Буду твоей Верой (СИ)
— Маам, так что там с алгеброй?
7
— Вот черт, — чертыхается брат, глядя на время, — из-за тебя, между прочим, опаздываем, — бросает в меня недовольный взгляд сверху и брезгливо морщится, когда рядом с Ромкиным носом возникает подмышка пожилого тучного мужчины.
Хихикаю, вжимая голову в плечи.
Я сижу, зажатая с обеих сторон молодыми людьми с опущенными в телефон головами. В их ушах беспроводные наушники, а на лицах — застывшее выражение «мне на вас всех плевать». Даже если бы кому-то из них в лицо упирался огромный беременный живот, они бы не заметили. Потому что вся их жизнь там, в виртуальном мире информационных технологий.
— Присаживайтесь, — приподнимаюсь, освобождая место для мужчины, лицо которого покрылось мелкими вкраплениями пота.
Мне и самой невыносимо жарко и душно.
Час-пик в метро — тот еще квест на выживание: с самого начала тебе нужно каким-то невероятным образом попасть в общую струю движения к эскалатору, потом таким же образом выбраться из нее, потому что на выходе тебя будет нести одним бешеным горным потоком, и не факт, что в нужном тебе направление.
Дальше стоит применить всю свою наглость, юркость и ловкость, чтобы успеть запрыгнуть в вагон и не быть задавленным дверью.
И даже, если ты успешно прошел все предыдущие этапы, это совершенно не говорит о том, что ты выживешь в вагоне, а не задохнешься от недостатка кислорода и изобилия зловоний.
— Спасибо, доченька, — протискивается мужчина, задевая мои очки и отдавливая ногу.
Его XXXXXXL — размер против моего XS очевиден, поэтому, когда его крупногабаритное тело приземляется на то место, где была сдавлена я, не заметить падение астероида невозможно.
Наконец-то оба парня возвращаются на землю и пытаются установить зрительный контакт с горящим табло станций. И когда оба понимают, что давно проехали свои остановки, пытаются пробиться к автоматической двери.
И тут хотелось бы процитировать слова «великого филолога современности» — Джигана, только в более мягкой форме: «А не фига! А не фига!».
Ведь чтобы пробраться к выходу, нужно разыграть знаменитые «пятнашки», переставляя и меняясь друг с другом местами.
— Так что ты там говорил? Из-за меня опаздываем? — обращаюсь к брату и остаюсь стоять рядом с ним, не смотря на освободившиеся два места.
— Конечно, — хмыкает братец, — ты так долго выбирала, что надеть, будто твой гардероб с размером костюмерной Филиппа Киркорова.
Мне хочется рассмеяться, но я не могу себе этого позволить, потому что сзади меня кто-то подпирает, а спереди в меня впиваются коленки полного мужчины, которому я уступила место.
Вообще-то, брат прав.
После того, как Ромка высмеял мой оранжевый свитер, я долго сомневалась, что надеть.
То, что предлагал брат, мне виделось не практичным. Узнав у него, что мы собираемся на игру в крупном спорткомплексе, я предположила, что в таких больших помещениях, по обыкновению, бывает прохладно, а мерзнуть мои кости не любят.
Все теплые свитера брат забраковал, и пару раз мы даже сцепились, пока не вмешалась мама, грозно рявкнув на брата.
В итоге сошлись на темно-синей водолазке, которую я заправила в черные джинсы. А вот волосы пришлось распустить, хоть я этого до скрежета зубов не люблю, и они мне жутко мешают, а в тандеме с очками делают из меня пятнадцатилетнего подростка, но брат выдвинул ультиматум — либо так, либо я остаюсь дома.
Оставаться дома после всех манипуляций с переодеванием соотносимо с расточительством времени, а моя рациональная натура категорически не приемлет сие попустительское отношение к делу.
Шум вагона метро нарушает Траурный марш Шопена, доносящийся из кармана ярко-красной куртки моего братца. Возможно, я бы стыдливо покраснела, если бы хоть кто-то из плотно набитого вагона обратил на нас внимание. Но дело в том, что в огромном мегаполисе до тебя никому нет никакого дела, и чем-то удивить здесь практически невозможно.
— Да подъезжаю я уже, — басит в трубку Ромка, — на меня два билета возьмите. Да, ты не ослышался, два. Всё, давай, потом объясню, — отключается брат, заталкивая телефон обратно в карман.
— Так что за игра? Ты мне не рассказал, — пока мы едем, хочу подробнее узнать, на что я променяла сегодняшний вечер страданий.
— Турнир по гандболу. Игра за выход в четвертьфинал, — оповещает Рома.
Гандбол…
Это, где бросают друг другу мяч?
Пытаюсь вспомнить, что я знаю про гандбол и понимаю, что практически ничего. Довольно непопулярный вид спорта, как мне кажется.
— Не знала, что ты интересуешься гандболом.
— Леха, мой друг, играет в юношеской команде, — пожимает плечами, а я понятия не имею, кто такой Леха, — мы компанией ходим к нему на игры. Да я и сам как-то… — замолкает брат на полуслове, так и не договорив.
— В смысле? — пытаюсь развернуться и посмотреть брату в лицо. — Тоже играл?
— Ну было… — мнется стыдливо брат, будто сознается в каком-то преступлении. — Так, на несколько тренировок походил.
Ах, вон оно что!
А я понять не могла, откуда у брата появилась такая ловкость в движении.
— Я и не знала, — ну надо же! Как же так, живя в одной комнате с братом, корпя над учебниками, я и не заметила, чем увлекается мой младший братец. — А почему бросил?
— Да у меня уже возраст…ну знаешь, надо было типа раньше начинать, — пытается отмазаться Ромка, бегая от меня глазами.
Вот жук хитрый!
— Ой, да не ври ты! Скажи, что просто лень на тренировки ходить, — смеюсь я, — придумал, возраст какой-то!
— Да там занятия каждый день по три часа, никакой личной жизни, — обиженно бухтит мой лентяй-брательник и отворачивается.
Мне хочется отвесить ему подзатыльник, но, во-первых, я не дотянусь, а, во-вторых, объявляют нашу остановку «Багратионовская».
8
Напротив входа Волейбольной арены «Динамо», подсвеченной уличными фонарями и редкой подсветкой самого комплекса, переминается небольшая компания ребят. Почему-то я сразу понимаю, что они по наши с Ромкой души.
Три парня и две девушки пританцовывают на месте, щурясь от промозглого осеннего ветра.
Да, московская осень сурова, но совсем не от того, что слишком зла, просто она хочет, чтобы люди согревали друг друга, обнявшись, дарили тепло и заботу, проводили добрые семейные вечера вместе за чашкой душистого мятного чая.
Вот и я жмусь к брату и цепляюсь за локоть, переходя через дорогу к Арене.
Ребята нас замечают, и уже на расстоянии я чувствую, как меня просканировали рентгеновскими лучами девушки, задержавшись на руке, впившейся в локоть брата.
Оу!
Для них я сейчас незнакомка-соперница, и они меня уже ненавидят!
А вот во взглядах парней я читаю интерес, но не мужской, к сожалению, а скорее недоумевающий и вопрошающий о том, что эта замухрышка в очках делает рядом с их крутым другом.
— Здорова, пацаны! — Ромка приветственно пожимает руки парням. — Снежана, Анжела, привет, девчонки!
Ой, а что это за звук?
Ах да, это же я хрюкнула!
А можно еще раз повторить имена девочек? И уточнить, кто из них, кто!
Мне хочется спросить, настоящие ли у них имена или из разряда «А какое тебе нравится, красавчик? Такой я и буду», но решаю тактично смолчать, потому что моего вылетевшего хрюка и так было достаточно.
— Всем привет, — улыбаюсь, как дурочка в очках и машу ребятам. — Я — Вера, девушка Ромы!
Воцарившуюся тишину нарушает звук двух падающих челюстей: Снежаны и Анжелы.
Их лица…Это надо было видеть. Точно застывший кадр с непомерно обалдевшим Николасом Кейджем «Да ладно?» из «Поцелуя вампира».
— Она шутит, — первым отмирает брат и наигранно смеется, толкая меня в бок, — Вера — моя сестра.
Ну вот, как всегда мой брат-балбес всё испортил. А ведь лица Снежаны и Анжелы могли бы стать новым популярным мемом в сети.
Парни поумнее будут, потому что начинают смеяться, когда как близняшки с именами-фантазиями соискателей быстрой любви непонимающе смотрят то на меня, то на брата.