Спасти СССР. Манифестация II (СИ)

В истинное удовольствие!
«Взрослые» скучно бубнили о долгом пути к Севастополю, а девушка лишь улыбалась, бережно храня в себе счастливые приметы дороги. А сколько всего впереди!
Тула, Орел, Харьков! Крым! Море!
С трудом согнав блаженную улыбку с лица, Тома села, и обулась. Широковатые «походные» джинсы, сшитые Дюшей, были очень удобны – не мялись, и не сковывали движений. А в полукедах только и носиться – толстые подошвы будто сами подбрасывали длинные ноги, пуская в бег.
- Не доверяю я вагонам-ресторанам, - брюзжала нечаянная «бабушка», - травануться легче лёгкого…
- Ох, и не говорите… - вздохнула Софи, изображая «Софию Ивановну». – Надо будет по дороге выходить – на станциях вареную картошечку продают!
- С укропчиком! – понятливо заулыбалась Жозефина Ивановна. – Тома, а ты куда собралась?
- Да выйду, - нарочито беспечным голосом ответила Тома, - хоть по перрону погуляю!
- Не отстань только! – озаботилась Ёлгина.
- Да ты что! Стоянка – двадцать минут!
- Может, тоже пройтись? – неуверенно произнесла Гессау.
- Пройдись, бабушка! – с легким усилием вытолкнула Тома.
Коварный прием сработал – глаза Жозефина Ивановны повлажнели, все еще густые черные ресницы запорхали…
- Курточку накинь! – смягчилась Софи.
- Ага!
Отвернувшись к зеркалу, Тома мимолетно улыбнулась. А куда ж ей без куртки… Там, в большом кармане, лежало второе письмо, переданное Андреем. Сколько раз она проверяла и перепроверяла, какое бросить в ящик в июне, а какое в июле – запоминала по картинкам на конвертах. На первом краснел и цвел Первомай, а со второго печально глядел «великий русский поэт А.С. Пушкин»…
Откатив тяжелую дверь, девушка вышла в коридор, еле удерживая порыв, осторожно спустилась по крутым дырчатым ступенькам. На перроне топталась проводница, толстая и добродушная, запуская пассажира – седоусого дядечку в наглухо застегнутом костюме, и в шляпе.
«Смешной… Жарко же!»
Тома независимо прошлась, высматривая почтовый ящик, и углядела-таки. Не торопясь, с третьего раза скинув письмо в синюю жестяную утробу, девушка погуляла еще чуток, устранив последнюю тревогу на пути, безусловно счастливом и светлом.
Тамара безмятежно щурилась на ласковое солнце, слушала гулкие, с металлическим призвуком, объявления диктора, поглядывала на темно-вишневые вагоны «семерки»…
А ее так и подмывало закружиться в озорном дикарском танце, раскинув руки, да запищать в голос – пусть все знают, как ей хорошо!
Среда, 5 июля. Утро 
Лондон, Гауэр-стрит 
По-викториански помпезное, с обязательной колоннадой и куполом, серое здание Университетского колледжа Лондона расплывалось тяжело и приземисто.
Вся столица Соединенного Королевства такая, исполненная державной величавости. Ее застраивали в купеческом стиле «дорого-богато», чтобы у туземцев из колоний ноги от почтения подгибались, а ныне даже спесивые морды «двухспального английского лёвы», вытесанные из камня, хранят выражение брезгливой жалости. Империя стала тенью сна…
Пригибая голову в низкой дверце минивэна, я вышел и встряхнулся. Сегодня последний день…
- Сегодня последний день, парни, - повторил мою мысль Василий Иванович, нервно озираясь. – Не подведите! Советовать ничего не буду, вас учить – только портить, хе-хе… Ну, пошли!
- Миша, - хихикнул Разборов, - а чего это ты без Лемана?
- Да иди ты… - проворчал Рудковский.
Я скупо улыбнулся – мы все шагали в ногу…
** *
Удивительное ощущение испытываешь, когда выплываешь из математических бездн… Или спускаешься с небесных сфер? Ты возвращаешься в реал не сразу, а постепенно, замещая строгие пространства высших абстракций бестолковой суетой физического мира.
…«Великолепная восьмерка» сбилась в могучую кучку, тискаясь в углу громадного холла. Лысёнок досадливо морщился – завалил первую задачу! А ведь вполне мог бы рассчитывать на золото. Ну, ничего, серебро тоже блестит…
 
Зато Миша Рудковский спокойно улыбается – он всё решил «на уровне». Видать, Леман помог…
Быстрым ломким шагом приблизился Савин. Он сиял.
- Всё в порядке, парни! – выдохнул «Палыч». – Официальное награждение завтра, а кто на какой ступеньке пьедестала, скажу прямо сейчас, а то не выдержу! – переждав наш, слегка натужный смех, он заговорил выспренним тоном, но никто даже не улыбнулся. – С нами сравнялись лишь Ле Ба Хань и Ян Нековарж, у обоих по сорок баллов. Саша Разборов – сорок баллов! Илья Захаревич – сорок баллов! Андрей Соколов – сорок два балла!
- Ур-ра-а… - шепотом затянул Илья.
- Качать Дюху! – воскликнул Рудковский, смелея.
- Не-е! – обеспокоился Хлебутин. – Уроним!
И вся наша восьмерка грохнула беззаботным, раскатистым победным хохотом, сметая застоявшуюся тишь.
Понедельник, 10 июля. Утро 
Крымская область, Нижняя Ореанда, госдача «Глициния» 
Яхта «Стрела» не плюхала по волнам, подчиняясь морю и ветру - она мчалась, подгоняемая парой мощных дизелей. Пенила валы бурунов, рассекала синий блеск моря!
Андропов вышел было на прогулочную палубу, но сразу вернулся – сильный поток влажного воздуха обдувал, как свежий ветер, заворачивая пиджак – галстук трепетал вымпелом.
- Что, Юра, - рассмеялся Брежнев, - сдувает?
- Любите вы, Леонид Ильич, носиться, - издал председатель КГБ смущенное ворчание. – По шоссе, по волнам…
- Эт-точно, - согласился Генеральный, щурясь и уворачиваясь от настырного солнечного «зайчика». – Юр, я тебя не только из-за письма вызвал… Из Москвы выдернул. Есть кое-какие дела… Делишки… М-да… Ладно, о них мы на даче поговорим. Выпьешь?
- Соку, - серьезно ответил Андропов. «Делишки» растревожили его, но виду лучше не подавать. Он и так на виду…
«Каламбурчик, однако!» - наметил слабую улыбку Ю Вэ. Сколько человек в самом КГБ его «пасет» - и подробно докладывает «наверх»? И это, не считая оперативников КПК…
Кряхтя для виду, Брежнев встал и прошел в угол кают-компании, где стоял буфет, тихонько клацали бутылки в гнездах и вызванивали стеклянные кувшины. Походка генсека была слегка неуверенной, но на руле стоял капитан 1-го ранга, знавший свое дело – «Стрела» летела без лихих заворотов.
- Яблочный будешь?
- Годится.
- А я чуток «Мадеры»… Поправлю здоровье, хе-хе!
Благодарно кивнув за протянутый стакан сока, отливавшего светлым медом, Юрий Владимирович хлебнул, почмокал губами и снова отвесил кивок, уже самому себе. Вкусно! И полезно.
Хозяин яхты осилил пару глотков вина, затем отставил бокал, словно окончательно утратив желание пить.
- Ну, ладно… Чего зря сидеть? Рассказывай, чего нам еще «объект» напророчил. А то по телефону ты так тараторил, что я ничего не понял… Это какое уже по счету?
- Тринадцатое, Леонид Ильич. Ну, для зачина… - достав из портфеля письмо «Сенатора», Андропов развернул, шурша, исписанные листы. – Этот «советский человек» весьма обеспокоен нашим отставанием в микроэлектронике. Он утверждает, что ввод Единой Системы ЭВМ, основанной на устаревших аналогах Ай-Би-Эм – это прямая угроза не только народному хозяйству, но и обороноспособности СССР…
- С этого места поподробнее, - серьезно сказал Брежнев.
- Запад не жалеет миллиардов долларов на развитие микроэлектроники. Уже действует своеобразный закон Мура – количество транзисторов, размещаемых на кристалле интегральной схемы, удваивается каждые два года… У них.
- Это правда? – нахмурился генсек.
- Увы, - кисло усмехнулся председатель КГБ. – Всё еще хуже. Производительность процессоров «Интел» вырастает вдвое всего за восемнадцать месяцев. А процессоры – это «большой скачок» не только в стиралках или телевизорах… «Объект 14» приводит такой пример. Чтобы уничтожить электростанцию в Великую Отечественную, требовался чуть ли не полк бомбардировщиков. В шестидесятых с этой задачей могло справиться и звено бомбовозов. А сейчас американцы испытывают высокоточное оружие. И, чтобы уничтожить ГЭС или ТЭС, будет достаточно двух ракет – первая пробьет в бетонной стене дыру, в которую залетит вторая – и разнесет всю электростанцию к такой-то матери. Разрабатываются обычные снаряды для гаубиц или танков, только управляемые, которые смогут попасть буквально в форточку. Одним снарядом – и стопроцентное поражение цели! Но все это возможно лишь при наличии мощных процессоров – и на ракете, и на снаряде, и в самом танке или пусковой установке. Подробностей много, я вам оставлю копию письма…