Королевские милости
Самым безопасным оказалось сосредоточиться на детях, якорях для двух воздушных змеев, которых ветры гнали в разных направлениях.
– Вы с Джиа переживаете тяжелые времена, – заметила Сото, наблюдая, как Куни приводит в порядок лабораторию жены.
Керамические кувшины и стеклянные сосуды с лекарственными травами и настойками заполняли все полки, и в помещении почти не осталось свободного места. Он повесил новые полки и установил лесенки, чтобы Джиа было легче добираться до верхних полок, а также сделал у двери воротца, чтобы дети не могли забраться сюда без разрешения.
– Мы слишком долго жили порознь.
Куни доставляло удовольствие беседовать с Сото, хоть они и были едва знакомы. Дети любили серьезную, но добрую домоправительницу, и она справлялась с домашним хозяйством так же четко, как Кого управлял Дасу. Сото не пресмыкалась перед ним, как другие слуги, которых пугал его титул и слухи, которыми обросли отношения, связывавшие Куни с гегемоном. Более того, домоправительница обращалась с ним как с равным, а иногда даже выказывала неудовольствие и нетерпение, в особенности если он неумело обращался с детьми. В ее присутствии Куни вновь становился прежним – беспечным и свободным.
– Вы оба привыкли воспринимать друг друга как некий символ, а не как живого человека, – продолжила Сото. – Идеалы – вещь опасная: ни один из нас не бывает столь безупречен, как хотелось бы окружающим.
– Да, ты права, – со вздохом согласился Куни.
– Но я всегда считала, что недостатки друг друга следует принимать как неизбежность и не давать им мешать счастью. Доверие становится глубже, если признает существование сомнений.
Куни посмотрел на нее и наконец решился признать очевидное:
– Я не слепой: о том, что произошло, догадался сразу. Джиа всегда нравилась Ото, но я давно решил доверять им, а не вести себя точно ревнивый муж из балаганных представлений. Возможно, это было глупо…
– Вовсе нет. Вы вели себя достойно: не бушевали и не выказывали недоверия – поскольку прекрасно знали, что всегда занимали в сердце Джиа главное место.
Куни кивнул:
– Да, я вел себя не так, как можно было ожидать… Дело в том, что вдали от семьи тоже совершал поступки, которыми не могу гордиться.
– Редко встретишь мужчину, способного судить себя так же строго, как свою жену, – заметила Сото. – Я рада видеть, что не ошиблась в вас. Мудрецы и классики ано утверждают, что доверие для мужа и доверие для жены не одно и то же, но вы явно не из тех, кто готов принять чужую мудрость.
Куни рассмеялся.
– Я всегда считал, что глупо верить во что-то только потому, что оно давным-давно кем-то написано. Мата из тех, кто считает прошлое идеальным, а я полагаю, что нам следует сделать идеальным настоящее ради будущего. Я уверен, что Джиа поступила так из-за того, что не могла иначе, и не стану вести себя как лицемер.
– Великие мужчины и женщины не ограничивают формы любви, – заметила Сото. – И вы, и Джиа состояли в других любовных отношениях, но каждый из вас по-прежнему ценит своего супруга гораздо выше кого бы то ни было.
– И наши отношения никогда не будут простыми и безоблачными?
– Тогда они бы не доставляли вам удовольствия.
– Вы сердитесь на мужа.
Сото и Джиа устроились в прохладе столовой вышивать, пока Куни играл с детьми во дворе. Куни находил созревшие одуванчики и вместе с сынишкой дул на них. Рата-тика, слишком маленькая, чтобы участвовать в игре, сидела на шее у отца и в восторге вскрикивала, когда в воздух взлетало очередное белое облачко.
– Да, мне не нравится, что для него королевский титул важнее, чем статус отца семейства, – призналась Джиа.
– А вы уверены, что для вас статус жены важнее всего остального? Я слышала, как открывалось и закрывалась по ночам дверь вашей спальни.
На мгновение Джиа замерла, потом, гневно взглянув на Сото, отрезала:
– Думай что говоришь.
Пальцы Джиа задрожали, в то время как Сото продолжала вышивать, и ее стежки оставались ровными и прямыми.
– Вы неправильно меня поняли, леди Джиа. Вы любите своего мужа?
– Конечно.
– А как же любовник?
– Это совсем другое. – Джиа покраснела и понизила голос. – Я нуждалась в Ото… для того чтобы сохранить разум, сохранить себя. Мне нужно было снова почувствовать, что я управляю своей жизнью, что способна быть такой, какой меня видят окружающие. И я ни о чем не жалею, даже если мудрецы ано порицают подобное поведение, и не считаю себя предательницей, потому что Куни всегда оставался в моем сердце, всегда был на первом месте.
– Как вы думаете, он это понимает?
– Я… не знаю, но если он таков, каким его вижу, то должен понимать. Я никогда не утверждала, что идеальна, но всегда старалась поступать правильно.
– Именно об этом я и говорю. Дела сердечные очень сложны, человек может испытывать самые разные виды любви, хотя ему говорят, что следует одну предпочесть всем остальным. Вы можете быть хорошей женой и хорошей матерью, даже если порой потребности вашего мужа противоречат нуждам ваших детей. Вы можете оставаться верной мужу, но одновременно завести любовника для утешения, хотя нам твердят, что так поступать не следует. Но почему мы должны верить, что кто-то понимает нас лучше, чем мы сами? Не стоит поддаваться условностям из страха: как вы и предполагали, муж понимает вас гораздо лучше, чем вы думали.
– Ты необычная женщина, Сото.
– Не в большей степени, чем вы, леди Джиа. Вы сердитесь на Куни из-за того, что видите конфликт в его долге перед семьей и желанием сделать острова Дара раем на земле. Но разве его сердце не способно вместить и то и другое? Неужели вы не понимаете, что в ваших силах помочь ему достичь обеих целей?
Джиа с горечью рассмеялась.
– Мои мысли не имеют значения: важно, на что я способна. Я не мужчина, а лишь жена человека, который видит выход только в войне.
– Вы не можете прикрываться жалкими банальностями, когда вам это удобно. Ваш муж – король, равный остальным королям Тиро. Неужели вы действительно считаете, что столь же бессильны, как вдовы крестьян Кокру, чьи мужья сражались и умирали за вашего мужа и Мата?
– Подобные проблемы решаю не я…
– Хоть вы и не носите доспехи и не владеете мечом, это не освобождает вас от ответственности за то, как будут разворачиваться события.
– Но какова альтернатива? Я не хочу стать женщиной, которая манипулирует мужем, чтобы удовлетворить свою жажду власти, и не собираюсь использовать ночи для достижения каких-то целей, того, что другие получают на поле сражений или благодаря долгим занятиям. Я изучала классику ано, так что мне известно, как опасно женщинам вмешиваться в дела государства.
– А как же леди Цзу?
– Я не стану сравнивать себя с этой легендарной женщиной.
– Однако леди Цзу существовала в действительности, любила мужа и верила, что способна убедить его поступать правильно. Как бы усердно ни учились, вы уверены, что сможете стать чиновником? И какой бы ни были отважной, сумеете ли проявить себя на поле сражения? Мы живем в мире, где подобные пути для вас закрыты, как и для любой другой женщины, однако вы не хотите использовать иные способы, чтобы изменить как собственную судьбу, так и судьбы остальных, из страха перед болтливыми языками и острыми перьями, готовыми по-своему изложить любую историю.
Немного помолчав, Сото продолжила:
– Приличная жизнь «хорошей жены», как ее определяют при дворе, для вас закрыта. Вы вышли замуж, вопреки желанию семьи, за настоящего бездельника, следуя своей мечте, а потом он подался в горы, сколотил разбойничью шайку, но вы продолжали в него верить, как никто другой…
– Это все не так… я лишь хотела, чтобы и я, и моя семья были в безопасности.
– Но теперь уже слишком поздно. Кто-то верит, что жизнь – это решето в руках судьбы, где все мужчины и женщины занимают места в соответствии с их природными качествами; кто-то думает, что мы сами творим свою судьбу, как умеем. И все же в любом случае те, кто занимает высокое положение, имеют более серьезные обязательства – ведь их могущество выше. Если вы так печетесь о безопасности, то не должны были говорить «да», когда Куни попросил вас связать с ним свою судьбу.