Бумажный домик с нарисованным котом (СИ)
Когда отца не стало, Щи-цу все же смог попасть в лабораторию при институте, и, хотя времена для него наступили тяжелые, все так же продолжал восхищаться бойцами. У него быстро появились свои любимчики. В первую очередь, конечно, Ра-ши, огромный белый кот, улыбчивый, немного шебутной, весь в пирсинге и татуировках. Щи-цу держал для его украшений отдельную коробочку, в которую складывал все, снятое десантником перед карантином, а после его возвращения отдавал. Иногда в глазах Ра-ши появлялась тоска, которую он старательно скрывал от приятелей, и Щи-цу чувствовал с ним какое-то странное единение в эти моменты. Затем О-шу, командир Ра-ши, он был поменьше габаритами, но тоже очень внушительный и эффектный. Настоящий альфа-самец с поразительной аурой властности и силы. Черный блестящий мех, белозубая улыбка, громкий голос, все в нем вызывало восхищение. И, наконец, Чеззе, рыжий, даже красный, яркий, мускулистый, весь такой восхитительно-бронзовый, а глаза — как молодая листва.
В своих фантазиях Щи-цу часто давал котам красивые эпитеты. А в жизни они посмеивались над молоденьким лаборантом, в чьи обязанности входило проверять их перед карантином на предмет отсутствия лишнего — пирсинга или забытого на руке хронометра. Но тогда шутки были добрыми, никто не норовил задеть или ущипнуть, просто им нравилось смотреть, как он краснеет. Давно это было. Постепенно образ Чеззе вытеснил из его головы прочих котов, и Щи-цу едва ли слюной капал на него каждый раз, когда видел. А потом...
...Анализатор запиликал, подавая сигнал о завершении процедуры. Данные автоматически были подгружены к базе. Щи-цу взял записи, поставил колбочки обратно в коробку и отнес на свой стол в общем зале, кому надо — тот заберет. Потом вернулся к себе, заварил чай в старой, еще папиной кружке и принялся за свое собственное исследование.
После гибели отца закончить университет было проблематично, но все же год назад он это сделал. Комиссия на защите диплома в пух и прах раскритиковала выбранную им тему “О возможном взаимодействии змеиных ядов с современными лекарствами при низком давлении”. Потом ему сказали, что диплом признали защищенным только из уважения к памяти погибшего отца.
Теперь, после случая с десантником Ра-ши (попавшего в плен к змеям и подвергшегося воздействию многообразных ядов), его работа стала востребованной. Но её почти сразу забрал себе начальник лаборатории, бывший председателем комиссии на защите Щи-цу. Ему осталось только смириться и, глотая слезы, читать в научных журналах собственные слова и целые абзацы, вырванные из диплома. Но Щи-цу не бросил свою идею, все свободное время посвящая продолжению исследований, благо у него на руках были данные обследования Ра-ши.
Рабочий день подошел к концу. В пригород, где гнездился прайд Щи-цу, надо было ехать на двух аэробусах. Переход на пересадке занимал минут пять, он шел, не глядя по сторонам, и очень удивился, когда рядом резко затормозил кар. А дальше все произошло слишком быстро. Мелькнуло злое лицо Гра-хи, и вот он уже на заднем сидении, а рядом с водителем сидит... О кот сладчайший! Чеззе... Такой же красивый, как и раньше. Сердце Щи-цу восхищенно забилось, дыхание перехватило, а к щекам прилила кровь.
***Чеззе
— Чеззе, собирай вещи и на выход! — охранник мявкнул как раз, когда он делал жим на 200 кг. Подлец, чуть рука не дрогнула любимая, правая.
Два года назад он был господином капитаном Чеззе Ренсаром, а теперь его и на свободе любой будет называть только по имени. Погоны содрали, а из высокого клана, славного своими военными традициями, изгнали за бесчестье.
Чеззе аккуратно положил штангу и пошел собирать вещи: коллекцию поделок с орнаментами, складывающимися в разнообразные половые органы, в основном хуи почему-то. Толстый дневник арестанта, который их заставляли вести на адаптационных занятиях. Мусор, конечно, но оставлять было жалко. На столе стоял сложенный из листочка домик с нарисованными котами. Если его расправить, то получится бумажка с обломками окон, дверей и фрагментами хвостов, лап и морд. Таких у него много в дневнике. Он педантично вложил бывший домик в раздел с ему подобными.
Все нажитое непосильным трудом поместилось в маленький пакет, и Чеззе отправился на волю. Там была прохладная осень и бледное небо, показавшееся ему безграничным. Он застыл, наслаждаясь острым чувством свободы и потерянности. В кармане у него лежал билет на аэробус до города, ключи от собственной квартиры, выписка с личного счета — там было совсем немного, у него никогда не было привычки копить деньги. И выписка со счета, открытого на его имя кланом Ренсар, последний привет от родичей. Да, в дворники можно было не идти, на десяток лет приличной жизни вполне хватало.
— Привет, кэп! Радуешься воле? — около него остановился мощный кар Гра-хи, старого друга, еще с кадетского корпуса. — Подбросить?
— Спасибо, дружище, — обрадовался Чеззе.
Гра-хи был единственным, кто его регулярно, раз в две недели навещал. Рассказывал о жизни ребят из отряда, трепался об общих знакомых... Эти встречи травили душу горечью потери, но он ждал их с нетерпением. Единственный привет из другой жизни. Единственный оставшийся от нее друг.
А ведь их было трое — три неразлучных с детства товарища. Но второй, О-шу — а некогда первый и лучший — посетил его всего лишь раз, и всю встречу они тяжело искали слова. Чеззе знал, что между ними стояло: запятнанная им честь мундира. О-шу не мог забыть об этом, так же как и сам Чеззе, хоть и не совершал того позора... Но что скажешь? Банальное: я ни в чем не виноват, меня подставили? Он все сказал на суде, а в ту встречу промолчал, и больше О-шу не приходил, хоть и писал каждую неделю. Письма его были похожи на доклады о происшествиях. Чеззе ему аккуратно высылал в ответ свои конспекты по литературе. Мелочные выходки... но ему на самом деле было нечего писать. И не отвечать он не мог.
— Пива хочешь? — ухмыльнулся Гра-хи.
— Давай, — Чеззе хлебнул, и в голове что-то приятно переключилось, после долгого воздержания хорошо пошло.
Гра-хи вдруг резко затормозил, и Чеззе стукнулся зубами о горлышко, подавившись:
— Дери тебя святые угодники, Грах, ездить разучился?!
— Ты погляди... — товарищ выскочил из кара и за шиворот втащил на заднее сиденье тощего котика кремового окраса, — ты погляди, какая шлюшка нарисовалась!
Чеззе поглядел. Паренек, бедно одетый и испуганный, с какой-то странной блуждающей улыбкой на интеллигентном вполне лице, был совсем не похож на шлюху.
— Оставь свои идиотские шуточки, Грах, — буркнул Чеззе и снова приложился к бутылке.
Хорошо.
— Это не шуточки, Чез, милашка совсем не против твоего шершавого. Не так ли? — на последних словах, обращенных уже к пареньку, в голосе Гра-хи прорезался металл. Но Чеззе не обратил на это внимания: его друг был всегда немного с придурью.
— Не против, — тихо мяукнул кремовый котик сзади.
А Чеззе, снова взглянув в зеркало заднего вида, вдруг узнал его: это же серая мышка, лаборант-биолог из карантина... Малыш даже разок подкатывал к нему с предложением погулять, но Чеззе тогда крутил с роскошной певичкой и мальчика вежливо отшил. Да... все подружки теперь исчезли.
— Не против, так не против, — сказал он, откидываясь. Со дна души поднималось желание хорошенько отодрать жалкого котика, словно в отместку всем тем друзьям и подружкам, что так легко поверили в его вину и забыли о нем. Гадкое чувство, но раз тот не против...
====== Глава 2: Первый раз ======
***Щи-цу
На грязное предложение Гра-хи пришлось ответить согласием, как будто он мог выбирать... Но куда угодно, лишь бы видеть Чеззе, чувствовать его терпкий запах, смотреть, как солнце играет в рыжих волосах.
— Куда поедем? — Гра-хи усмехнулся, — к тебе или ко мне? У меня настоящий сексодром. Что предпочтешь для начала, отпялить эту блядь в ротик или в попку?
Щи-цу вздрогнул и вжал голову в плечи.
— Прости, — Чеззе демонстративно поднял руки, — ты же знаешь, я не любитель делиться. Поэтому ты в пролете.