Единственная для Демона (СИ)

— Да. Я даже думала о том, чтобы остаться…
— Лиз, я же не маленькая. Справлюсь со всеми монстрами под кроватью, даю слово.
— Я позвоню. Люблю тебя.
— И я тебя.
Машина тронулась, выезжая на шоссе. Здание старого автовокзала осталось позади. Мне было немного грустно, но необходимость побыть одной чувствовалась остро. Игорь вышел ещё до того, как Макс повёз нас на вокзал. Он был сам не свой, агрессивный и напряжённый. Ему неплохо досталось, но стоило бы постараться контролировать свои эмоции, тем более, когда троица вернулась в город, а вместе с ними их господин. Остаётся надеяться, что Игорь в этот раз не оплошает.
Да, Клавдия убедила меня, что Иштар вернулся с ними. От этого осознания моя душа расцветала. Но везде имеются свои подводные камни. По её словам, Иштар не стремится к встрече. Он не жаждет увидеть меня.
" — А теперь представь, Ева, — объясняла Клавдия, — какого это — убить, а потом подойти к гробу и сказать: — Вставай, пойдём прогуляемся, обещаю, в этот раз, я постараюсь держать нож не за спиной, а так, чтобы ты его видел, я попробую нанести ожидаемый удар. Ты не будешь застигнут врасплох. Потом я приду к тебе снова, и вновь прогуляемся. Представь, Ева, и так может продолжаться вечно. Ты вынужден гулять со своим убийцей и понимать, что другого исхода быть не может!
— Клавдия, но, если есть другой выход? Ты же сама мне говорила, что нельзя останавливаться на одной закрытой двери.
— Да, верно. Но как быть, если убийца увёл тебя в место, где двери отсутствуют?
— Представить, подумать о ней. Вдруг дверь появится.
— Ты мыслишь, как…
— Сумасшедшая?
— Сумасшествие — самое прекрасное, что может случиться с человеком. Это очень высокое чувство.
— Выше, чем любовь?
— А ведь сумасшествие — это и есть любовь. Разве нормальный человек рискнёт испытать такое сумасшедшее чувство."
Как бы то ни было, Клавдия уменьшила мою боль. Может даже, подарила надежду… и колечко. Тонкое, гладкое, снова из неизвестного мне металла. Она уверенна, что, благодаря ему, пылкость окружающих меня людей многократно уменьшится. Но объяснять что-либо отказалась.
Мне предстоит провести несколько дней в полном одиночестве. Я запретила себе грустить, думать о плохих вещах, зацикливаться на прошлых моментах. Нужно двигаться вперёд, утереть сопли и слёзы, набрать полную грудь воздуха. Так делают все сильные люди — где-то я об этом слышала или читала, впрочем, не важно. Мне придавало сил лишь то, что Иштар снова здесь. Он может в любой момент появиться, а я должна быть к этому готова.
Убийца, повторилось слово в моей голове. Я вздрогнула.
— Всё в порядке? — Макс обеспокоенно обвёл меня взглядом и вернулся к дороге.
— Да, я просто задумалась о своём.
— А такое чувство, что скример в окне вылез.
Я рассмеялась.
— У тебя очень красивый смех, — неожиданно провозгласил Макс.
Я немного напряглась. Неосознанно съежилась. На горизонте уже показалось здание торгового центра.
— Сможешь меня у входа высадить? Мне нужно зайти в гипермаркет.
— Я тебя чем-то напугал? — спросил Макс, косясь в мою сторону.
— Мне нужно купить еды, — невозмутимо, с лёгкой улыбкой ответила я, — ты о чём вообще?
— Я хотел сказать, что в тебе будто что-то изменилось, но побоялся, что сочтёшь меня придурком.
— Знаешь, во мне и правда произошли изменения. — призналась. — Я решила отпустить свою боль. Нужно жить дальше. Я больше не хочу прятаться в четырёх стенах; лишать себя удовольствий, которые происходят в реальной жизни; закрываться от близких мне людей. Я причиняла боль себе, совсем не думая о чувствах Лизы. Я больше не хочу быть мёртвой. Мой убийца вернулся, и теперь мне нужно создать дверь там, где её быть не должно.
— Э-э-э, я не очень понял последнее предложение. — сомнительно проговорил Макс.
— Я стала сумасшедшей, Макс.
— Ты уверенна, что тебе сейчас нужны продукты? Может сразу домой?
Я только сейчас опомнилась, что последнее было произнесено в слух. Он точно подумает, что брежу.
— Я в хорошем смысле, — выдавила смешливую улыбку. — Я продолжаю жить, вот и всё. А для этого мне понадобится еда.
 
— Ладно, я понял тебя.
***
Я шла мимо витрин магазинов, мимо снующих туда-сюда людей, их разговоров и проблем — я шла мимо их жизни, также, как и они — мимо моей. Кому вообще есть дело до чужой жизни?
Молодая девушка ведёт ребёнка за руку, а у того глаза на мокром месте. Игрушку не купила? Плохо вёл себя и получил выговор? Почему он расстроен? Я заглянула в голубые детские глаза.
(Почему папа так и не пришёл? Он совсем не любит нас с мамой?)
Перевела взгляд на девушку в летнем платье.
(Какой же он козёл! Ненавижу его! Не смог оставить свою курицу даже в день рождения сына!)
В висках зазвенело. Голова на мгновенье показалась непосильной ношей. Пришлось присесть на ближайшую скамью. Несколько раз вдохнув и выдохнув, я посмотрела на спины удаляющихся невольных "палачей".
Как… как такое возможно?
Я снова обратила внимание на проходящих мимо людей. Присмотрелась к юному пареньку в джинсах и серой футболке.
(Не поступил! Отец прибьёт меня!)
Голова закружилась. Я зажмурилась, стараясь переварить произошедшее. Я слышу мысли этих людей?
— Изучаешь новые таланты?
Вздрогнув от неожиданно прозвучавшего голоса, я открыла глаза. Рядом со мной сидел светловолосый парень в белой рубашке, светло-голубых джинсах и сандалиях. Он расслабленно откинулся на спинку скамейки.
— Привет, — поприветствовала, не скрывая улыбки. Я была рада увидеть вновь этого парня. После того дня, перед праздником, мы не встречались. Да я, если честно, не была уверенна, что Кузьма отпустил его. — Как ни странно, но я рада тебя видеть.
— Вот как? — бархатистый тихий смех коснулся моего слуха. — Меня радует, что с тобой всё в порядке.
Сделав глубокий вздох, я ответила, как можно спокойнее:
— На самом деле в тот день мне ничего не угрожало. Спасибо, что попытался меня защитить, но ответь зачем? Ты рисковал собой. Ради чего?
Он медленно повернул голову, заглядывая в мои глаза. Не торопясь с ответом, подбирал слова. На его невозмутимом лице не дрогнул ни единый мускул.
— Ева, скажи, тебе ведь известно с кем ты тогда проводила время? Ты знаешь о том, что они не являются простыми людьми?
Я почувствовала лёгкое напряжение. Выразительнее сосредоточив взгляд на парне, медленно кивнула.
— А кто я? Ты тоже знаешь? — в голубых глазах мелькнула тревога.
— Мне об этом никто не говорил, но думаю, что поняла это ещё впервые встретив тебя в книжном.
— Я ни один из них. Я с другой стороны. — Еноха оглянулся по сторонам. — Не знаю насколько много тебе известно, но Астарот очень опасен. Он не знает, что такое сострадание и сожаление. Всё людское ему чуждо и презрительно. Его известнейшая свита безжалостна, до безобразия нечестива, и поверь, нет в мире такого бассейна, края которого, смогли бы удержать хоть часть той крови, что была ими пролита.
В мои виски ударила неприятная пульсация. Я не хотела слышать этого. Сжимаясь внутренне, я продолжала смотреть в голубые глаза. Убеждала себя, что не сломаюсь, выдержу. Я должна знать все его тёмные тайны. Но Виктор… Клавдия… неужели они настолько потеряны?
— Так было раньше, — вдруг сказал Еноха. — Той свиты больше нет… за одним исключением.
— То есть как? — сдавленно выдавила я.
— Астарот преподнёс двух тёмных рыцарей адскому пламени. На их места он выбрал две людские души, но не менее тёмных, что были прежде. Чего только стоит эта дамочка.
— Клавдия?
— У неё было достаточно имён.
— Подожди-подожди, — я неосознанно потянулась к его руке, мирно лежащей на скамье, но он, почувствовав, резко отдёрнул руку. — Прости… это всё из-за амулета?
Еноха замялся, но всё же пробормотал:
— Да, он причинит мне боль. — он потёр руки. — Что ты хотела сказать?