1917: Государь революции
Часть 19 из 48 Информация о книге
Усаживаюсь за стол и качаю головой. – Нет, Михаил Гордеевич. Просто решил зайти на огонек и узнать, как дела. – Размещаем отделы и службы, идет регистрация фронтовиков, желающих присоединиться к Братству, начали обучение лекторов и агитаторов для работы в действующей армии и на предприятиях, идет запись добровольцев в Корпус патриотов. По Москве уже записались около трехсот человек, примерно столько же в Петрограде. – Что за люди? – Разные. Немало старых офицеров, есть списанные из армии по болезни, других негодных к действительной службе хватает. Ну, и студенты. – Студенты? – Да, не так чтобы массово, но есть тенденция. – Присмотритесь к ним. Что еще? – Наши уполномоченные отправились в Киев, Гельсингфорс, Харьков и Одессу. Готовим отправку в еще несколько городов. Но людей пока не хватает, нужно учить и нужно организовать строевую подготовку для Корпуса. Здесь же такую подготовку вести негде. Ищем возможности. – Почему бы вам не начать обучение Корпуса патриотов прямо на Красной площади? – Хм… Жалкое будет зрелище. Я сделал жест рукой: – Не боги горшки обжигают. Пока это не претендует на смотр и на показательные упражнения кадрового полка лейб-гвардии, так что не принципиально. Пусть москвичи посмотрят на таких же горожан, которые не остались в стороне от призыва Отечества. Что касается места для реальной строевой подготовки, то думаю, в ближайшие дни у вас появится возможность заниматься этим на полигоне Николаевских казарм. А вообще, скоро потеплеет, готовьтесь к летним лагерям. Главное, обеспечьте мне в течение этой недели выход отрядов Корпуса патриотов на патрулирование улиц Москвы и Петрограда. Важен сам факт и само присутствие Фронтового Братства на улицах столиц. Это сдержит одних и воодушевит других. Обратитесь к генералу Тимановскому, пусть он подкинет вам дюжину-другую толковых фронтовиков в качестве костяка Корпуса патриотов. Да и другие фронтовые части пощипайте. И подумайте над какими-то акциями по пропаганде идей Освобождения и задач Братства. Скооперируйтесь с Министерством информации, думаю, что господин Суворин окажет вам все необходимое содействие. И еще. Мне нужна активная молодежь и активные барышни. Где-то через месяц я хочу провести учредительные съезды молодежных и женских организаций Освобождения, а для этого мне нужны толковые и адекватные люди в Москве, Петрограде и других городах, которые и станут базой для развития таких организаций. Посему – ищите людей во Фронтовом Братстве и в Корпусе патриотов, привлекайте таких людей со стороны. И немедля отправляйте их дела ко мне. – Сделаем, го… Я сделал предостерегающий жест и завершил визит словами: – Запомните, Михаил Гордеевич. Темп, нам нужен темп. Мы не можем терять инициативу, а значит, двигаемся вперед, обходя очаги сопротивления и беря под контроль стратегические узлы, которые станут залогом нашей победы. Через месяц Фронтовое Братство и Корпус патриотов должны стать реальной силой в общеимперском масштабе. Организационной силой и силой, которая станет паровозом, тянущим наше общество в будущее. Не отвлекайтесь на мелочи и суету. Я даю вам карт-бланш, но хочу получить от вас результат. Срок – месяц. Москва. Большой кремлевский императорский дворец. 17 (30) марта 1917 года – Таким образом, можно сказать, что основные следственные действия завершены, и после некоторых технических процедур мы можем переходить к военному трибуналу, к коему относится данное дело согласно статье 12 Правил о местностях, объявленных на военном положении, на основании статьи 29 Положения о полевом управлении войск, предусматривающей право предания гражданских лиц военно-полевому суду по всем делам, направляемым в военный суд, по коим еще не состоялось предания обвиняемых суду и которые могут быть делаемы как по отношению к отдельным делам, так и по отношению к целым категориям дел, с предварительным, в последнем случае, объявлением о сем во всеобщее сведение… – Благодарю вас, генерал, давайте без юридических подробностей. – Слушаюсь, государь. Если коротко, то мы готовы к процедуре трибунала. Следственные действия еще ведутся, но основные показания собраны, чему очень поспособствовал господин Рейли, который стал просто неоценимым кладезем информации о подрывной деятельности против России и царствующего Дома. Я внимательно посмотрел на Батюшина. – Генерал, вы должны помнить, что это не закрытое заседание трибунала, а открытый процесс с адвокатами, репортерами и прочей мишурой, которая символизирует независимое правосудие. Гарантируете ли вы мне не только результат, но и безупречную картинку? Батюшин задумался. Через некоторое время он кивнул: – Да, мой государь! Доказательная база собрана, господин Рейли будет главным солистом, с остальными не будет критических проблем, даже если они начнут отпираться, поскольку свидетельств против них достаточно и свидетели готовы выступить в суде. Но вот только у меня нет полной уверенности в показаниях великого князя Кирилла Владимировича, уж слишком своенравно он себя ведет, явно рассчитывая на помощь великокняжеских родственников. Впрочем, это же относится и к его брату Борису Владимировичу. Генерал протянул мне тонкую папку. – Тут краткое извлечение из дел, государь. Все основные документы при мне, и, если будет угодно вашему императорскому величеству, то я могу предоставить все свидетельства незамедлительно. Я пробежал взглядом листки с резюме по делу. Вроде все красиво. Но зная эту эпоху, хочется подробностей. – Меня интересуют показания Рейли. В этот раз папка реальной толщины, куда большей, чем я показывал Гурко еще в Петрограде. Да, после нашего приватного общения господин Розенблюм явно пошел на поправку. Листы, листы, листы. Показания за показаниями. Свидетельства. Доносы. Местами даже чувствовалось злорадство. Видимо, не все, с кем приходилось иметь дело господину Рейли, ему нравились, и сейчас он их сдавал с явным удовольствием. Минут через пятнадцать я закрыл папку. Что ж, Розенблюм реально идет на поправку, так что может и не помрет в этот раз. Уж больно голос у больного прорезался, да и память стала просто на зависть многим. Ну, тем, кого еще не успели повесить. – Да, картина интересная. Сколько арестовали? Батюшин склонил голову и затем ответил: – Сто двадцать семь человек, включая великих князей, господ Родзянко, Милюкова, Гучкова, Джонсона и прочих. – Кстати о Родзянко. Как дела в Государственной Думе? Генерал кивнул. – Беседы проведены с большинством депутатов. Материалы, предоставленные Министерством внутренних дел на каждого из собеседников, очень помогли душевности разговора с каждым. – И?.. – Все будет нормально, ваше императорское величество. Я ручаюсь. – Ваши бы слова да Богу в уши. Вы знаете, чем рискуете? – Так точно, ваше императорское величество! Эх, нет у меня возможности проверить каждое слово! Пока нет. Но даст Бог пережить все это… – Генерал, я хочу, чтобы публичный процесс над изменниками мог начаться не позднее первого апреля. Это очень важно, вы меня понимаете? – Так точно, государь. – Батюшин поклонился. – Все будет сделано. – Прекрасно. Я рассчитываю на вас. Генерал вновь кивнул. – Каков шанс, что все арестованные по делу дадут показания? Батюшин покачал головой. – Трудно сказать, мой государь. Времени осталось мало, а вы повелели не портить экстерьер подсудимых, дабы не портить картинку для суда. Постараемся, но… Он развел руками. – И вы, надеюсь, понимаете, что все получат смертный приговор? – Так точно, ваше императорское величество. – И я, надеюсь, что вы понимаете, что для приговоренных к казни все только начинается? Батюшин посмотрел на меня внимательно. Я продолжил: – Генерал, я требую информации. Судьба приговоренных к смерти меня не интересует. Можете им обещать что угодно. Можете им обещать комфортную жизнь, сохранение имущества и новый паспорт. Можете порезать их на пулеметные ленты, пообещать арестовать всю семью и проклясть их род до седьмого колена. Делайте, что считаете нужным, но дайте мне информацию. Мне нужны сведения по трем направлениям: подрывная деятельность против государства, коррупция и участие в тайных обществах любого свойства. Вы меня поняли? Батюшин выдержал мой взгляд и кивнул. – Так точно, ваше императорское величество! Я внимательно посмотрел ему в глаза. – Что-то еще, Николай Степанович? Генерал кивнул. – Я хотел бы получить ваше добро на арест некоторых лиц, государь… Париж. Франция. 18 (31) марта 1917 года Место действия: Париж, бульвар Инвалидов. Действующие лица: двое в штатском, один с бородой, другой гладко выбрит. – Здравия желаю, ваше высокопревосходительство! – отчеканил гладковыбритый, вытягиваясь перед сидящим. Бородатый вздрогнул и обеспокоенно завертел головой. Затем его взгляд с явным трудом фокусируется на лице стоящего. Наконец старик молвил: – Я вас определенно уже видел. Где-то… Стоящий коротко кивнул. – Смею напомнить, ваше высокопревосходительство, имел честь участвовать в неких, известных вам событиях в городе Могилеве две недели назад. Штабс-капитан Мостовский к вашим услугам, ваше высокопревосходительство! В глазах бородатого мелькнуло узнавание, но напряжение лишь усилилось. Старик еще раз оглянулся по сторонам, а затем спросил: