернула плечами.
– О, не беспокойся, я помню, о чем ты меня просила. Князь Самогеты мертв, и ты хочешь убить наследника его линии, среднего брата. Верно?
Я сглотнула и послушно опустила глаза.
– Мы убьем потомков пяти братьев. Обезглавим все магические ветви Людеи, – решительно произнесла Эрешкиль и улыбнулась князю Кроуги, будто он мог услышать ее угрозу. Затем она посмотрела мне в глаза. В который раз я поразилась, как неестественным образом в этом взгляде сочетаются нежность и забота, а кровавые зрачки и тьма вселяют страх, пронизывающий, словно булавка бабочку.
– Изинтия, твоя семья… Выбор, который пришлось тебе сделать, был непрост.
Первомать вдруг замолчала и я поняла, о чем она хочет поговорить.
– Парагон опасается, что ты захочешь им помочь, но я не сомневаюсь в тебе, Изинтия.
– Я бы никогда…
Она перебила меня:
– Знаю, милая. Я была на твоем месте, знаю, это невозможно простить. Семья, которой ты верила, отвернулась, предала. Я тоже эльф, в мое время не существовало разделения на темных и светлых, но уже были лиры с их строгими и бескомпромиссными правилами. Твой отец – верховный король светлых эльфов. Ты же понимаешь, что он не может жить в мире, который мы хотим создать. Его время закончилось.
Я не смогла ответить, лишь кивнула. Знаю, что королю светлых эльфов готовят публичную казнь. Мой отец будет казнен.
– Пора воссоединить эльфов. Владения светлых теперь будут принадлежать темным до тех пор, пока они чтят наши правила. Но это лишь клочок земли, тебя не должно это беспокоить. Мы боремся не за землю, мы боремся за весь мир, ты же это понимаешь?