Мамба в СССР. Черный курсант (СИ)
Я будто увидел себя со стороны: в левой руке зажат полностью разряженный пистолет, а правая сжимает окровавленный кинжал, с лезвия которого медленно скатывается красная, как закат, человеческая кровь. М-да. Заглянув в заднее зеркало подвернувшегося грузовика, едва не отшатнулся от собственного отражения! Это ж надо такую зверскую рожу иметь?! Шрам исказил обычно спокойные и относительно приятные черты моего лица. Мышцы одеревенели, превращая лицо в маску ярости и ненависти.
С ног до головы покрытый кровью, слюной, пеной бешенства и розоватыми от крови мозгами своих врагов я производил очень мрачное впечатление. Зато все слушались, боясь слова поперёк сказать. Щёлкнул предохранитель, возвращая затворную раму пистолета на место.
Отшвырнув прочь кинжал, перезарядил пистолет и принялся осматривать поле боя. Все из повстанцев, кто мог бежать, бежали. Те, кто не успел, бегать уже не мог. Рассвирепевшие эфиопские солдаты резали эритрейцев и добивали их штыками.
— Прекратить! Всех раненых повстанцев отнести в сторону. Это приказ!
С большой неохотой, но меня послушались, и выжившие пленные получили ещё один шанс на жизнь, расценив его не иначе как дар богов! Переходя от одной машины к другой, я отслеживал выполнение своего приказа, заодно командуя и осматривая тех, кто получил ранения. Наших раненых сносили в один из грузовиков или укладывали рядом, потому что места в кузове закончились.
Не откладывая дело на потом, я отыскал свои вещи. Благо машина, в которой я ехал, не сгорела, хоть и изрядно пострадала. Омыв руки и раны первого раненого спиртом, я приступил к лечению. И началось! Поток раненых не оскудевал, мне приходилось их сортировать, на глаз определяя наиболее тяжёлых. Им я оказывал помощь сразу, оставляя легкораненых на потом.
Вытащив практически в последний момент одного с того света, понял, что двоих парней мне уже не спасти. Уцелевшие будут жить, если выполнят все мои рекомендации. Опустошение и навалившаяся после боя усталость отошли на второй план, уступая последние силы заботе о раненых. Но долго без отдыха мне не продержаться, поэтому в ход пошёл один из моих эликсиров. Через несколько минут от сонливости и усталости не осталось и следа.
Толком не смыв с себя ни свою, ни чужую кровь, отправился к раненым повстанцам. И, отдав команду на погрузку раненых и подготовку колонны к маршу, я приступил к лечению повстанцев. Сказать, что они меня опасались, значит, ничего не сказать. Каждый из них имел возможность наблюдать меня в бою, и сейчас я вновь шёл к ним с ножом в руке.
Ну, а что поделать? Скальпеля тут как-то не обнаружилось!
— Не убивай нас, не убивай! — взмолился один из эритрейцев, порождая волну паники и ужаса.
Видимо, считая меня палачом, все раненые пленные поддержали его, умоляя меня о пощаде. Лишь парочка молчала: одному уже, похоже, всё равно, а другому видимо гордость не позволяла. Ну да, пытки многим развязывали язык. Это Африка…
— Хорошо. Меня зовут Мамба, и я поклоняюсь духам Африки. Их помощь вы сегодня видели своими глазами. Я спасу вас от смерти и от ранений, но взамен на обещание, что вы запомните меня навсегда! И когда я приду к любому из вас, выполните одно моё желание. В этом вы поклянётесь своей кровью.
В их черепные коробки я, конечно, залезть не мог, но было очевидно: каждый, кто дал такое обещание, искренне надеялся никогда больше не повстречать меня на своём жизненном пути.
Выслушав их положительные ответы, я приступил к короткому обряду. Как только зазвучали первые слова, произнесённые нараспев на незнакомом им языке, все сразу поняли, как крупно они влипли! Но было уже поздно. Кровь и так сочилась из ран, лишая бойцов свободы выбора и предоставляя мне возможность провести обряд клятвы на крови даже без их желания.
Завершив ритуал в полном молчании, я приступил к обработке их ран и даже поделился одним из целебных отваров. Закончил и, не оборачиваясь, ушёл, предоставив каждого своей судьбе. Если будет угодно духам Африки сохранить их жизни, то они выживут, если же нет, то всё в их руках. А мне пора заняться своими делами, я слишком устал.
После короткого совещания занялся отправкой раненых на двух грузовиках обратно в тыл. Их возглавил тоже получивший ранение майор Махамби, обнаруженный в одной из машин. Он же пообещал мне, что если они смогут добраться живыми, доложить руководству о произошедших здесь событиях во всех подробностях. Техника потихоньку выруливала с места боя, стремясь уехать куда подальше. А нам предстояло ещё захоронить трупы, ведь погибших оказалось очень много.
Солдаты вырыли огромную яму и, стащив тела своих товарищей, скинули их в братскую могилу. Повстанцев оставили как есть, лишь собрали в одно место и забрали оружие. Всё, что могло ездить и ходить, снова отправилось в путь. Выбравшись с места боя, отряд возобновил свой маршрут, направляясь к первоначальной точке, где ждали нашего подкрепления. До конечной цели было не близко и, отъехав совсем немного, я решил заночевать.
Вечерело, все устали, вымотались и явно проголодались. Нужно разбивать бивуак. Разожгли костры, по моему приказу выставили охранение со сменой через каждые три часа и стали укладываться спать. Вскоре всё затихло, лишь вскрики спящих солдат изредка нарушали тоскливую ночную тишину, да издалека доносился хохот гиен, пирующих в ущелье останками повстанцев.
Сидя у костра, я щурился на яркий огонь. Временами отводил от него взгляд и смотрел в тёмное небо, на котором сияли бесчисленные искорки разноцветных звёзд. Я всё же умылся и оттёр кровь с лица и одежды. Кобура вновь оттягивала пояс, а под рукой лежал очередной автомат.
Благодаря нашей безумной атаке мы смогли спасти ещё семьдесят жизней. Правда, человек сорок были ранены. В общей сложности сейчас я командовал отрядом из почти восьмидесяти человек. Жалкие остатки от артполка. Да и полк сам, честно говоря, не был укомплектован согласно штату: не хватало орудий. О том, сколько выжило беглецов, я тоже не знал. Но всё равно, потери вышли очень большими.
Прикрыв глаза, я провалился в тяжёлый сон.
* * *«Души солдат, хороводом кружась,
В чёрную бездну летят в этот час!
Искорки эти, тихонечко тая,
Гаснут навеки, ко мне попадаяяя...».
— Ну как, Мамба, понравилась тебе моя песня?
Даже во сне я не хотел открывать глаза, настолько вымотался за день.
— Мамба, не притворяйся, что не слышишь меня, а то я отлучу тебя от своей сущности!
— Тыыы? А-ха-ха! Тыыы? Это после всего того, что мы друг для друга сделали? — очнулся я в сумрачном потустороннем мире.
— Тогда почему не отвечаешь мне? Я тут, понимаешь, рифмую благость свою, а ты делаешь вид, будто спишь.
— Так я и на самом деле сплю.
— Да если бы не я, ты бы сейчас спал вечным сном! Я несколько раз спасал тебя от пуль.
— Да ладно! — не согласился я с ним.— Как-то не почувствовал я твоего присутствия.
— А зачем? Я обращался к Мойрам, и они сказали, что нить твоей жизни ещё длинна. Мне это стоило десяток присланных тобою душ. Цени!
— Я не заставляю тебя никого за меня просить, тем более обращаться к богиням Судьбы. И уж точно не хотел, чтобы ты торговал душами. Или ты решил превратиться в Дьявола?
— Фу, что за гнусные подозрения? Жертва религиозной пропаганды! Или ты действительно считаешь его самым страшным из всех? Нет, он просто отщепенец, предал всех нас и вовремя переметнулся на другую сторону. Тьфу на него, тьфу, тьфу.
— Ну, как бы…
— Чем ты намереваешься заняться дальше, — оборвал меня Ящер. — Я уже заждался почестей и награды за твоё воскрешение. А ты всё мнёшь… Как это у вас говорят? А, вспомнил: свои причиндалы и даже не чешешься. Жаль, я не мог дотянуться до тебя на другом континенте. Не за что зацепиться в чуждой мне мифологии. У вас там не поймёшь: кто за кого, почему и зачем! Всё перемешалось: люди одновременно верят в разных богов! Праздники одних приурочили к прославлению других.