Звезда-беглянка

Грейсила улыбнулась:
— Я так не думаю. Я никогда не ошибаюсь, если считаю, что человек заслуживает моего доверия. Вам я верю.
— Вы безрассудно сбросили со счетов то, в чем я всегда был уверен: мою безнравственность, — улыбнувшись произнес лорд.
— Жаль, если вас это разочарует, — ответила Грейсила. — Но мне нравится с вами разговаривать… Мне интересно с вами… поэтому мне легко говорить вам правду. Я вам доверяю.
Их взгляды встретились, и они долго смотрели друг на друга. Наконец лорд произнес:
— Я не ошибся! Вы — не человеческое существо, вы не похожи ни на кого из тех, кто попадался мне на жизненном пути.
— Вы тоже! Но не стоит делать из этого логических заключений.
Он рассмеялся.
— Одному Богу известно, зачем вам с такой внешностью такой острый ум! Расскажите же наконец о себе!
— Сначала скажите мне, который час? — спросила Грейсила.
Лорд Дэмиен изумленно посмотрел на нее, но все-таки достал из кармана массивные золотые часы и сказал:
— Без четверти час.
Грейсила вскрикнула.
— Мне надо бежать! Они будут беспокоиться и станут искать меня! После этого мне будет сложно выбраться даже в парк.
— Что вы хотите сказать? Я не совсем понимаю, — удивился лорд.
Видя его недоумение, Грейсила улыбнулась:
— Все очень просто. Миллет и мисс Ханселл решительно настроены против того, чтобы я вас увидела. Утром они сказали, что вы поедете верхом очень далеко, к самой границе графства, и не вернетесь к обеду.
— Да, я собирался, — ответил лорд Дэмиен, — но стало так жарко, что я передумал. У меня не было особого желания есть хлеб с сыром в трактире в какой-нибудь глухой деревне. Я решил вернуться домой к ланчу. Единственное, что в Баронс-Холле можно назвать превосходным, так это кухню.
Грейсила представила, сколько восторга и удивления вызвало бы его появление в любом трактире графства.
— Если мы вернемся почти одновременно, Миллет будет… беспокоиться. Он очень боится, что мы с вами встретимся, и может даже запретить мне выходить из дому. По крайней мере придется долго уговаривать мисс Ханселл, если я захочу прогуляться.
Лорд Дэмиен улыбнулся.
— Я понял. Я останусь здесь еще на некоторое время. Придется попоститься. Вы рады?
Грейсила улыбнулась в ответ, потупила прелестные глазки и, немного смущаясь, проговорила:
— Если… ваша светлость… еще не вернется домой… пока я буду обедать… я могу вернуться…
— Я подожду вас.
— Я бы не хотела… думать, что вы остались голодным.
— Пост исцеляет душу.
— Похоже, вы слишком сильно заботитесь о душе, — заметила Грейсила. — Или это ваше сердце.
— После всего сказанного, я уже не верю, что вы посланы Небом. Скорее, вы адское существо, чья миссия заключается в том, чтобы заслуженно меня мучить.
— В любом случае мне остается только одно: с достоинством удалиться, — ответила Грейсила.
Оба покраснели и какое-то время стояли друг напротив друга. В наступившей тишине Грейсила слышала, как бешено колотится ее сердце. Так сильно оно еще никогда не стучало.
Наконец лорд произнес:
— Если я останусь здесь и подожду вас, вы обещаете, что вернетесь?
Грейсила не ответила, и лорд Дэмиен прибавил:
— Если вы не вернетесь, я буду вынужден обыскать весь дом, и, клянусь, я найду вас, даже если мне придется разобрать его по кирпичику, начиная с крыши и кончая подвалом.
— Вы обещали! — протестующе воскликнула Грейсила.
— Я сдержу свое обещание, если вы сдержите свое и вернетесь сюда сразу же, как пообедаете.
— Я приду, — пообещала Грейсила. — Но в таком случае мне надо спешить.
Она повернулась, но лорд Дэмиен задержал ее.
— Постойте, вы не сказали, как вас зовут. Мне нужно знать имя, чтобы как-то называть вас в своих мыслях.
— Грейсила, — ответила она и тут же растворилась среди деревьев, будто ее и не было.
Уже на ходу она сообразила, что лорду будет несложно узнать, кто она и откуда, потому что имя у нее редкое и необычное. Но если он сдержит свое обещание никому о ней не говорить, из этого логически следует, что ему просто некого будет спрашивать.
 
Кроме того, когда он покинул Англию, Грейсиле было шесть лет, значит, вряд ли кто-то из тех соседей, с которыми он общается, станет говорить с ним о ней.
Эта встреча оказалась самой удивительной в ее жизни. Определенно, люди представляли себе лорда Дэмиена совсем не таким, каким он был на самом деле.
«Они неправы, — решила Грейсила. — Они верят в то, что он плохой человек, но он не плохой, он просто разочарован».
И тут ее осенило: то чувство, которое отразилось на его лице и которому она не смогла подобрать название там, у ручья, было разочарование!
  
Глава 4
 
Лорд Дэмиен оглядел огромную библиотеку. Когда-то здесь всегда можно было встретить отца, казалось, он жил в этой комнате.
Библиотека была построена еще в 1700 году, а высокие потолки с позолоченной лепниной и круглыми балками расписывал сам Веррио.
Он вспоминал, как, будучи ребенком, вихрем проносился по балкону, полукругом опоясывавшему верхний ярус библиотеки, и чуть ли не кубарем скатывался вниз по винтовой лестнице. Мальчика мало интересовали позолота, фрески и прекрасная мебель, среди которой были настоящие произведения искусства, такие, как стол красного дерева работы Вильяма Кента. Да, комната была уникальной.
Сегодня, как и в далеком детстве, Вирджил не замечал ни совершенства пропорций античных богинь, ни роскошного интерьера старинного помещения. Он был погружен в воспоминания, словно наяву слыша голос отца:
«Это не может больше продолжаться, Вирджил. Уже ходят слухи. Маркиза слишком важная персона, чтобы допустить скандал».
Вирджил молчал, и через минуту отец сурово отчеканил:
«Я запрещаю тебе встречаться с ней. Это приказ! Ты понял? Если нет, мне придется выгнать тебя вон!»
Вирджил знал, что отец сдержит слово. И тогда решение пришло само. И уже никто и ничто не в силах было его остановить.
Возвращаясь домой, в Англию, он опасался, что все будет напоминать ему о тех событиях, что родные места разбередят в его душе давно зажившие раны.
Решение вернуться спонтанно созрело во время одной из шумных парижских вечеринок, под веселые пьяные выкрики развлекающихся гостей.
Все началось с какого-то абсурдного и ничего не значащего замечания, которое он по причине плохого настроения воспринял как личное оскорбление.
По выражению лица спорившего с ним господина Вирджил понял: еще одна реплика с его стороны и дело кончится дуэлью.
Он дрался на дуэлях неоднократно, но каждый раз за дуэлью следовали страдания.
Баронс-Холл был наполнен призраками и воспоминаниями.
Вот отец, строгий, отдающий приказания мужчина, считавший Вирджила ребенком, не способным ни на понимание, ни на обиду. Вот мама, а вот и он сам; вот садовники, лес, сладкий аромат цветов…
Каким же он оказался простаком, каким неисправимым идеалистом! Та, которую он боготворил и почитал превыше всех на свете, в конце концов выпустила ядовитые когти и зубы.
Он вспомнил, как увидел ее впервые.
«Сегодня вечером ты должен поехать со мной, — сказал ему отец в этой самой комнате, — поприветствовать маркизу Линмаус. Представь себе, маркиз — мой старинный друг — женат уже три месяца, а я до сих пор не удосужился найти время выразить свое почтение его супруге!»
«Неужели это необходимо? Не хочется портить вечер», — попытался отговориться Вирджил.
Он как раз собирался на рыбалку, и перспектива натягивать крахмальную рубашку, втискиваться в узкий фрак и несколько миль трястись в душной карете нисколько его не прельщала.
«Это простая вежливость, Вирджил, — настаивал отец, — к тому же мы не пробудем там долго».
Вирджилу стало жаль отца: ведь если бы матушка была жива, она бы не отказалась его сопровождать. Он молча пошел наверх переодеваться.
Их владения граничили, и, как узнал позже Вирджил, было множество коротких дорог, по которым можно было туда попасть. Проехав около двух миль по лесной дороге и миновав деревню, отец и сын оказались во владениях маркиза Линмауса.