Любовь вне правил (СИ)
Вместо того, чтобы поддаться столь извращенному соблазну, Рик потянул напряженными ладонями и пальцами обеих рук за голову девушки, вынуждая её прервать столь захватывающее занятие и выпустить из её распухших, вспыхнувших маковым цветом губок головку едва не кончившего члена. Казалось, она сама в эти мгновения с трудом соображала, что происходит и что от неё хотят, не говоря уже о затуманенном взоре широкого распахнутых зелёных глаз. Она и видела его и в то же время как бы нет. А может видела кого-то другого, более опасного, сильного и смертельно притягательного? Только никакого страха. Возможно лёгкое удивление с капризным разочарованием и... страсть, безбрежные топи греховного вожделения и ненасытной похоти.
Что он ещё мог сделать в этот момент, как не смять её приоткрытый от обиды далеко не невинный ротик своим не менее жадным поцелуем, прорывающимся из горла утробным рычанием и всесметающей одержимостью. А когда рецепторы собственного языка и обаяния прижгло своим же ароматом и вкусом, снятых с губ Джо, последнюю планку человека разумного снесло и расщепило на атомы практически за считанные доли секунд.
Скорей всего он не разорвал на ней платья из каких-то подсознательных соображений, либо ещё умудрялся как-то себя сдерживать. Хотя в какие-то моменты Рик едва ли осознавал, что вообще делал, видел, слышал и чувствовал, как и то, что творилось вокруг.
А вот вокруг ничего больше не было и не существовало. Спроси он тогда об этом Джо, она бы ответила ему то же самое. "Это наш общий безумный сон, милый. Раньше ты смотрел свои сновидения только своими глазами, а теперь мы смотрим и переживаем его одновременно вместе – вдвоём, как одно целое! Разве это не круто?"
И таки ведь, да, это действительно было круто и скорее походило на чистое безумие и нечто ирреальное. Обнажать гибкое тело самой желанной в мире женщины, оставляя на её коже метки своих очень глубоких (нежных, сладких, болезненных) поцелуев, буквально осыпая её ими от головы до пальчиков ног. Дуреть от её немощных стонов, ощущать под пальцами, ладонями и губами её ответную дрожь на каждое прикосновение, ласку и откровенный поцелуй. От того, как она выгибается и изгибается под ним, то толкаясь навстречу, то словно пытаясь ускользнуть из-под него и из его крепких объятий, подобно умирающей жертве из рук своего убийцы. И как она умоляет, просит его повторить это безумие снова и снова, то с жадностью изголодавшейся гарпии "кидаясь" на его "поверженное" тело сама, "выпуская" коготки и зубки прямо в его кожу и в особо уязвимые зоны, то резко лишаясь всех недавних приступов секс-агрессии и сил, вновь превращаясь в агонизирующую добычу под более сильным хищником.
Конечно ей было мало. Слишком ничтожно мало! Особенно, когда понимаешь, что этот сон длиться вечно не будет, а ты ещё не успела насытиться этим неземным блаженством упоительного сумасшествия. За несколько минут (а может уже и часов) вознестись до ранга бессмертных богов, чтобы в одночасье и синхронно упасть с небес в огненную преисподнюю всепоглощающей похоти и первозданного греха, не стыдясь ни наготы своей (нет, не плотской!), ни порочных желаний.
Боже, как же она его хотела, как лишалась остатков здравого разума, когда его сильное, неподъемное и такое податливое под её пальчиками тело накрывало её с головой, вжималось в неё своим живым и горячим рельефом, словно хотело навечно сплестись и слиться с ней в одно целое буквально – кожей, мышцами, костями и даже нервами, мыслями и ощущениями. Как она могла поверить, что это не сон, когда её самый любимый Дьявол творил с ней нереальные вещи, заставляя умолять её, выпрашивая хныкающими стонами трахнуть её, совершать то, чего бы она в жизни никогда не сделала с кем-то другим, как и не допустила возникновению подобных мыслей в своей голове.
Но это же был Рик, вашу мать! Её единственный, самый желанный и самый ненавистный Рикки Бауман. И она снова растворялась в его сладком чистилище, подобно развратной грешнице и бессовестной блуднице, преклоняясь перед своим сильнейшим в мире покровителем, господином и его щедрыми дарами, как та дикая язычница, одержимая легионами бесов или приступами сексуального голода. Да, ей было невообразимо мало, чувствовать его, стонать под ним, вжиматься в него самого, подмахивая и вбирая как можно глубже каждый удар его члена, каждый ненасытный поцелуй и ласку его языка, губ и рук. Слишком мало! Он ведь ей задолжал целых двадцать лет и бесчисленное количество подобных ночей. Она же теперь не успокоится, пока не выжмет его всего до основания, до самой последней капли или пока не прикончит своей неутолимой жаждой и остервенелым голодом.
– Ещё! Пожалуйста! Я хочу ещё... не останавливайся! – выгибаться под ним, впиваясь в его спину или в ягодицы всеми пальцами и ногтями, расписывая его бронзовую кожу и даже татуировку абстрактными линиями вызывающих царапин, ощущая, как он при этом напрягается ещё сильнее и ещё жестче насилует её киску, практически вбиваясь в неё окаменевшим членом, будто намереваясь разорвать её изнутри и буквально вспороть. А ей мало и этого! Кричать, задыхаться и биться в конвульсиях от нарастающих приливов нереального наслаждения, от мучительной агонии, наливающейся внутри подобно термоядерному синтезу из раскаляющихся искр одержимой похоти.
Взрываясь, практически теряя сознание, свою сущность, всю себя только за эти долгожданные секунды нечеловеческого блаженства – самого сильного и долгого оргазма. А разве он заканчивался? Просто сейчас он достиг своей наивысшей точки, накрыв её сознание, тело и каждую сенсорную клеточку взрывной волной чистейшей эйфории.
Как она могла после такого остановиться, прервать этот дикий сон и отказаться от его бесконечного апогея? Отказаться от возможности тонуть и плавиться в этом совершенном экстазе – в руках своего любимого Дьявола-искусителя?
– Господи... я точно чокнулась, но я хочу тебя! Ещё! Пожалуйста... – это и вправду походило на безумный бред, но Джо было попросту плевать. Её волновали лишь собственные вышедшие из-под контроля плотские инстинкты и кипящая в крови секс-психопатка. – Теперь моя очередь! Бл*дь, я хочу тебя, твой грёбаный член – ВСЕГО ТЕБЯ!
Да что с ней такое? Она же реально не может (и НЕ ХОЧЕТ!) останавливаться! Никогда и не под какими предлогами! Она окончательно съехала крышей или во всём виноват этот треклятый сон, сотворивший с ней столь чудовищные метаморфозы? Или всё-таки это была вина этого чёртова демона? Он что-то с ней сделал, вскрыл своими сверхъестественными манипуляциями то, что так долго все эти годы пряталось от белого света под неподъемными пластами защитных блоков? Как ему это удалось? КАК? И почему она не желает, чтобы это не прекращалось? Чтобы этот сладкий кошмар длился целую вечность, а она сгорала в его адском пламени до бесконечности! Сходила с ума в его объятиях с его членом в своей вагине, во рту (везде!), умирала и воскрешала – снова и снова, опять и вновь! Неужели такое не возможно?
Если возможен подобный сон, то и остальное тоже!
Он же никуда не исчезал, её пальцы жадно сжимались в его волосах у корней над шеей и на затылке, она чувствовала натяжение его шёлковых прядей меж фалангами так же сильно и осязаемо, как и вес его мускулистого тела на себе, как и его язык в её ротике, беспрестанно атакующий и растирающий её дерзкие губки до болезненной припухлости. Как и его упругий фаллос, растянувший изнутри воспаленные стенки её всё ещё кончающего и спускающего влагалища.
Конечно ей было мало, разве подобным можно насытиться за какие-то несчастные полчаса или час? Насытиться её Риком! Её персональным Дьяволом!
Ещё до того, как толкнуть его в грудь и заставить Баумана перевернуться на спину, а самой оседлать его сверху, Джо нехотя прервала их совокупляющийся поцелуй, прикусив мужчину за нижнюю губу. Удивленный или недоуменный рык недовольного зверя был тут же задобрен последующей лаской от очень голодной кошечки. Джоанн скользнула язычком по своему укусу, проложив жаркую и влажную дорожку до гладкого (когда-то так тщательно выбритого её собственными пальчиками) подбородка Рика и обволакивая его вакуумным поцелуем не менее горячего ротика.