Мое непреклонное сердце

Мерседес лежала на спине, не касаясь Колина, но чувствовала идущее от него тепло. Он молчал, но она знала, что он смотрит на нее. Это ее уже не раздражало.
— Что ты имел в виду, когда сказал, что было бы неуважительно лгать мне?
Колин ответил не сразу.
— Ложь означала бы, что я не доверяю тебе, что я считаю тебя слабой и неспособной думать самостоятельно. У меня о тебе совсем другое мнение, я знаю, что ложь не для тебя.
Она немного помолчала,
— Я так понимаю, что это похвала? Он улыбнулся в темноте.
— Да, — сказал он. — Это похвала. Мерседес повернулась к нему.
— Мне нужно время, чтобы осмыслить все, что ты рассказал, — сказала она. — Может, было бы совсем по-другому, если бы я догадалась обо всем сама, но вот так, неожиданно…
— Я понимаю.
— И у тебя нет доказательств.
— Нет.
— Но ты убежден в этом.
— Да.
Мерседес поджала колени. Свет от камина скользнул по ее плечу и коснулся его лица. Она протянула руку и потрогала его щеку кончиками пальцев. Никаких следов пощечины не было. Краснота давно прошла.
— Прости меня, — сказала она. — Если бы я могла повернуть время вспять, я не сделала бы этого.
Он накрыл ее руку ладонью и крепко прижал к щеке.
— Почему ты осталась у меня? — спросил он. Если бы она еще злилась на него, то, может быть, ответила бы, что ей больше некуда пойти. Но она сказала ему правду.
— Потому что хочу быть с тобой.
Колин прижал ее руку к губам и поцеловал в самую середину ладони. У него отлегло от сердца. Все-таки они смогли вместе пережить худшую правду. Она выслушала его, обрушила на него свое возмущение, а в конце лишь попросила дать ей время, чтобы пропустить все это через себя.
Мерседес убрала руку и повернулась к Колину спиной. Он не стал придвигаться к ней ближе, а подождал, пока она сама взяла его руку, положила себе на талию, а потом прильнула к нему всем телом.
И когда огонь в камине почти догорел, она произнесла:
— Сделал он это или нет — меня не касается, так ведь? Мне нечего стыдиться.
— Да, Мерседес. — Его дыхание слегка взъерошило ей волосы. — Ты ни в чем не виновата.
Мерседес лежала на одеяле на берегу ручья, в котором водилась форель. Солнце пробивало кое-где листву над ее головой, и на лице ее играли мягкие солнечные зайчики. Она закрыла глаза и заслонилась для верности рукой. Позади нее в воде шумно плескались близнецы, не давая покоя Колину. Едва ли ему удастся наловить сегодня рыбки, да он, похоже, об этом не очень-то и беспокоится. По тому, что он притих, Мерседес из предыдущего опыта догадывалась, что капитан Торн сейчас готовился к нападению.
Бедные, бедные Бриттон и Брендан! Они ведь ничего не подозревают!
Мерседес подскочила от неожиданности. В лицо ей и на корсаж брызнула вода. Она заслонилась от света, ожидая увидеть близнецов. Но их смех раздавался где-то на ручье — это Колин обдал ее водой. Он опустился рядом и, увидев, что она недовольно скривилась, отбросил удочку.
— Не смей использовать близнецов для отвода глаз, — сказала она.
— Это приказ?
— Нет, но ты не должен так делать.
Он вытянулся на траве, опираясь на локти и наблюдая, как Бриттон с Бренданом перебирались через ручей, прыгая по скользким, поросшим мхом камням и отчаянно балансируя руками. Пройдет несколько недель, и они уедут из Уэйборн-Парка в школу. Трудно было поверить, что долгие летние дни стали убывать, но признаки исхода лета были повсюду.
Поля уже почти не требовали ухода, и крестьяне готовились к уборке урожая. И хотя дни стояли ясные и теплые, по утрам и вечерам бывало прохладно. Над крышей господского дома все чаще стали появляться дымки — в комнатах топились камины. Цветов в саду становилось все меньше и меньше.
Прошло уже пять недель с тех пор, как похоронили графа, и месяц со дня их свадьбы. Три дня назад вернулся Обри Джонс. Колин посмотрел на Мерседес. Она продолжала следить за близнецами, чуть приподняв уголки рта в умиротворенной улыбке. В последние несколько дней улыбка на ее лице стала редкостью. Ее исчезновение совпало с приездом Обри. Стоило Колину заговорить о цели его приезда, как Мерседес ловко переводила разговор на другую тему.
 
Волосы ее были заплетены в косу. Завиток на конце доходил до середины спины. Колин тихонько потянул за него. Она глянула через плечо и на какой-то момент наградила его своей чистой, сияющей улыбкой, которая, однако, тут же растаяла. Он выпустил ее волосы.
— Нам все-таки нужно поговорить об этом, — сказал он.
Мерседес пожала плечами.
— Мне нечего тебе сказать. Поедешь ты или останешься — решать тебе. Я знаю, мистер Джонс ждет, что ты пойдешь на «Таинственном» в Китай.
— Как ты об этом узнала?
— Мне сказала Сильвия. А ты уж можешь догадаться, откуда у нее такие сведения.
— Чтобы дойти до Гонконга и вернуться обратно, мне нужно меньше двухсот дней.
Она согласно кивнула и, отвернувшись, снова стала следить за мальчиками.
— Я не буду тебя отговаривать.
Колин не стал больше ничего говорить. Ему было жалко тратить время, когда они были вместе, на бесполезные споры.
— Я собираюсь съездить к мистеру Паттерсону, — как бы случайно сказала она.
— Зачем? — Его расслабленность как рукой сняло. — Ты что-нибудь узнала о Маркусе? Она покачала головой:
— Не думаю, что он в ближайшее время вернется.
А про себя подумала, что уж по крайней мере, пока Колин остается в Уэйборн-Парке. Она не была уверена, что он не явится тут же, как узнает, что она осталась одна. Но она не собиралась делиться этими сомнениями со своим супругом. И не потому, что боялась оказаться в глупом положении, — просто это было равносильно тому, чтобы просить его остаться.
Через несколько дней после того, как она вышла замуж за Колина, Маркус Северн внезапно решил уехать на континент. Мерседес не помнила, чтобы он когда-нибудь проявлял склонность к путешествиям. Его скоропостижный отъезд был, похоже, связан с желанием шерифа задать ему кое-какие вопросы.
— Это бегство как раз доказывает его вину, — сказал Колин, рассуждая вслух сам с собой. — Он должен был остаться и объясниться с шерифом. Мистер Паттерсон не думает всерьез, что Маркус убил графа. — Он опять дернул Мерседес за косу. — Но если не из-за Северна, то тогда почему…
— Из-за Понтия Пайна, — сказала она ему.
— Из-за этого карманника?
— Да, того самого. Колин, ты ведь прекрасно знаешь, что во всем мире нет другого Понтия Пайна.
Он сильно потянул ее за косу, так что она упала навзничь. И когда он прижался к ее губам, почувствовал, что они смеются. Потом он вдруг ощутил сильное желание. И в первый раз за все время, что он жил в Уэйборн-Парке, Колин пожалел, что рядом были близнецы. Позже он никак не мог забыть, как они помчались через ручей на помощь к Мерседес, поднимая тучи брызг. Неужели они подумали, что он хочет ее побить?!
Колин обнаружил, что улыбается. Да, они точно так и подумали.
Он тут же забыл про Понтия Пайна в рукопашной схватке с близнецами. Колин схватил Бриттона за локти, когда тот бросился на него, и перекинул через голову. Мерседес отскочила в сторону и случайно подставила подножку Брендану. Он рухнул прямо под ноги Колину и подвергся безжалостной щекотке.
Мерседес смотрела на все это ясными серыми глазами, а на губах играла мягкая улыбка. Совершенно бессознательно она положила правую руку на живот, представив, что Колин играет со своими собственными детьми. Они никогда не говорили о детях, но иногда после близости он вдруг осторожно прикасался к ее животу и нежно поглаживал его. Он, наверное, тоже делал это бессознательно, не подозревая, что доставляет ей ни с чем не сравнимое удовольствие.
Если она еще не носит в себе его ребенка, то это не потому, что они что-то делали не так. По настоянию Колина они переселились в другие комнаты в южном крыле. Теперь у Мерседес была отдельная спальня, но она там еще ни разу не спала. И даже не пыталась.