Песок Пустоты. Проклятие древней крови (СИ)

— Я… Я не такой, — в душе юноши закипала злость, как бы он не сердился на Падре, он никогда не желал ему зла.
— Присядем-ка ненадолго, — жрец так и не извинился за свои слова, но Део это и не потребовалось, он научился за прошедшие годы читать изменения в лице своего учителя, также, как, например, читать книги или же письма. И сейчас каждый его мускул говорил, что он очень устал, а глаза выражали некую долю сожаления.
Они нашли небольшое дерево и сели в его скромной тени. Путники уже давно свернули с главной дороги и теперь шли по каким-то лесным тропам, иногда пробираясь сквозь сухие заросли или даже проходя вброд небольшие ручьи. Взглянув на солнце, Део понял, что идут они не более двух часов, от чего же ему кажется, что времени прошло уже куда больше? И тут он понял, было слишком тихо. Нет ни привычного в деревне щебета птиц или стрекотания сверчков, нет ни плеска воды, ни успокаивающего шелеста ветра. Толстые стволы деревьев будто закрывали в себе весь остальной мир.
— Ты тоже это заметил, да? — жрец достал из своей нагрудной сумки пару рисовых комков, один из них он вежливо передал ученику. — Поешь, тебе еще понадобятся силы.
Део жадно впился зубами в предоставленное ему кушанье, хоть шарик и был холодным и очень липким, но все же было приятно поесть после такого долгого пути. Если бы юноша знал, то хорошенько позавтракал бы с утра, но живот в тот момент постоянно сводило от мыслей, что придется извиняться перед Элизой и перед ее женихом. Поэтому есть ему совершенно не хотелось. Но сейчас, сейчас все было по-другому.
Падре не спеша доедал свою порцию, облизывая пальцы от налипших на них зерен. Видимо не только Део пропустил сегодня свой завтрак. После трапезы старик испил прохладной воды из своей фляги, и только после этого передал ее ученику.
— Оставь себе, на обратном пути наберешь из ручья, — Део хотел было спросить, как без воды обойдется и сам жрец, ведь второй такой фляги он не наблюдал. Но все же юноша решил промолчать, он привык во всем безукоризненно слушаться Падре. — Лошади бы сюда не пошли, я пытался однажды, но конь уперся неподалеку отсюда и ни в какую, пришлось привязать его. Скотина так напугалась, что без конца рыпалась и ржала, а на следующий день я нашел его мертвым. Коня не тронули ни волки, ни лисы, просто у скакуна вдруг остановилось сердце. Думаю, тебе не придется объяснять почему старейшина больше не доверял мне свою конюшню? А ведь это, по его словам, был один из лучших его жеребцов. Гнедой, статный, он стоил не меньше трех сотен серебряных, — зачем он все это говорит ему? — Как ты думаешь, что могло так сильно напугать молодого и здорового коня?
Део знал, что лошади, как и вся остальная домашняя живность, боятся хищников, огня и кнута. Но жрец явно ожидал не такого ответа.
— Мы пробыли в этой деревне чуть более трех недель, что ты успел узнать для себя, мальчик?
— Узнал то, что я хочу поскорее убраться отсюда, — на этот раз жрец не удостоил его улыбки.
— Когда я спрашиваю серьезно, имей совесть также серьезно мне отвечать, — Део хотел было что-то возразить, но тот отмахнулся от него, как от назойливой мухи. — Я надеялся, ты будешь более наблюдательным, более осведомленным. Я отправлял тебя с поручениями к разным людям, но чаще всего к пекарю и к трактирщику. Сумел ли ты что-нибудь заметить? Что-нибудь разузнать? Нет, ты не видишь дальше своих проблем: тут тебя прогнали, тут на тебя не так посмотрели, и все, ты раскис. Ты погружаешься в свои же выдуманные проблемы и не хочешь ничего замечать.
— Эти проблемы не выдуманные, Падре! — Део не понимал с чего это вдруг настроение жреца так поменялось.
— Они есть у всех, у всех, мой мальчик, не стоит забывать этого. Твои… Они не лучше и не хуже, а при нужных обстоятельствах могут быть даже и полезны, — жрец устало вздохнул. — Я не жду, что ты научишься всему сам, и я подталкиваю тебя, даю шанс себя проявить. Мне говорили, — на секунду он вдруг прервался. — Неважно. Я взял тебя в ученики не просто так. Будем честны, ты не наделен ни особым умом, ни проворностью, нет ни физической мощи, ни прочих талантов, — Део было неприятно выслушивать все это сейчас, он начал жалеть, что в его рукаве и правда нет тяжелого камня. — Но у тебя есть то, что нужно мне в этом непростом деле. А взамен… Взамен я могу предоставить тебе то, что ты желаешь больше всего на свете. Свободу.
 
Глаза Део расширились, прежде жрец никогда не говорил с ним о чем-то подобном. Уж не напекло ли солнце ему голову?
— Свободу не в том понимании, конечно. Я имею ввиду свободу от тебя самого, — Падре смотрел на него в упор. — Я знаю, есть способ, но для этого, ты должен помочь мне. Я все еще сомневался до вчерашнего вечера, я всячески отдалял этот день, но вот он пришел. Я не смею заставлять тебя и поэтому могу лишь просить, в надежде, что ты выслушаешь меня и не откажешь мне в моей просьбе. Мы можем говорить тут спокойно, здесь никого нет, даже зверья, как ты сумел до этого заметить. А после того, как я тебе все расскажу, ты решишь — согласиться помогать мне или же выпить то зелье-обманку и уйти. Но знай, если ты выберешь второй вариант я больше ничем не смогу тебе помочь, не сможет помочь и магистериум. Ты для меня исчезнешь, я не буду знать, где ты и что с тобой, даже если я того захочу. И, скорее всего, за тобой исчезну и я.
Жрец говорил правду, еще никогда Део не видел его таким серьезным.
— Я не склоняю тебя к выбору первого, я лишь говорю тебе о последствиях. Если ты изберешь наш совместный путь, то он будет не менее тяжелым и, возможно, заставит нас исчезнуть куда раньше. Может быть ты будешь страдать и испытывать такую боль, о которой ты ранее даже и не задумывался. Но в конце… В конце этого пути, ты обретешь желанную свободу, ты будешь вспоминать все случившееся, как один бесконечно долгий и страшный сон, — Падре увидел недоверие в глазах своего ученика. — Знаю, это звучит неправдоподобно. Но что если в моих силах, дать тебе лишь такое обещание? Обещание старого жреца. Поверишь ли ты мне? Последуешь ли за мной? То, что я тебе сейчас расскажу может показаться странным. Но я желаю тебе только хорошего и до сих пор не уверен, как будет поступить правильнее. Впрочем, медлить уже не имеет смысла, — Падре скрестил на коленях руки, так он делал перед тем как начать урок или какое-нибудь длинное письмо.
Део же не мог понять, как весь этот разговор связан с тем, что они делают в этом глухом лесу. Неужели жрец и правда, на полном серьезе, предложил ему сбежать сегодня под покровом ночи, зная, как на это может отреагировать магистериум и Высший Совет? Рискнуть остатками своей репутации ради мнимой свободы своего бездарного ученика? Део приготовился слушать, хоть и понятия не имел, что его ждет впереди, и с чего это красноглазый юноша должен поверить словам уставшего старика.
— Итак, постараюсь не слишком утомить тебя своей болтовней.
  
Глава 3. Шайка разбойников. Чет, Пипа, Дроболь и Крыс
 
Чет хмурился, постоянно вглядываясь в темноту, слишком уж долго ему и его шайке пришлось простоять на холоде. Ветер, что доносился с моря, пронизывал до мозга костей, но встречаться здесь, под баржами и мокрыми шлюпками, было безопаснее чем где-либо еще. По крайней мере так считала Греттель, именно она уговорила их прийти сюда, якобы чтобы встретиться с человеком, который поможет им неплохо подзаработать. Под этим словом, естественно, подразумевалась не обычная работа грузчиком или кем-то в таком роде. Людям, собравшимся здесь этой ночью, нужно много денег, и чем быстрее они их получат, тем лучше.
 
Доверенная свора Чета состояла из трех человек, завидев таких, прохожие стремились поскорее обойти их стороной. Все в их внешности и поведении говорило о том, что от них стоит ждать лишь неприятностей. Самый старший из всех был Дроболь, старший, но не самый главный: в нем силы было как у медведя, но мозгов хватало только на то, чтобы повиноваться. Если бы он не встретил Чета, то так бы и таскал уголь за гроши, сейчас же он приобрел весьма стойкую репутацию местного силача.