Егерь: Назад в СССР 3 (СИ)

— Давай! — сказал я Кате и, повернувшись к старушке, вежливо кивнул. — До свидания!
Мы выскочили из трамвая, и он покатился дальше, раскачиваясь на стыках и стрелках. Старушка смотрела на нас через стекло. Наверное, ей было жаль терять собеседников.
Мы полюбовались стеклянным павильоном новой станции метро. Длинный выносной козырёк над стеклянными дверями поддерживали две тонкие бетонные колонны, обшитые жёлтым листовым металлом, похожим на латунь.
— Какая красота! — вздохнула Катя.
А я смотрел через железнодорожные пути в ту сторону, где за высокими тополями скрывалось здание троллейбусного парка. Того самого, в котором я проработал добрую половину прошлой жизни.
Здания не было видно, но я точно знал, что оно там. И сейчас в нём кипит работа. Только работают другие, совершенно незнакомые мне люди. Хотя...
Я вспомнил рассказы старых работников, которые всегда внимательно слушал, когда сам был молодым. Возможно, кто-то из тех, о ком мне рассказывали, как о легендах, сейчас работает в парке.
Меня непреодолимо потянуло пойти к парку, посмотреть на него хотя бы из-за ограды. И дел-то всего ничего — пройти длинным подземным переходом под железнодорожными путями, а там — рукой подать!
Я поискал глазами спуск в переход, но его не было. Наверное, ещё не построили. Зато невдалеке виднелся деревянный пешеходный мост.
— Пойдём к набережной, — предложила Катя, беря меня под руку. — Смотри — какой сад!
Я повернулся и увидел последнее золото облетающих листьев на фоне глубокой осенней синевы октябрьского неба.
Наверное, не стоит возвращаться к той прошлой-будущей жизни. Незачем, нет смысла.
— Идём, — ответил я.
И мы пошли, огибая лужи, по песчаной дорожке вдоль прямоугольного пруда в ту сторону, где из-за деревьев выглядывали купола Сампсониевского собора.
На берегу пруда галдели мальчишки.
— Палкой надо! — услышал я. — Дохлый! Найди длинную палку!
— Сам ты дохлый! Да я сейчас так достану!
Один из мальчишек скинул рубашку и запрыгал на одной ноге, снимая штаны.
— Сумасшедшие!
Катя отпустила мою руку и бросилась к мальчишкам. Я побежал за ней.
— Вы что делаете? — закричала она.
Мальчишки испуганно застыли, соображая — бежать, или нет.
— Часы! — вразнобой заговорили они. — У нас часы упали!
— Как это получилось?
Я внимательно вгляделся в мутную воду. Вроде, у самого берега что-то блестело, или показалось?
— Витька сказал, что они водонепроницаемые. Мы хотели только проверить, и уронили.
— А мне теперь от отца влетит! — шмыгнул носом один из пацанов.
Чёрт!
Я оглянулся — дорожки сада были пустыми. Ну, правильно! Весь народ на работе, только эти оболтусы болтаются после школы.
Я решительно расстегнул брючный ремень.
— Андрей! Ты что делаешь?
— Помогу ребятам. Не им же в воду лезть — простудятся.
— А ты?
— Да там неглубоко, Кать! Видишь — вон они блестят.
Пацаны с надеждой смотрели на меня.
Куртку и рубашку тоже пришлось снять — с закатанными рукавами я бы до часов не дотянулся. В итоге я остался в одних трусах.
Держась двумя руками за бетонный поребрик, я осторожно шагнул в воду. Она оказалась ледяной, обжигающе-холодной. У самого берега глубина была сразу по колено. Ступнями я чувствовал мягкий ил.
Сделал шаг в сторону часов и тут же поскользнулся. Если бы не держался руками — точно шлёпнулся бы в воду!
Ещё шаг! Из-под ног поднималась коричневая муть. Чёрт, об этом-то я и не подумал! Ничего же не видно.
— Там они, там! — галдели пацаны, показывая на воду.
Я наклонился и стал шарить руками по илу. Не напороться бы на стекло!
Наконец, занемевшие пальцы наткнулись на какой-то кругляш. Я сгрёб его в ладонь и вытащил из воды. Точно, часы!
— Ваши?
— Да, да, наши!
— Ну, держите!
Парни сгрудились вокруг Витьки, который крепко сжимал часы. А я хватаясь двумя руками за шершавый бетон, полез на берег. Как же холодно-то!
— Идут! — счастливо выкрикнул Витька. — Идут! Я же говорил!
И тут со стороны метро раздался пронзительный свисток.
 
К нам быстро шагал милиционер.
Только этого не хватало!
Ребята бросились врассыпную, словно испуганные воробьи.
Я бы тоже бросился, пожалуй, да куда убежишь без штанов?
Я успел надеть рубашку и брюки, и уселся на траву, натягивая носки прямо на мокрые ноги.
Милиционер подошёл, козырнул и представился.
— Добрый день! Нарушаем?
На его погонах я увидел три маленькие звёздочки.
— Никак нет, товарищ старший лейтенант! Ребята отцовские часы в воду уронили — помогал достать.
— Какие ребята? Те, что сбежали?
— Ну, да.
— А как я теперь это проверю? — строго спросил милиционер.
— А вы спросите у девушки, — улыбнулся я, надевая ботинки.
Милиционер посмотрел на Катю.
— Этот гражданин говорит правду?
— Да, — подтвердила Катя. — И если он ещё немного посидит на траве, то в награду за свой добрый поступок заработает воспаление лёгких.
— Встаньте и предъявите документы, — сказал мне милиционер.
Я поднялся с травы и протянул ему паспорт, едва ощущая книжечку замёрзшими пальцами.
Милиционер полистал паспорт и вернул его мне.
— Дыхните, — сказал он.
Я послушно дыхнул.
— Трезвый, — удивлённо заметил милиционер. — Как же вы решились в такую холодную воду лезть?
— Помочь хотел.
— Мда... Ладно, больше не нарушайте. Счастливо оставаться!
— Замёрз? — спросила Катя, протягивая мне куртку.
— Немного, — отозвался я, полязгивая зубами.
— Вот что. Идём к нам в общежитие! Тебя надо отпаивать горячим чаем!
— Идём, — согласился я. — А пустят?
— Что-нибудь придумаем.
Быстрым шагом миновав сад, мы перешли проспект Карла Маркса и вышли к набережной. Улица была перегорожена поперёк глухим деревянным забором с сетчатыми воротами. За воротами кипела стройка.
— Куда вы? — спросил нас человек в измазанной грязью спецовке.
— Нам на мост надо, на тот берег, — ответила Катя.
— Мост закрыт на реконструкцию. Шлёпайте в обход.
Человек махнул рукой вверх по течению реки.
— Там мост Свободы — по нему перейдёте.
Пришлось нам около километра идти вдоль Невки к мосту Свободы. Но нет худа без добра — пока мы добрались до моста, я почти согрелся.
— Смотри, Андрей! «Аврора»!
Действительно, возле моста Свободы стоял на вечной стоянке легендарный крейсер. Во все стороны от него тянулись толстые канаты к плавучим бонам, похожим на полосатые бочки.
Я вспомнил, что через пять лет крейсер утащат отсюда на капитальный ремонт. Вернётся он наполовину обновлённым, а пока ещё можно полюбоваться не новоделом, а тем самым кораблём, который участвовал в Цусимском сражении, а потом дал залп, послуживший сигналом к штурму Зимнего дворца.
Мы перешли недлинный горбатый мост и свернули направо, на улицу Чапаева.
— Не пущу!
Вахтёрша, выйдя из-за стойки, решительно перегородила дверь.
— Студенческого нет — не пущу! С ума ты, что ли, сошла, девонька — среди бела дня мужика в общежитие тащить? Совсем стыд потеряли!
— А ночью пустите? — с надеждой спросил я.
Вахтёрша воинственно прищурилась на меня.
— Иди отсюда, зубоскал, пока я в милицию не позвонила! Чтоб духу твоего не было через минуту!
Мы с Катей вышли на улицу.
— Ничего, весело сказал я. — Зато теперь я спокоен — никакие ухажёры сюда не пролезут.
Словно в опровержение моих слов в подъезд мимо нас ввалилась группа парней-студентов. Они оживлённо обсуждали какого-то Сашку, который «совсем рехнулся». Почему именно Сашка рехнулся, я услышать не успел.
— А другого входа нет? — с надеждой спросил я Катю.
— Не знаю, — растерянно ответила она.
— Катюха! — закричал сверху весёлый девичий голос.
Из окна второго этажа высунулась курчавая женская голова. Голова задорно улыбалась.