Любовь вне правил (СИ)

– Как бы меня не тянуло раздеть тебя до гола, но... бл*дь, видеть, какая ты в этом платье невинная и в прямом смысле непорочная соблазнительница... Меня рвет на части от противоречий... – его взгляд, звучный шёпот и крайне смелые пальцы одинаково осязаемо скользили по её порозовевшему личику столь чувственными и интимными ласками, что Джо хотелось закатывать глазки от сводящего с ума тройного наслаждения и стонать в голос уже сейчас ПРЯМО В ЭТОМ ПЛАТЬЕ! – Хочу нежить тебя и делать всё осторожно, как в первый раз и одновременно насиловать – жёстко, грубо, с болью и до кровавых разрывов. Так что, как видишь, ты довела меня за эти дни практически до ручки! И не думай. Теперь у меня достаточно времени и причин, чтобы сделать с тобой абсолютно всё.
– Может уже заткнешься и сделаешь хоть что-то? – Джоанн не долго строила из семя зардевшуюся от невинного смущения девственницу, в конечном счете схватив обеими руками за грудки сорочки Баумана, сдерживаясь от собственного противоречивого желания – то ли разорвать её на нём, то ли пока просто притянуть на себя ещё ближе.
– У нас вся ночь впереди... Ты куда-то торопишься? – но похоже её вопрос возымел своё вложенное в него воздействие. Взгляд Рика потемнел и потяжелел. Ему даже пришлось облокотиться ладонью о зеркальную панель над плечом Джо, поскольку стоять над столь сексуальной невестой, упираясь в сплюснутый колокол её пышных юбок подобной позой со слабеющими коленями было явно затруднительно.
– Да, тороплюсь!.. Хочу ощутить его во рту прямо сейчас, а потом в своей вагине... Везде хочу! И чтобы без остановок, долго, сладко, нежно и... жёстко!
– Ты же его ещё не брала в ротик, да? – его определенно вело и добивало каждым произнесенным ею последующим словосочетанием. Глаза окончательно почернели, губы неосознанно приоткрылись от глубокого дыхания, пока кончики пальцев обрисовывали ярко-малиновый контур влажных губок на лице светлокожей блондинки, словно проделывая по ним воображаемый путь упругой головки эрегированного члена.
Но не могла же она в ту минуту, да ещё и Рику, сознаться, что не особо раньше любила делать минеты (точнее, совсем не любила). Это только сейчас ей ударила в голову подобная блажь практически до лихорадочной дрожи и помутнения рассудка.
– У тебя несколько секунд, чтобы заткнуть мне рот, иначе потом меня не остановишь. Тебе не говорили, какой болтливой я становлюсь, когда выпью лишнего? – пока она рассказывала прямо в губы Баумана об особенностях своего эгоцентричного "второго" Я, её пальчики уже во всю трудились над раздражающей преградой из ряда пуговок на планке сорочки Рика, поспешно расстёгивая её до более желанной границы пояса брюк.
– Я это испытал на себе ещё в Four Seasons, так что напоминать – нет нужды.
– Ведь это отвлекает, так ведь? – пальцы переместились на ремень, по началу дернув его за бляху. Тщетная попытка избавиться от неё сразу же столь отчаянным и глупым рывком.
– В этом я с тобой согласен на все сто, так что... ты абсолютно права.
Он опустил свободную от опоры стены руку к ладошкам Джо и не глядя, в несколько знающих движений, расстегнул вначале ремень, а затем уже и пояс.
– К тому же, мысль трахнуть тебя в ротик не отпускала меня уже очень долгое время, причём ещё до твоего коронного прихода в мой номер в Four Seasons. – Рик перехватил одну из её ладоней и потянул под раскрытые края ширинки брюк, без лишних обиняков направляя её пальчики к обнаженной и волнительно гладкой (а главное уже такой твёрдой, упругой и увеличившейся в своих размерах) интимной мышце.
Ей явно не было нужды напоминать, что это и что с этим следовало делать. Ладошка обхватила напряжённый ствол буквально на импульсном рефлексе почти по всей вместившейся в неё длине, непроизвольно сжимая у каменного основания и сразу же вытягивая на свет во всей его красе на свободу и в более удобное для него положение. Как видно столь жадный и нетерпеливый жест подействовал на обоих – на довольно выдохнувшего Баумана и вздрогнувшего сладкой судорогой в пальцах Джо возбужденного фаллоса.
 
Второго приглашения ей не требовалось. Толкнув или отпихнув второй рукой в напряженный пресс слегка приторможенного Рика, чтобы тот отошёл хотя бы на пару шагов к центру комнаты, Джоанн наконец-то получила необходимую зону свободного пространства для кринолина своего неудобно пышного платья и для того, чтобы опуститься перед мужчиной на колени. В общем, картинка предстала та ещё. Шикарная невеста в белоснежном подвенечном платье, окруженная пеной атласных юбок и прозрачного кружева стоит на коленках перед мужчиной в чёрном, держит его за член и... тянется жадными губками к его блестящей вздутой головке. Не удивительно почему у Тандера от столь чарующего обзора перехватило дыхание и ещё больше прилило крови к вискам и к эрегированной мышце. А когда Джо сжала пальчики своей второй ладошки на его тяжёлой бритой мошонке и влажным язычком заскользила по центральному шву пениса к более чувствительной уздечке у венчика головки, он так и не сумел удержался от непреодолимого соблазна погрузить свои пальцы обеих рук в её распущенные волосы на затылке, едва не застонав вслух и в полный голос. Горячий вакуум её порочного ротика затянул своей влажной помпой самую нежную и уязвимую часть его и без того перевозбужденного члена, лаская его солоноватый и очень упругий леденец кончиком шаловливого языка и обволакивающими створками поджатых губ.
Похоже, Джоанн и вправду очень этого хотела, буквально до сладких и ломающих судорог в собственном теле, до остервенелых ударов – аритмичных толчков в налитом кровью клиторе, в опухших складках вульвы и в очень горячих глубинах пульсирующей вагины. Пока головка пениса Рика погружалась в её рот с вершиной толстого и стоящего колом ствола, её сжатый кулачок скользил по его остальной половине и подвижной коже, растягивая по всей его длине влагу собственной слюны и имитируя его полное проникновение в недостающую глубину вплоть до мошонки. А саму Джо в эти секунды и от каждой растирающей фрикции гладкого фаллоса по её языку и плотно сжатым губам, глушило ответной дрожью нарастающего вожделения и пульсации в ноющей киске.
Чем дальше длилось это обоюдное безумие, толкающее её на более изощренные действия (шумным засосом втянуть уздечку и складку крайней плоти прямо губками; пройтись язычком и даже зубами до основания члена; облизать мошонку, оба яичка и обязательно поочередно затянуть каждое в свой ротик), тем острее и невыносимей зашкаливало собственное возбуждение, практически выжигая изнутри по всем эрогенным каналам, во всём теле и тонущем сознании (даже в голове, в кончиках пальцев на ногах и в костях!). Будто действие наркотика достигло своего наивысшего апогея, засасывая ещё глубже, выжигая мириады нейронов сладчайшей агонией и пропитывая нервные окончания греховным дурманом до самого основания и полного отупения рассудка.
Как можно было не поверить, что это не сон, когда её разум уже практически отделился от плоти и беззвучно вибрировал тускнеющей аурой вокруг, а не в теле.
Наверное, ментально за эти бесконечные минуты очень жадного и откровенно жаркого минета она успела кончить не менее трёх раз. Её киска под давлением промокших насквозь кружевных трусиков горела, стенала и онемела так, как если бы её уже затерли до болезненной опухоли языком и затрахали изнутри очень толстым и большим членом. И что самое обидное, желание прочувствовать физический оргазм по настоящему, как и ощутить в себе толчки реального упругого члена (того самого, который обрабатывал сейчас её ротик) не то что не поубавилось, а, казалось, достигло всех возможных и невозможных пределов.
 
– Бл*дь, Иоанна... я же точно сейчас кончу тебе в рот и выстрелю прямо по гландам! – Бауман к своему собственному изумлению сумел прохрипеть вполне связанную фразу, но привести свою угрозу в исполнение у него так и не получилось.
Вернее, не захотел. Посчитал слишком поспешным для такого случая и такой вставляющей по самое небалуй картины. Хотя испортить этот белоснежный цвет непорочной чистоты несмываемыми пятнами своей спермы не терпелось как никогда ещё в жизни и особенно сейчас – именно на Джоанне!